Если «Би Бар» выйдет на тропу войны, им лучше побыстрее выполнить свою работу и удрать из города.

Клэй Белл ждал не дольше, чем потребовалось натянуть сапоги и застегнуть оружейные пояса. Он хотел поговорить с Тибботом, но если напали на ранчо, сейчас не до разговоров. Он вышел через черный ход, зашел в корраль и оседлал коня. Когда он поскакал к Пайети, костер еще горел. В воздухе висела пыль от фургонов.

Только когда он уже оказался в начале тропы на Пайети, Белл вспомнил7 что не спросил Тиббота о Вашингтоне! Теперь слишком поздно… это может подождать. Он стал подниматься, и, когда наконец взобрался на вершину, от костра остался только дым в воздухе да несколько тлеющих угольков.

Он начал спускаться по тропе к ранчо, когда услышал вдалеке винтовочный выстрел.

Глава 15

Хэнк Руни был не дурак. Вскоре после того, как Шорти с Биллом Коффином закончили работу, ему показалось подозрительной необычная тишина на ранчо. Он обошел здания, проверил на месте ли все и понял, что эти двое сбежали. Ну, а догадаться куда, было несложно. Он знал, что пока опасности нападения на ранчо не было, но если Девитт поймет, что Руни на ранчо один, он может предпринять попытку прорваться.

Хэнк был слишком закаленным бойцом, чтобы оставить все на волю случая. Отразить нападение они готовились давно, тем не менее он обошел все здания и проверил, где и сколько оружия. Винчестер Берта Гарри был в бараке. Хэнк сам принес его туда и зарядил. У него было две винтовки для охоты на бизонов — «шарпс» 50-го калибра, «спенсер» 56-го калибра.

И снова он как следует проверил Гэп. Все было тихо и спокойно. Он накидал сена лошадям. Вдруг он почувствовал себя на ранчо одиноким. Ночь быстро спустилась по узкому пространству между утесами, и темнота сползла вниз и накрыла ранчо, а далеких холмов все еще касался солнечный свет.

Давным-давно каждый ковбой на ранчо научился прикрывать любой подход к нему. Днем здесь не было прикрытия на двести метров. При свете звезд все выглядело по-другому.

Где-то койот тявкал на луну. Ветер зашевелил листья тополей, и Хэнк Руни зашел на крыльцо дома и сел, глядя на холмы:

Один из ребят должен был остаться. Но он не беспокоился. Если нападение начнется, он сможет сопротивляться достаточно долго. У него было прикрытие и хороший обзор вокруг… но скоро станет темно. Пришла ночь, а с ней только тишина. Наверху отвесные стены Эмигрант-Гэп, казалось, были освещены, а звезды висели в небе, как фонари.

На утрамбованной земле от ветра зашелестели листья. Руни подошел к корралям. Лошади казались ему близкими и дружелюбными. Было еще рано, но надо успеть поспать. Он растянулся на кушетке и смотрел вверх, в темноту. Тишина казалась подозрительной, но он устал…

Вдруг он проснулся. Руни не знал, сколько проспал, но проснулся мгновенно, с полной уверенностью, что точно слышал далекий звук колес фургона, катившегося по камням. В ясном, ночном воздухе пустыне, отраженный отвесными стенами перевала, звук разносился далеко.

С винчестером в руках Руни вышел к воротам и, стоя на углу каменной столовой, стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он услышал неясные звуки. Для человека, который дрался с апачами и кайовами, люди, приближающиеся к ранчо, были удивительно неловкими. Он слушал, прикидывая, сколько их и на каком расстоянии находятся. Обогнув угол барака, он закурил сигару, глубоко затянулся и положил ее на подоконник, чтобы сигара была под рукой.

Руни был один, но его это не беспокоило. У него были стычки и похуже. Например, когда они с Редом Дженкинсом отбивали нападение команчей, лежа в «бизоньей лежке» — небольшом углублении в земле. Или когда три ковбоя с доброго старого ранчо «Гуднайт» встретились с боевым отрядом индейцев кайова.

Послышались тихие шаги. Кто-то подбирался к перевалу. Руни ступил за угол, еще раз хорошенько затянулся сигарой, затем взял винчестер. Когда снова прозвучали шаги, винтовка плавно поднялась к плечу, и он выстрелил.

