— Можно разведать, — отозвалась Дорсет. Она тронула лошадь и направилась к костру.

Желтое небо поблекло и сделалось серым, а потом стало подобно черному бархатному пологу. Еще на расстоянии я пришел к выводу, что это армейский лагерь — три больших костра были расположены в ряд. Какое-нибудь кавалерийское подразделение человек в сорок. Мы осадили лошадей, и я окликнул солдат.

— Эй, в лагере! Можно подъехать? Со мной женщина и ребенок.

Молчание…

Оно длилось довольно долго — видно, кто-то пытался разглядеть нас в бинокль, хотя было довольно темно.

— Ладно, — раздался ответ, — подъезжайте. Только осторожно.

Я узнал голос. Это был капитан Луистон. Рядом с ним стоял лейтенант Джек Дэвис.

Лейтенант перевел взгляд с меня на Дорсет Бинни и коснулся полей шляпы.

— Как дела, мэм? Мы за вас беспокоились.

— Со мной все в порядке. Благодаря мистеру Сэкетту.

— Вы не встречали других детей, капитан? — спросил

— Гарри Брука и детишек Крида?

— Они здесь, в безопасности. Поэтому-то мы вас и ждали.

Мы ввели лошадей в лагерь и спешились. Ощутив под ногами твердую землю, я пошатнулся, и Луистон поспешил меня поддержать.

— Знаете, приятель, вам лучше сесть.

— Надо позаботиться о лошадях, капитан. Вы займитесь леди и ребенком, а я…

— Нет, — неожиданно строго прозвучал голос Луистона. — Капрал, возьмите коня этого человека и проследите, чтобы о нем позаботились, как о моем. О другом тоже. — Он повернулся ко мне. — Жаль, но должен сообщить вам, Сэкетт, что вы арестованы.

Я недоуменно уставился на него.

— За то, что я перешел границу? Капитан, Лаура Сэкетт сказала, что апачи похитили ее сына.

— У нее нет сына! — бесцеремонно вступил в разговор Дэвис. — Вы нагло…

— Лейтенант! — резко оборвал его Луистон.

Дэвис покраснел.

— Вот что я вам скажу, капитан: этот человек…

— Молчать! Лейтенант Дэвис, проверьте посты. Все, что мистеру Сэкетту нужно узнать, он узнает от меня.

Дэвис повернулся кругом и гордо удалился.

— Простите его, Сэкетт. Он молод и, боюсь, увлечен Лаурой Сэкетт. Он очень гордый молодой человек и считает, что должен защищать ее честь.

— Пусть защищает, капитан, но держите его подальше от меня. Он новичок в наших краях, и в обычных обстоятельствах я не стал бы в него стрелять, однако если бы он посмел произнести, что намеревался, то недосчитался бы нескольких зубов.

— Никаких драк. Вы, кажется, забыли, Сэкетт, что находитесь под арестом.

Ничего не ответив, я отошел к костру и сел рядом со своими седельными сумками. Я пошарил в них, отыскал кружку и налил себе кофе.

— Ладно, капитан, — сказал я, — выкладывайте. За что меня арестовали?

— За убийство. За убийство Билли Хиггинса.

— Хиггинса?

— Мы нашли его труп на дороге в Юму. С пулей в голове.

— Между прочим, его ранили апачи, после чего стали закидывать горящими стрелами.

— Но вы убили его.

— Да, убил.

Вокруг костра собрались люди, и я, не опуская ни малейшей детали, поведал Луистону обо всем, что случилось в тот день. Кое-что ему уже было известно из нашего разговора в «Мухобойке», когда он предупредил меня о Катенни.

— Он умолял прикончить его. На его месте я бы тоже мечтал о смерти.

— Возможно. — Луистон не сводил с меня жестокого взгляда. — Сэкетт, разве неправда, что в течение многих лет между вашей семьей и семьей Хиггинсов существовала кровная вражда? Что вы охотились друг за другом и убивали без предупреждения?

— Когда это было… — медленно проговорил я. — Во всяком случае, я не бывал дома с того дня, когда началась эта вражда. Что же касается Хиггинса, я об этом даже не думал. Да и думать у меня никаких причин не было.

— Тем не менее Билли Хиггинс убит вашей пулей. Должен предупредить вас, Сэкетт, что эта история является достоянием гласности и в Тусоне ею недовольны. В городе у Хиггинса были друзья…

— Я же говорю…

— Скажете не мне, а судье.

