Изменить стиль страницы

– Это вам о чем-нибудь говорит?

Тот посмотрел на него, не произнося ни слова. Затем знаком велел одному из мальчиков подойти поближе.

Водопроводчик принес другой свиток из такой тонкой бумаги, что на свету он казался почти прозрачным. Главный фонтанных дел мастер развернул свиток Пьетро у своих ног. Сверху он наложил собственный документ. Чертежи совпадали почти в точности.

Запутанная сеть из горизонтальных и вертикальных линий, система многочисленных разветвлений, цифры и геометрические формы, расчеты с помощью числа «пи» и правила золотого сечения – все было идентично.

У их ног лежал план гигантской трубопроводной системы Версаля.

Water Music amp; Royal Fireworks[50]

Трот – шутиха

Королевские резервуары и фонтаны, Версаль

Пьетро в растерянности потер лоб.

Поговаривали, что под известным каждому дворцом находился невидимый Версаль: Версаль труб, канализационной системы – немыслимое сочетание науки и техники, земляных, трубопроводных, гидравлических работ, физики, геометрии, геологии. И вот перед ним неожиданно оказались планы этого другого, подземного и тайного дворца. Его резервуары размерами напоминали соборы; первая система трубопроводов была при Людовике XIV заменена чугунными трубами, которые с легкостью привинчивались друг к другу. Они были так прочны, что до сих пор еще тянулись на десятки лье, и каждое соединение было украшено рельефной королевской лилией, чеканной печатью из металлического сплава. Людовика XIV не удовлетворяли прямые струи, бьющие прямо в небо. Он пожелал ваять воду: ее нужно было изменять, тщательно отделывать, производить с ее помощью разнообразные эффекты. Используя распылители, насадки разных форм – в виде клинка, пузыря, плоского наконечника, щели – эти фонтанные мастера создали невиданную ранее акваграфию. Поток воды лепился в зависимости от давления, высоты, формы и слива струй, порождавших тысячи фигур в точном соответствии с техническими характеристиками труб и количеством насадок: веер, вогнутая пирамида, выпуклая лилия, прямые и плоские, краткие и невысокие, жесткие и высокие, они могли выливаться волнами или принимать шарообразную форму.

«Только не это… Боюсь, я начинаю понимать…» – сказал себе Пьетро.

Трубы разветвлялись, подводя воду к чудесным раковинам, пухлым херувимчикам, плюющимся тритонам и драконам-, от них несметное количество вен и сосудов, подобно некой прозрачной кровеносной системе, тянулось к озерам и резервуарам, давая жизнь всему дворцу, позволяя его сердцу биться вместе с этим витальным потоком… Версаль дышал и орошался через эти артерии, словно огромный организм.

Дворец был кровью, телом короля!

«Все эти вычисления… Количество насадок, объемы, регулирование давления! Все это… было на планах!»

Пьетро сделал несколько шагов в сторону. Перед ним был один из гротов-шутих, воссозданных по образу и подобию грота Орфея в Сен-Жермене и старинного грота Фетис. Он был весь покрыт рокайлем; в центре находился бог музыки, который, пощипывая струны своей лиры, наблюдал за тем, как вокруг него оживали добродетели; гроты открывались, и оттуда выходили львы, тигры, волки и другие сказочные животные. Деревья шелестели, убаюкиваемые легким ветерком. На их ветках сидело множество птиц, чьи трели были ничем иным, как шипением воды в трубах, и это создавало почти магический эффект: закрыв глаза, можно было и впрямь вообразить, что находишься в роще.

Вдруг Виравольта замер. Перед ним только что открылся один из гротов. Внутри стояла маленькая фигурка из дерева и ткани. Глядя на нее, нельзя было ошибиться: фигурка являлась точным изображением Баснописца в капюшоне. Ее улыбка была обозначена простой чертой под капюшончиком из льняных оческов. Два красных камушка представляли собой глаза. Эта сардонически ухмыляющаяся кукла, казалось, издевалась над ним. На плече у нее была секира. Внезапно, словно приветствие, из грота-шутихи вырвалась бурная и четко направленная струя. Этот трюк предназначался для забавы гуляющих; но Пьетро было не до смеха. Его обрызгало с ног до головы, а Баснописца тем временем, казалось, разбирал лукавый смех. Несколько мгновений венецианец, весь мокрый, продолжал стоять на месте.

