— Все — истинная правда! — грянул хор голосов. — Шпарь дальше!

— Так вот, сэр: к примеру, он может сидеть здесь в компании, а вы украдкой отправитесь отсюда в любую хижину и откроете книгу — да, сэр, хоть целую дюжину книг — и запомните номер страницы; и Арчи потом по вашему следу отправится в то самое место, где вы находитесь, откроет каждую книгу на той самой странице, назовет тот самый номер и никогда не ошибется.

— Что же он — сам дьявол?

— Да уж это многим приходило в голову. А теперь я расскажу вам про него удивительную историю. Позавчера вечером он…

В этот миг снаружи послышался шум, дверь распахнулась, и в зал ворвалась возбужденная толпа, возглавляемая единственной белой женщиной в поселке, кричавшей:

— Мой ребенок, моя девочка! Она пропала! Ради господа бога, помогите мне разыскать Арчи Стилмена! Мы нигде не можем его найти!

И тут хозяин заведения сказал:

— Присядьте, миссис Хоган! Сядьте и успокойтесь! Три часа тому назад Арчи заказал постель и лег спать. Видно, очень устал — как всегда, целый день таскался по глухим тропам в горах. Хэм Сандвич, сбегай-ка наверх и разбуди его. Он в четырнадцатом номере.

Вскоре юноша спустился вниз в боевой готовности и попросил миссис Хоган рассказать, как все произошло.

— Ах, ты мой дорогой! Рассказывать-то мне нечего. Я сама была бы рада хоть что-нибудь знать. В семь часов я уложила ее спать, а когда сама собралась лечь, вижу — она исчезла. Бросилась я, золотце, в твою хижину, но тебя там не было, потом искала тебя, заглядывала в каждую лачугу внизу, а теперь вот поднялась сюда. Ох, как я извелась от страха и тоски! Но, слава богу, наконец-то я тебя нашла, а уж ты найдешь моего ребенка. Идем же, идем скорее!

— Немедленно, сударыня! Я иду с вами. Сперва мы зайдем к вам домой.

Все устремились за ними, чтобы принять участие в поисках. Южная половина поселка уже была на ногах — добрая сотня людей маячила у трактира сплошной темной массой, в которую были вкраплены мерцающие огоньки фонарей. Вся эта толпа распалась на шеренги по три — четыре человека, чтобы удобнее было идти по узкой дороге, и колонна быстрым маршем направилась к южной окраине поселка следом за своими предводителями. Через несколько минут они достигли жилья миссис Хоган.

— Вот койка, — сказала миссис Хоган, — тут лежала моя девочка! В семь часов я уложила ее спать, а где она теперь — одному господу ведомо.

— Дайте-ка фонарь, — сказал Арчи.

Поставив фонарь на твердый глинобитный пол, он нагнулся, делая вид, что внимательно осматривает его.

— Вот ее след, — сказал он и в нескольких местах коснулся пальцем земли. — Вот тут, там и вон там… Видите?

Несколько человек опустилось на колени, изо всех сил стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Кое — кому показалось, что они действительно различают нечто вроде следа; но остальные качали головой и чистосердечно признавались, что на твердой, гладкой поверхности нет таких следов, которые их глаза были бы в состоянии разглядеть.

Один из них сказал так:

— Возможно, что ножка ребенка оставила тут какой-то след, но каким образом, не понимаю.

Юный Стилмен вышел из хижины, осветил фонарем землю, повернул налево, прошел три шага, все время внимательно вглядываясь.

— Я вижу, куда ведет след, — сказал он. — Эй, кто-нибудь, подержите фонарь! — и быстро зашагал в южном направлении, а за ним, извиваясь по тропам глубокого ущелья, двинулась вся колонна сопровождающих.

Так они прошли целую милю и достигли выхода из каньона. Перед ними лежала равнина, заросшая полынью, тусклая, бесконечная, призрачная…

Арчи Стилмен дал команду остановиться.

— Теперь главное — не сбиться с пути! — сказал он. — Нужно опять найти след.

Он взял фонарь и прошел шагов двадцать, разглядывая землю. Потом промолвил:

— Теперь пошли. Всё в порядке! — и отдал фонарь.

Четверть мили он петлял среди кустарника, постепенно отклоняясь вправо, потом свернул в сторону и описал еще один огромный полукруг; потом снова свернул, с полмили прошел на запад и наконец остановился.

