— Поцелуйте за меня Рэн и скажите, что я сегодня задержусь. Думаю, завтра утром мы с ней уже сможем встретиться и всласть наговоримся обо всем на свете!

Сирена грациозно сбежала по лестнице. Персикового оттенка платье заметно освежило ее красоту и подчеркнуло великолепие черных как смоль волос. Она натянула перчатки и с улыбкой осведомилась:

— Ну, вы готовы, мой друг?

— Вполне, — коротко ответил Стефан и наклонился к руке своей будущей жены. — Мне кажется, вам нужно что-нибудь надеть на себя сверху. Утро сегодня довольно прохладное.

— С удовольствием, — сказала Сирена, указав на темно-коричневую, отороченную соболем накидку.

Лэнгдом немедленно снял накидку с вешалки и обвернул ею плечи испанки. В прикосновениях Стефана Сирена мгновенно почувствовала какую-то неожиданную раскованность, если не сказать больше. Судя по всему, он уже почувствовал себя хозяином. Внутренний голос подсказывал ей бежать от этого мужчины, бежать как можно скорее, и все-таки испанка не тронулась с места и покорно приняла ухаживание.

Утро действительно выдалось прохладным. В этот ранний час на улицах не было практически никого, кроме немногочисленных лавочников да пьяниц, измотанных вчерашним загулом и мирно почивавших где-нибудь возле пивной или на скамейках в аллее.

Благодаря тому, что город был пуст и безлюден, экипаж довольно скоро выехал на проселок. Уже через час Стефан и Сирена рассчитывали попасть в дом Энтони Уэбстера, где и должно было состояться венчание.

Сэр Лэнгдом почувствовал себя несколько расстроенным и угнетенным из-за того, что его невеста всю дорогу хранила молчание и без конца разглаживала дрожащими пальцами складки на платье.

— Сирена, скажи, ты не очень злишься, что я отказался пригласить Тайлера Синклера в качестве свидетеля?

— Если честно, я не вполне понимаю смысл твоих возражений. Лично мне очень хотелось бы видеть своего друга в столь торжественный для всех нас день… Однако я уступила тебе, и давай больше не заводить разговора об этом.

— Ты просто чудо, моя милая, — прошептал Стефан и, обняв Сирену, привлек ее к себе, чтобы поцеловать.

У нее мгновенно застыла кровь в жилах. Она вежливо отстранила своего жениха, пробормотав в качестве оправдания, что он-де изомнет ей все платье.

Наконец экипаж, покачиваясь, выплыл на въездную аллею, обсаженную вековыми дубами.

Показался особнячок Уэбстера. Хозяин, примерно тех же лет, что и Стефан, радостно поприветствовал новобрачных и с особенным радушием улыбнулся красавице-невесте.

Сирена ответила ему куда более слабой и блеклой улыбкой, кое-как поблагодарив при этом за гостеприимство.

— Не стоит благодарности, — осклабился Энтони Уэбстер. — Просто Стефан — один из моих старейших друзей. Я всегда счастлив помочь ему.

— Ну раз так, — сказала, слегка оживившись, Сирена, — тогда вы наверняка поедете с нами в Лондон, чтобы присутствовать также и на свадьбе Камиллы! Разве нет? — с нажимом спросила она, надеясь, что ей не придется трястись обратно в город вдвоем с Лэнгдомом и обороняться от его нелепых приставаний.

— Сирена, дорогая, — пришел на выручку другу сэр Лэнгдом, — тебе лучше думать сейчас о своей собственной свадьбе, а не о свадьбе моей дочери. Это во-первых. А во-вторых, Энтони не сможет поехать с нами в Лондон. У него на сегодня совсем иные планы. Не так ли, старина? — обратился Стефан к хозяину дома.

— Да-да, совершенно верно. Мне, конечно, жаль, но тут, боюсь, ничего нельзя поделать… А теперь давайте не будем попусту терять времени. Идемте, мистер Толмэн ждет нас в гостиной.

Сквайр Уэбстер взял Сирену за руку и проводил через холл в украшенную цветами комнату.

Возле камина стоял низкорослый и довольно тучный священник, широко заулыбавшийся при виде гостей. Увидев служителя культа, Сирена запаниковала и, если бы ее не держал за руку Энтони, наверняка постаралась убежать прочь отсюда.

Следующие несколько минут прошли для испанки как в тумане. Очень смутно она отдавала себе отчет в том, что своей собственной рукой подписывает брачный контракт. Священник спросил, согласна ли Сирена Кордес стать женой сэра Стефана Лэнгдома, и она ответила утвердительно. Ее палец, на который супруг надел впечатляющее кольцо с изумрудом, как-то странно отяжелел. Наконец, когда церемония была закончена, Стефан обнял и поцеловал новоиспеченную леди Лэнгдом, чьи губы, однако, оказались холодны и бескровны, глаза затуманены, а руки сильно дрожали. «Господи, — в ужасе подумала Сирена, — что я наделала? Зачем, зачем я вышла замуж за этого мерзкого старика?»

