— Две ночи… — бурчал себе под нос инспектор. — Вот что смущает. Одна — это было бы понятно… Постойте-ка! В некоторых заведениях ночная работа чередуется с дневной. Но тогда одну неделю работают в ночь, а другую в день. Разве что…

— Говорите же!

— Разве что в казино на набережной… Да и то это касается только барменов! Но вы навели меня на мысль. Они договариваются между собой, чтобы иметь по две ночи в неделю, и в эти дни готовят за другого утренний аперитив.

— Спасибо. Большое спасибо.

Он уже выскочил из комнаты, а инспектор еще долго думал, что за чудак к нему ворвался.

Что касается доктора, то он помчался в казино на набережную. Заплатил за вход. И бросился к бару первого игорного зала.

— Маленький коктейль…

— Мартини? Розовый?

— Можно розовый…

Питом второй, чтобы войти в доверие к бармену.

— Скажите… Вас здесь много?

— Барменов, что ли? Да с дюжину.

— Я ищу одного из ваших коллег, мы должны были с ним встретиться, да вот забыл, как его звать. Знаю только, что сегодня вечером он свободен. По средам и субботам он работает днем.

— Высокий такой, косой?

— Как его звать?

— Патрис.

— А живет он где?

— Не знаю. Могу спросить у старшего бармена. А то еще, может быть, Пьеро-с-островов…

— На всякий случай дайте и его адрес. А пока повторим…

Три коктейля! Но зато два адреса, из которых один был прямо-таки бесценным: Пьеро-с-островов жил в гостинице «Альбион» на маленькой улочке, выходившей на Променад-дез-англе.

— Мужчина средних лет?

— Да нет, постарше. Пьеро, пожалуй, все пятьдесят будет… Хотя он столько колесил по свету… Даже на тихоокеанских островах побывал. Потому его и прозвали Пьеро-с-островов. А потом и на другом острове, о котором он меньше любит вспоминать, — на Чертовом острове в Гвиане. Если это вы его ищете, так он около восьми бывает в итальянском ресторанчике на углу улицы…

Нет! Даже в знак признательности Маленький доктор не станет пить четвертый коктейль.

Глава четвертая,

— Вы не скажете, мосье Клод Марб у себя? Гостиница «Альбион» оказалась хоть и современной, но второразрядной гостиницей, постояльцами которой, по-видимому, были служащие казино, платные танцоры, всякие девицы.

— Он прошел наверх полчаса назад. Понес какие-то свертки. Но я не знаю, может быть, он потом и вышел… Алло! Пятьдесят седьмой! Алло!.. Что вы сказали?.. Пятьдесят седьмой не отвечает… Спасибо!

Портье пробормотал сквозь зубы:

— Что-то я не видел, чтобы он выходил…

— А в каком номере живет Пьеро-с-островов?

— В тридцать втором. Желаете, я позвоню узнаю…

— Благодарю. Не беспокойтесь. Он меня ждет. И Маленький доктор кинулся вверх по лестнице. Подходя к тридцать второму номеру, он услышал возбужденные голоса за дверью, но слов разобрать нельзя было, и он решил постучать.

Дверь осторожно приоткрылась, и незнакомый доктору человек, оглядев его, буркнул:

— Что вам?

В то же мгновение Доллан увидел темный на фоне окна силуэт второго человека — это был Клод. Тот его узнал и удивленно пробормотал:

— Пусть войдет. — Потом недоверчиво добавил — А что вам тут надо?

Уф! Самое трудное позади. Он в номере. И раз эта парочка вместе, значит, он не ошибся. Но что он, в сущности, знает? Ничего или почти ничего!

Точнее говоря, он знает, что последние три месяца Пьеро-с-островов искал на вилле мосье Марба трубу и ее не нашел.

Он знает, что, отчаявшись, Пьеро обратился к Клоду Марбу и, вероятно, предложил ему крупную сумму, если тот добудет трубу.

Он знает, что труба эта была на Таити.

Мосье Марб жил на Таити.

Пьеро-с-островов жил на Таити, до того как…

Обычный номер с тесным туалетом. Игрушки в беспорядке валялись по углам, у одной из лошадок в пути отломалась голова. А труба… труба лежала на кровати.

— Я жду ваших объяснений, — не очень-то ласково процедил Пьеро.