— Тут бедная крошка выбилась из сил. Подержите фонарь. Можете посмотреть, вот тут она сидела.

Но в этом месте расстилалась гладкая солончаковая площадка, твердая, как сталь, и ни у одного из собравшихся не хватило духу заявить, что его глаз способен различить на ней хотя бы единую вмятину. Несчастная мать, упав на колени, причитая и плача, целовала землю там, где недавно сидело ее дитя.

— Но где же все-таки ребенок? — спросил Кто-то в толпе.

— Здесь ее нет. Уж это — то мы своими глазами видим.

Арчи Стилмен описал круг по всей площадке, держа в руке фонарь, будто отыскивая следы.

— Ну и ну! — вскоре произнес он с досадой. — Вот этого я уж не понимаю.

Он опять обошел площадку.

— Что за штука! Она же здесь была, это ясно, и никуда отсюда не уходила. Это тоже ясно. Вот так задача! И я не могу ее решить.

Несчастная мать впала в отчаяние.

— О господи боже! О пресвятая дева! Ее утащило какое-то крылатое чудовище! Я больше не увижу своего дитятка.

— Не унывайте, — успокаивал ее Арчи. — Мы ее найдем! Не унывайте, сударыня!

— Да благословит тебя бог за эти слова. Арчи Стилмен! — ответила мать и, схватив руку юноши, с жаром ее поцеловала.

В этот момент Питерсон, новичок, с усмешкой зашептал на ухо Фергюсону:

— До чего же ловкий фокус — отыскать это место! Вряд ли стоило тащиться в этакую даль! Любое другое место подошло бы с тем же успехом, а?

Фергюсона возмутила эта инсинуация, и он запальчиво возразил:

— Выходит, ты намекаешь, что ребенка здесь вовсе не было? А я говорю, был, и если тебе пришла охота попасть в переделку, то…

— Ну, вот и отлично! — протянул Арчи Стилмен. — Подите сюда, взгляните — ка! Он же все время был у нас перед самым носом, а мы его не заметили!

Толпа ринулась к месту, где якобы отдыхал ребенок, и много пар глаз тщились с великой надеждой разглядеть то, чего касался палец Арчи. Последовала пауза, за ней — всеобщий вздох разочарования. Затем Пэт Райли и Хэм Сэндвич в один голос воскликнули:

— Что это значит, Арчи? Тут же ничего нет!

— Ничего? А это, по — вашему, ничего? — И Арчи быстро обвел пальцем какой-то контур. — Вот, вот… Теперь узнаете? Это же след индейца Билли. Ребенок у него.

— Благодарение господу! — вскричала мать.

— Забирайте фонарь, — распорядился Арчи, — я знаю, куда идти. За мной!

Он пустился бегом, то ныряя в заросли полыни, то вновь появляясь, и, пробежав так ярдов триста, скрылся за песчаным холмом; остальные поспешили следом и нагнали его. Он стоял и ждал их. В десяти шагах маячила чья-то лачужка — серая бесформенная груда из тряпья и старых попон, через прорехи которой мерцал слабый свет.

— Идите вперед, миссис Хоган, — сказал юноша, — вы по праву должны войти первой.

Все кинулись наперегонки с миссис Хоган к пристанищу индейца Билли и увидели одновременно с нею все, что происходило внутри. Индеец Билли сидел на земле. Подле него спал ребенок. Мать сжала свое дитя в судорожном объятии, заключив в него и Арчи Стилмена, и, заливаясь благодарными слезами, сдавленным, прерывающимся голосом низвергла золотой поток славословий и ласкательных эпитетов из той неисчерпаемой сокровищницы, какую являет собой только ирландское сердце.

— Я — она — находить близко, — рассказывал индеец Билли, — она там спать, очень много устала, лицо мокрое. Думать, плакала. Я приносить домой, кормить, она очень много голодная, потом снова спать.

Счастливая мать в безмерной благодарности, презрев все ранги, облобызала и индейца Билли, назвав его «ангелом господним в ином обличий».

И если только индеец Билли состоял в такой должности, то он и в самом деле был «в ином обличий», о чем красноречиво свидетельствовало его одеяние.

В половине второго ночи все участники процессии ворвались в поселок, распевая «Когда Джонни идет домой», размахивая фонарями и поглощая напитки, которыми их подкрепляли на протяжении всего пути. Затем все собрались в трактире, превратив начало утра в конец веселой ночи.