Когда они вновь оказались в экипаже наедине друг с другом, Стефан по-хозяйски обнял супругу и вырвал у нее очередной поцелуй. Сирена призвала на помощь все свое мужество, чтобы скрыть отвращение, когда ей в рот проник влажный, мясистый язык, словно бы живущий самостоятельной жизнью и чем-то напоминающий огромного слизня.

— Стефан, пожалуйста, — вновь запротестовала Сирена, — следи за собой. Нам еще нужно побывать на свадьбе у Камиллы… Или ты хочешь, чтобы я явилась туда в измятом платье?

— К черту Камиллу и ее свадьбу! — громким шепотом проговорил сэр Лэнгдом, прижимаясь своим влажным ртом к губам супруги и норовя забраться ей под юбку. — Я слишком долго ждал этой минуты, слишком страстно мечтал обладать тобой…

— Стефан, пожалуйста! — мягко оттолкнула она назойливого старика с тем выражением на лице, которое, как она надеялась, сойдет за улыбку. — Не можешь же ты пропустить свадьбу своей собственной дочери! И что подумает обо мне Камилла, если из-за меня ты не сможешь быть с ней в столь торжественный день?

— Будь по-твоему, — процедил Стефан, нехотя отстраняясь от своей супруги и оправляя жилет. — Но предупреждаю: рано или поздно ты подчинишься моей воле. Подождем до вечера, дорогая, а там посмотрим…

Сирена заглянула в глаза мужу и не увидела в них ничего, кроме ужасающей похоти. Господи, почему она была настолько глупа, что считала Лэнгдома равнодушным к плотской любви? Не потому ли, что он до этой самой минуты не позволял себе выказывать подобные чувства? Возможно.

— У меня есть тут для тебя один пустяковый, но приятный сюрприз, дорогая, — объявил сэр Лэнгдом, вытащив из-под сиденья плетеную корзинку, в которой оказались два хрустальных бокала и бутылка белого вина. Точными, взвешенными движениями истинного ценителя виноградной лозы Стефан разлил вино и протянул один бокал Сирене. — За нас, дорогая!

Молодожены чокнулись и отпили по глотку. Распробовав восхитительный напиток, приятно остужавший гортань и согревавший внутренности, Сирена быстро осушила свой бокал и протянула руку за очередной порцией.

— Действительно вкусно, Стефан.

— Я рад, что тебе понравилось, дорогая. У меня припасена еще одна бутылочка на вечер.

Услыхав такие речи, Сирена залпом выпила и второй бокал. «Господи, — подумала она, — мне потребуется целый галлон вина, чтобы хоть как-то пережить предстоящий день». Увы, испанка была столь настойчива в своем желании помешать Ригану, что совершенно забыла подумать о том, чем для нее самой окажется брак с сэром Лэнгдомом. В то время как прелестная Камилла отправится домой и разделит ложе с голландцем, ей придется коротать время с этим назойливым и похотливым чудовищем! О ужас! Сирена попросила наполнить третий бокал.

Стефан не спеша потягивал вино, наслаждаясь его букетом, и то и дело бросал плотоядные взгляды на свою супругу.

— Право, я очень рад, что тебе так нравится этот и в самом деле изумительный напиток. Надо позаботиться, чтобы наш с тобой погребок был всегда полон душистым соком виноградной лозы.

Сирена тряхнула кудрями и осушила третий бокал. Нет, думать о чем-либо она сейчас была не в силах. Откинувшись на роскошное плюшевое сиденье, новобрачная позволила сэру Лэнгдому подлить ей еще вина…

Камилла сидела перед зеркалом, охорашиваясь в последний раз перед тем, как выйти к жениху. Часы на туалетном столике показывали без нескольких минут десять. К этому времени отец уже должен был обвенчаться с Сиреной, и теперь они уже наверняка находились в пути, а может, уже приехали в Лондон. «Итак, — подумала девушка, — Лэнгдомы наконец-то обеспечили себе безбедное существование. По крайней мере, отец», — поправилась она с кислой ухмылкой. Ее собственное будущее выглядело гораздо менее определенным. Камилла вступала уже во второй брак, притом первый до сих пор не был расторгнут, а следовательно, ее легко могли бы обвинить в двоемужии. Образ Тайлера, объявляющего в самый разгар брачной церемонии о том, что эта церемония недействительна, мучительно преследовал девушку.