Он выругался.

Затем он направился к фонтанных дел мастеру и его компаньонам.

– Надо перекрыть воду, слышите? Всю воду! Рычаги, рукоятки, насосы – все отключить!

И он быстро удалился.

В предзакатные часы народ все прибывал.

Пьетро прокладывал себе дорогу сквозь толпу зевак. Некоторые из них возбужденно показывали пальцем на странную гору, находящуюся рядом с Энселадом, на вершине которой располагалась раскрашенная позолоченная машинка. Можно было, сидя в колесе, очень быстро съехать по крутому склону к самому подножию горы без какого-либо риска, кроме того, который представляли для барабанных перепонок дикие крики, издаваемые при спуске.

В голове Пьетро снова и снова раздавались слова Августина Марьянна.

В его душе росло глухое беспокойство.

Огонь… Огонь…

Пьетро на мгновение зажмурился и продолжал работать локтями.

Он ускорил шаг…

Резервуары… Северные резервуары!

Он побежал, толкая прохожих, попадавшихся на его пути.

Вода. Вода кругом.

«Огонь… Он передается даже по воде… Он сделал из него оружие… Сегодня вечером!» – думал Виравольта.

Пьетро бежал по террасам, на которых толпились люди, пробирался между столетними деревьями, посаженными в шахматном порядке, и густыми каштанами, и его не покидало ощущение дежа вю. Он с яростью вспоминал свадебные торжества Марии Антуанетты, когда он мчался по следу первого Баснописца. Повсюду, за цветами, мраморными статуями и подстриженными тисами в небо били жидкие снопы. Рядом с озером Швейцарцев, Трианоном и оранжереей мелькали белые пятна – это игроки бросали на газоны самшитовые шары. Вдали, в самом конце аллеи, где начинался лес, олени выглядывали из-за деревьев, как будто спрашивая, кто же производит такой гвалт. С крон деревьев взлетали потревоженные птицы. Оттуда был виден весь дворец целиком, и тысячи развлечений, затеянных этим вечером, золоченые крыши и партеры, густой лес и статуи – сегодня все смешалось.

Пьетро подбежал к резервуарам.

Баснописец! Наконец-то!

У него под ногами тянулись трубопроводы и грохотали механизмы. Казалось, что в цистернах, питавших пруд и возвышавшихся над Версалем, помещались целые реки. Они располагались вдоль балюстрады и были соединены друг с другом и с маленьким замком, в котором находились самые замысловатые механизмы. В прошлом, на протяжении двух поколений, сорок тысяч работников вскапывали, перекапывали, извлекали тонны земли и камней, заставляя природу подчиняться воле «короля-солнца»; но обуздать водный поток оказалось невозможно. Несмотря на все великолепие механизма «машины реки Сены», установленной в Марли для снабжения версальских праздников, от нее пришлось отказаться. Людовик XIV приказал построить новые резервуары и мельницы. Вырыли три пруда; попытались отвести воды Бьевра; построили акведук, идущий насквозь через гору; создали искусственное озеро; но всего этого оказалось недостаточно. Вобан и Ла Ир были привлечены к строительству канала, отходящего от реки Эр. Но расходы на это мероприятие, количество погибших и война заставили короля отказаться от гигантской стройки. Решили сохранить лишь резервуары Северного крыла, которые опустошались во время работы фонтанов.

Как сегодня.

Пьетро не очень удивился, наткнувшись на тела двух молодых работников с перерезанным горлом.

Они лежали в луже крови.

– Я ждал вас, Виравольта.

Баснописец стоял на балюстраде, закутавшись в свой черный плащ с капюшоном, с розой на груди и зажженным факелом в руках.

вернуться

50

Музыка воды и королевский фейерверк (англ.).