– У него их, видимо, десять. Десять, о которых он меня лично оповещает… и которые он мне предлагает предотвратить. Десять убийств? Десять капканов, которые нужно вовремя обнаружить? У меня такое впечатление, что я приглашен на какой-то странный, патологический спектакль… Но нет никаких указаний ни на то, что он будет разыгрывать свои басни по порядку, ни на то, что он сообщил о них только мне одному. Возможно, он раскрывает эти карты, чтобы ввести нас в еще большее заблуждение. Вы сказали: у всех убитых агентов?

– Да. Вы не первый, кто получает том басен. В рапортах есть подробности о каждом… Я предлагаю вам с этим ознакомиться! Так как именно к этому я и вел дело. Взгляните на следующие документы. 21 марта 1774 года. Смерть Беккарио по прозвищу Барон в Со, он там ужинал в харчевне. 1 апреля – смерть Фанфрелюша, которого называли Бубновым Королем, находившегося с поручением в Трев. 4 апреля – смерть мадам де Буареми по прозвищу Змея сразу после романтического свидания, под которым следует понимать еще одну миссию в Эпине. 12 апреля – скоропостижная кончина в Лондоне Манергюса по кличке Метеор.

Пьетро начал понимать. Даже если он не знал лично каждого из названных лиц, их псевдонимы были ему знакомы.

– Агенты, это так, – только и сказал он. – Но исключительно агенты Тайной королевской службы. Кто-то стремится нас уничтожить. Всех агентов Тайной службы, одного за другим! Кто-то, представляющийся как Баснописец. Но я не понимаю, ведь если Тайная служба распущена…

– Но распущена ли она, Виравольта? – спросил Д'Эгийон, пронзая его взглядом.

Пьетро не опустил глаза.

– Поверьте в мою искренность, ваша светлость. Я и сам точно не знаю. С тех пор как граф де Брогли оказался в опале, я не получал от него никаких известий.

– Неужто? Никаких шифровок? Ни записочки, объявляющей всеобщий сбор?

– Нет, уверяю вас, – сказал Пьетро.

– Виравольта… Вы замечаете парадокс?… Я здесь в очередной раз обязан защищать интересы супруги наследника, которая, однако, меня ненавидит, а также заботиться о безопасности агентов, которые всегда были в заговоре против меня. Завтра Мария Антуанетта станет королевой, и то, что происходит сегодня, ничего хорошего мне не предвещает. Неизвестно по какой причине, но Баснописец ополчился против узкого круга королевских агентов. Скоро дело дойдет до королевской четы. А Баснописец, возможно…

– …один из нас.

– А может, и сам Брогли, кто знает. Иными словами, ваш начальник, осмелюсь сказать. Ваш теневой император! Тот, кто в любом случае будет противиться роспуску Тайной службы. Или тот, кто захочет отомстить? Разве что речь идет об иностранном агенте, который пытается воспользоваться ситуацией, чтобы нас дестабилизировать… Кто-то из придворных? Мне здесь решительно ничего не ясно. Людовик XV умрет, и его внук займет его место. Он ничего не понимает в Делах. На сегодняшний день монархия пошатнулась. Я знаю, что вы симпатизируете философам и энциклопедистам. Что бы об этом ни говорили, но король держал их под контролем, и Вольтер нас поддерживал. Но вы также знаете, сколь многочисленны враги короля среди судей, лож и парламентов…

– Но ведь речь не об этом, не правда ли?

Д'Эгийон с интересом посмотрел на него:

– Продолжайте.

Пьетро прищурился.

– Если кто-то присвоил себе прозвище Баснописца… Этот человек, бесспорно знает о его существовании.

– Что означает…

– Что он… из своих. И что он знает весь Версаль! Если он смог проникнуть в галерею среди ночи… Возможно, он ежедневно бывает здесь, в самом дворце!

– Что дает нам десять тысяч потенциальных подозреваемых! Виравольта, вы же знаете, сколько здесь всяких служащих, лакеев, жандармов, пажей, наездников, поваров, садовников, архитекторов, не говоря уже о придворных или посетителях, которые разгуливают по всему дворцу.

Герцог наклонился:

– Я предлагаю начать с вас.

Пьетро выдержал его взгляд.