Он отошел, а я остался сидеть у костра, уставившись в огонь. Я прошел много дорог и участвовал во многих сражениях. Дрался с апачами и Хадденами, и вот теперь арестован за преступление, которое, по сути, и не было преступлением, но за которое меня могли повесить.

В Тусоне был лишь один человек, знавший о кровной вражде Хиггинсов — Сэкеттов.

Лаура Сэкетт…

Глава 18

Можете мне поверить: тюремная камера — не место для парня с холмов Теннесси. Там, где я вырос, люди привыкли видеть над собой небо, а не низкий потолок.

В камере, куда меня поместили, было маленькое окошко — слишком маленькое, чтобы через него можно было вылезти, — и дверь, забранная прочной металлической решеткой. Когда я услыхал ее лязг, настроения у меня не прибавилось. Единственная отрада — смогу вдосталь выспаться, да и едой не обделят. В тот момент я был так голоден, что съел бы, пожалуй, и старое седло со стременами.

Первым меня посетил капитан Луистон. Он вошел в камеру рано утром. С ним пришел ротный писарь.

— Сэкетт, — начал он, — мне нужно, чтобы вы все подробно изложили. Я хочу помочь вам, если получится. Сейчас в городе мнения разделились. Одни желают повесить вас за убийство Билли Хиггинса, другие — дать медаль за спасение детей.

Я все ему изложил, начиная с того дня, как мы, мало» знакомые люди, решили вместе отправиться в Тусон. Рассказал и о драке с индейцами Катенни, о которой он уже знал. Умолчал лишь о выстреле в Билли Хиггинса, потому что мне неприятно было об этом вспоминать. Потом поведал, как встретил Лауру Сэкетт и как она умоляла меня спасти ее несуществующего сына.

— Вот что я узнал после вашего отъезда, — сказал Луистон. — Лаура Сэкетт развелась с мужем, а ваши братья и ее отец стали смертельными врагами.

— Не помню, чтобы я слышал об этом. Мы, Сэкетты, когда собираемся вместе, никогда не вспоминаем о прошлых неприятностях. Какой прок бередить душу.

— Вчера вечером я снова беседовал с ней, — продолжал капитан Луистон. — Она отрицает, что вообще когда-либо говорила вам о сыне или просила вас отправиться в Мексику.

Я молча уставился на него. Нет смысла говорить, что она врет, хотя на самом деле это так.

— Кстати, Лаура Сэкетт утверждает, что вы сбежали в Мексику, поскольку опасались, что станет известно об убийстве Хиггинса и о том, что вы воспользовались нападением апачей, чтобы расправиться с ним.

— Ребята, с которыми я был, знают всю правду, иначе зачем бы они со мной поехали?

— Боюсь, это вам не поможет, ведь вы сами говорили, что они мертвы.

— Я сам хоронил Рокку. Испанца Мерфи, по их словам, застрелили Хаддены. Что касается Джона Джея… по-моему, он так и не добрался до границы.

— Значит, у вас нет свидетелей?

— Нет, сэр. Ни одного. В любом случае, капитан, ни один из них не видел, как все произошло. В тот момент мы с Билли были одни.

Мы еще немного поговорили, он задал кучу вопросов, но и после этого надеяться было не на что. Лет десять до встречи с Билли я даже не вспоминал о кровной вражде с Хиггинсами, и его фамилия для меня мало что значила.

И вот я оказался в тюрьме, а Лаура Сэкетт, по чьей вине погибло по меньшей мере трое хороших парней, гуляет на свободе.

После того как капитан ушел, я улегся на койку и уставился в побеленную стену и попытался сообразить, как мне выкрутиться из этой ситуации. Так ничего и не придумав, в конце концов я повернулся на бок и заснул. А когда проснулся, был уже вечер. В дверях стоял охранник.

— К вам леди, — сказал он.

— Хорошо.

Я встал, все еще шатаясь ото сна и стараясь собраться с мыслями. Это, конечно, Дорсет.

Только это была не Дорсет, а человек, которого я меньше всего надеялся здесь увидеть, — Лаура Сэкетт.

Она повернулась к охраннику.

— Могу я поговорить со своим родственником наедине?

Когда тот ушел, она обратила на меня свои огромные голубые глаза.

— Никогда не думала, что ты вернешься, — холодно сказала она, — но рада, что так получилось. Теперь своими собственными глазами увижу, как тебя повесят.