— Вот… Пришел вас предупредить… Лучше не ходите сегодня ночью на виллу к мосье Марбу. Правда, вы, вероятно, и не собирались, поскольку труба, наконец, в ваших руках…

Пьеро впился в него своими маленькими глазками.

— Слышь, Клод! — злобно пробурчал он. — Это ты навел на меня этого субчика?

— Клянусь, я от него отвязался в Антибе. Не понимаю, откуда он мог…

— Сейчас я вам все объясню, ребятки, — лихо блефовал доктор. — Злитесь небось? В трубе не оказалось того, на что вы рассчитывали?

— Уж не из полиции ли вы случайно?

— Я? Никогда в жизни! Я врач. И что меня сейчас занимает, это почему мосье Марб, человек вообще мирный и даже боязливый, непременно хотел убить своего ночного гостя, хотя тот не причинил ему ни малейшего вреда и ничего у него не украл…

Оба были изумлены, особенно Клод, который глядел на своего товарища, ожидая от него какого-то объяснения.

— Вы говорите, он хотел?.. — переспросил Пьеро.

— А как же! Он в темноте упражнялся в стрельбе из револьвера. Потом, боясь, как бы его все же не обвинили в убийстве, предусмотрительно пригласил меня. Я должен был служить ему ширмой. Показал бы под присягой, что он стрелял в порядке законной самозащиты…

— Вот подлец!

— Совершенно с вами согласен. Но скажите, труба…

— Э-э, доктор, знать-то вы кое-что знаете, да не все… Верно? Я не новичок, меня не проведешь. Известное дело, теперь не отвяжетесь, пока все не узнаете. А я терпеть не могу, когда суют нос в мои дела… Клод, тот знает еще меньше вашего. Я просто пообещал ему десять кусков, если он притащит мне все игрушки из дома отца и деревянную трубу тоже…

Пьеро пожал плечами.

— Опоздал, к сожалению! Но этой свинье придется отвалить мне хороший куш, не то… Больно легко разыгрывать из себя честного человека и пользоваться трудами других… Вот что, доктор, уж если вы действительно доктор: меня просто с души воротит… Да, воротит! И если б этот Марб был сейчас здесь… Прости, Клод, но шутка, которую сыграл со мной твой мерзавец отец… Ладно уж, просвещу вас, теперь все равно. Это было на Таити. Я хватался за любую работу. Ловил иностранных туристов. У меня была моторка, на которой я возил любителей поохотиться на акул. Как-то взял одного. Янки попался. По пути, уж не знаю почему, открывает он бумажник — и что же я вижу! Четыре банкноты по десять тысяч долларов. Вы-то знаете, что у американцев денег хватает, они выпускают банковые билеты на какую хочешь сумму: десять тысяч долларов, пятьдесят, сто тысяч… Надо только попросить в банке. Мой тип — он ехал в кругосветное путешествие — объяснил мне, что так удобнее, меньше места занимает. Словом…

В комнатушке воцарилась тягостная тишина, и у Клода, так же как и у доктора, перехватило дыхание.

— Словом, его утащила акула. Это уж не наше дело. Мне это дорого стоило. Пятнадцать лет отмантулил. Был на каторге, если хотите знать, потому как присяжные не поверили в историю с акулой. А что касается банкнот… Я иногда заходил к Марбу, он был неплохой малый… У него был ребенок… Я как раз сидел у него, когда узнал, что меня притянут за янки. Бумажки лежали у меня в кармане. Но не такой я дурак! Поднял с полу вон эту трубу, свернул билеты и туда их запихнул. Подумать только, по нынешнему курсу у меня было бы полтора миллиона франков! Пятнадцать лет каторги. Ни днем меньше, и выходишь оттуда гол, как… Я сказал себе: «Надо разыскать Марба. Надо добыть мою трубу». И вот три месяца назад узнаю, что он построил в Гольф Жуане виллу и там у него настоящая лавка старьевщика. Я нанимаюсь в казино… И два раза в неделю…

— Знаю! — прервал его Маленький доктор. — Вы не нашли трубы.

— И я уговорил его сына!

— Тоже знаю.

— Но мерзавец уже…

— Я даже могу вам сказать когда! Через два года после возвращения во Францию, когда он жил с сестрой в Сансере, он нашел банкноты в трубе. Что поделаешь? Догадался ли он сразу, что…