Пробежав полдюжины шагов, он выстрелил снова и, отпрыгнув за прикрытие, — еще два раза. Он стрелял вслепую, вдоль Эмигрант-Гэп.

Воцарилась тишина, затем загремел камешек. Руни выстрелил на звук и услышал возглас то ли от боли, то ли от удивления — он не мог сказать, но тут же раздался ответный залп.

Руни стоял за столбом ворот и был полностью Защищен. Звуки выстрелов отражались от стен и умирали где-то в темноте.

— Приличное воинство, — сказал он себе. — Их должно быть дюжина или даже больше.

Нечто уже некоторое время привлекало его внимание, и вдруг он понял, что это было. На дальней стене перевала он различил неясный отблеск — сигнальный костер в Пайети!

Чувство одиночества сменила теплая волна благодарности. Ребята знают. Ребята идут! Джад Девитт заплатит за эту свою ночную работу.

Внизу, на перевале что-то зашевелилось. Руни мгновенно выстрелил. Он услышал, как пуля попала в скалу, срикошетила, и ему ответила дюжина выстрелов. Позади него застучали копыта, вниз к перевалу устремился всадник, и голос Коффина выкрикнул:

— Не стреляй, Хэнк! Это я!

Коффин спрыгнул, когда выстрелила винтовка Руни, и прицелился на воющий вдалеке голос.

— Я зажег костер на Пайети. Ребята идут на помощь.

— Как ты узнал о нападении?

— Видел, как они готовятся. Не мог найти Шорти.

Воцарилась долгое молчание, и Хэнк Руни отступил и закурил потухшую сигару. Под прикрытием барака он курил и ждал.

— Хэнк?

— Чего?

— Там парень вверху на стене. Хочет незаметно подползти к нам. Сколько раз он ударится о камни?

— Ни разу.

— Спорим на сигару. Там, на той стене, есть валун.

— Спорим.

Винчестер полыхнул пламенем. Они услышали хриплый крик, посыпались камни, и человек упал. Он ударился о землю, как мешок с мукой.

— Ты мне должен сигару, — сказал Хэнк.

Над головой просвистели пули, некоторые попали в камни барака.

— Эй, а где Махафи?

— А! Старый хитрец пошел наверх по перевалу. Он там поставил пару силков. Хочет поймать нам перепелок. Еще не вернулся.

Хэнк подошел к нему и вынес две винтовки — «шарпс» и «спенсер». У Коффина был собственный винчестер.

Далеко на перевале они услышали топот копыт. Никто из них не сказал ни слова, но каждый слышал его и знал, что это идет помощь. Первым, кто появился во дворе ранчо со стороны тропы Пайети, был Клэй Белл.

— Внимание, — вдруг прошептал Хэнк. — Они готовятся напасть все сразу.

Послышался топот бегущих ног и шум гальки. Все трое открыли огонь, стреляя быстро и низко. Выстрелы озаряли темноту, воздух наполнился запахом пороха. Вокруг свистел свинец, но вдруг штурм прекратился.

И как только послышался шум отступающих, во двор влетели Джексон и Браун и спрыгнули с коней с винтовками в руках.

— Ведь это не кончилось? — взмолился Браун.

За ними во дворе появился Махафи. Он не сказал ни слова, пошел на кухню и принялся готовить кофе.

— Не думаю, что все кончилось, — сказал Руни, — но они потеряли боевой дух.

Клэй, прислушиваясь, ждал. Перед собой, в темноте, они услышали слабый стон.

Нацелив винтовки повыше, для большего расстояния, все пятеро выстрелили, и звук отразился от стены Эмигрант-Гэп. Далеко внизу вскрикнул один человек и выругался другой. Затем — тишина.

— В чем Дело? — закричал Коффин, поддразнивая нападавших. — Чего это вы, ребята, уходите так рано? У нас даже не было возможности проявить гостеприимство.

Эхо умерло, но никто ему не ответил. Лиди ждали. Хэнк Руни мирно курил.

— Зажигай, Хэнк, — сказал наконец Клэй, — посмотрим, что мы имеем.

Хэнк подошел к концу заранее приготовленного фитиля и наклонился. Он глубоко затянулся сигарой, и ее конец разгорелся. Он коснулся им фитиля, который заискрился. Вдруг вспыхнули длинные вязанки хвороста. В их ярком огне они увидели троих, лежавших на земле. Один человек старался отползти, но когда вспыхнуло пламя, замер.