– Вы вряд ли всерьез думаете, что я причастен к подобному безумию…

– Разумеется, нет… Но объясните мне, зачем надо было вас называть? Каков мотив? Личная вендетта? Политика?

У Пьетро больше не оставалось сомнений относительно того, как ему следует поступить.

– Доверьте мне расследование.

– Простите?

Пьетро наклонился.

– Ведь это то, чего вы хотите, не так ли? Зачем ходить вокруг да около? Этот арест… Вы же ни секунды не верите, что я замешан в какой-то странный заговор против вас, двора или короля? Тогда доведите свою мысль до логического конца. Баснописец приглашает меня сыграть с ним? Ну хорошо, доверьте мне расследование… но тайно.

Д'Эгийон хищно улыбнулся.

– Я вижу, что мы начинаем понимать друг друга. Найдите мне Баснописца, уладьте это дело, и вы достойно выйдете из этой сложной ситуации. Но если вы меня разочаруете или будете вести двойную игру, я вас уничтожу, Виравольта. Новые правители в конце концов узнают об этих эпиграммах и не станут их долго терпеть. Придется искать козла отпущения. И его будет легко найти в вашем лице, а также в лице Шарля де Брогли. Что касается меня, то со мной уже покончено, по крайней мере, мне поздно разыгрывать комедию. Но наш будущий Людовик XVI ничего не знает о Тайной службе и ее деятельности. И этого мне может хватить, чтобы нарушить равновесие. У меня в наличии труп, к тому же названо ваше имя, и больше ничего не требуется. Так что будем предельно откровенны. Если меня постигнет неудача, она постигнет и вас. С Брогли мне удалось расправиться, не забывайте об этом. Я иду по тугому канату, но я все еще министр.

И он опять улыбнулся, хотя в этой улыбке таилась горечь.

– И само собой, ни слова Марии Антуанетте.

На мгновение сердце Пьетро забилось сильнее. Мог ли он и в самом деле поверить в угрозу д'Эгийона? Перед ним предстал призрак венецианской тюрьмы для государственных преступников, в которую он был некогда заточен. У него есть опыт тюремного заключения. Стоило ли на этот раз отведать еще и Бастилии? Эта мысль его отнюдь не прельщала. Конец Тайной службы был более чем реален. Будущий король, скорее всего, ужаснется, обнаружив Черный кабинет… Решит ли он с ним покончить и обвинить Брогли и его агентов? Пьетро не имел права на ошибку: однажды он уже стал жертвой государственных интересов… и у него не было ни малейшего желания снова ею оказаться.

Взгляд государственного секретаря был красноречив.

«Бесполезно делать вид, что я не замечаю поднесенного к моему горлу лезвия ножа, к тому же весьма острого», – подумал Виравольта.

Он стиснул зубы.

Опять взглянув на Виравольту, д'Эгийон продолжил:

– Отправляйтесь к господину Марьянну из Королевского ведомства. В его обязанности входит рассматривать проекты изобретений, которые поступают к нам со всех уголков страны. Бьюсь об заклад, что он может быть вам полезен, но думаю, что вы это уже и так знаете… Затем навестите этого парфюмера… Жан-Луи Фаржона. Он является поставщиком двора и госпожи Дюбарри, и у него служили Розетта и Батист Ланскене.

Герцог открыл ящик и достал из него флакончик, наполненный пурпурной жидкостью.

– Вот духи, которые вдохнул юный Батист. Вероятно, Фаржон сможет вам больше сообщить об их составе… Но не забывайте, что сам парфюмер находится в списке подозреваемых.

Пьетро взял флакон. Его содержимое переливалось перед его глазами.

Он не осмелился открыть его, чтобы не вдохнуть смертоносные пары. Ему все же не верилось, что можно кого-либо убить, просто заставив человека подышать таким веществом. И в самом деле, господина Фаржона можно было о многом порасспросить.

– Что касается де Брогли… – продолжал д'Эгийон, – постарайтесь с ним поговорить и выяснить, имеет ли он какое-либо отношение к этому делу. Хоть он и в ссылке, он не мог не заметить исчезновений своих агентов. Я не получил никаких новостей о шевалье д'Эоне, Бретее или Верженне. А кроме того, многие из его агентов мне незнакомы. Разыщите их, предупредите наиболее достойных, будьте настороже. И выясните, кто же этот Баснописец.