Только когда Туман выметнулся под раскидистые ветки стоявших рядком деревьев, Василий перевел дух.

Сзади, догоняя его несся Тумын в окружении нескольких сотен воинов. Остальные чуть приотстав, колышащейся темной массой покрывали сухое болото, неторопливо двигаясь от берега к берегу.

— Ну что, начнем потеху? — пробулькал знакомый уже голос откуда-то из кустов. — И-и-эх!

Пронзительный, раздирающий душу свист пронесся по потемневшему небу. Последовавшее вслед за этим заставило содрогнутся даже повидавшего в своей жизни богатыря. Земная твердь, проломившись словно молодой лед, стремительно уступила место вязкой, вонючей жиже болота. Высунувшиеся из этой жижи скользкие руки упырей, цепко ухватывали визжащих от страха хазар и коней и утягивали в глубину. Добравшиеся до берега попадали прямиком в мохнатые лапы чугайстырей, разрывающие их на плескающие кровью куски.

Перед глазами Василия мелькнуло оскаленное лицо Тумына. Окруженный телохранителями, хазарин пронзительно вереща тыкал в богатыря трясущимся от злобы пальцем. Стараясь не глядеть на погибающих соплеменников, его приближенные, обнажив сабли бросились на Василия.

Выхватив мечи, Василий грудь в грудь встретил превосходящего противника. Доставать зачарованный меч времени не оставалось, но, слава богам, Бекмер велел вернуть все оружие. Поэтому две остро отточенных булатных полосы со звоном высекли искры из тонких хазарских сабель.

В закрутившейся битве, Василий наотмашь рубил мелькавшие перед ним лица. Один из противников избегая разящего удара отпрянул в сторону угодив прямо в объятия чугайстыря. Взревев, лесное чудище снорово ухватило тонкую шею, дернуло, и раскрутив над шишковатой головой с силой метнуло в болото.

Один за другим под ударами богатыря падали обозленные и перепуганные хазары. Туман, опьяненный густым запахом смерти, впивался острыми зубами в конские бока, рвал, разбрызгивая струи дымящейся крови. Перепуганные хазарские жеребцы взбрыкивали выбрасывая всадников из седел. Туман, тут как тут, распахивая окровавленную пасть, хватал упавших людей перекусывая одним махом руки и шеи, упиваясь сладкой человеческой кровью…

Сжимая скользкие от вражеской крови рукояти мечей, Василий устало оглядывал место жуткой резни. Куда бы не повернул голову богатырь, везде глаз натыкался на окровавленные ошметки бывшие некогда людскими и конскими телами. Даже болото в лучах солнца поблескивало толстой кровавой пленкой.

— И-эх! — булькнул довольный голос. — Вот потех так потеха. Теперь работы на год. Эй, Моховая борода, может приберешся?

— Постой, — Василий соскочил с коня и медленно пошел вдоль болота переворачивая уцелевшие тела. Наконец, тяжело вздохнув, махнул рукой. — Убирай…

— Что-то не так? — проскрипел леший заметив тень недовольства на лице богатыря.

— Не знаю, — честно ответил Василий. — Я не нашел тело Тумына…

Леший смешно пожал острыми плечиками.

— Что с того? Ему из моего леса ввек не выбраться.

Василий с сомнением покачал головой.

Неспокойно было на душе у князя Владимира. Вести приносимые гонцами заставляли брови князя хмурится все больше и больше. Казалось весь белый свет сошел с ума. Поднялись в одночасье на Русь все окрестные племена. Ятвяги клявшиеся в вечной дружбе, касоги, заключавшие договора о мире, торки и печенеги, мадьяры и хорваты, ляхи и пруссы… Чем дольше думал об этом Владимир, тем больше склонялся к тому, что прав был Белоян, ох как прав. Не иначе стоит за этим некая сила, что спит и видит, как молодое, но опасное государство раздавить, смять. Что б не только разорить, но и памяти не оставить. И силой такой могла быть только Империя.

Отгоняя усталость, князь потянулся, расправил плечи. Просторная рубаха с расстегнутым воротом жалобно треснула, когда напряглись могучие мышцы князя. Бросится бы самому в битву, наказать вероломных соседей… А приходится сидеть и выслушивать раздирающие душу доклады гонцов со всех кордонов широкой Руси.

— Тошно, князь? — неожиданно рыкнуло в самое ухо.

Владимир вздрогнул, надо же так задуматься, что не расслышал тяжелой поступи Белояна.

— Тошно. Еще как тошно! — махнул он рукой. — Зажали со всех сторон. Еще чуть-чуть, и треснем, не выдержим.

Белоян покачал мохнатой головой. Сказать было нечего.

— Князь! Князь! Князь! — неожиданно для обоих раздался сумашедший крик.

Белоян с Владимиром недоуменно переглянулись. Крик не смолкал. Терем задрожал от топота десятка тяжелых сапог, захлопали двери. Дворня насмерть перепуганная истошными воплями высыпала во двор и теперь со страхом наблюдала за распахнутыми настежь окнами князя.

Дверь в княжеские покои с грохотом распахнулась и на пороге застыли гонцы. Владимир медленно опустился на лавку. Гонцы… Не один, не два, а сразу десяток. С разных рубежей… Воздух сгустился, казалось еще чуть-чуть и можно будет нарезать ножом и мазать на хлеб. С трудом взяв себя в руки, Владимир хрипло молвил:

— Говорите…

— Князь, князь! Отступают… Отбили… На голову всех… — загомонили перебивая друг друга гонцы.

— Что?… — Владимиру показалось что он неверно расслышал. — По одному, не то всех выпорю!

— Князь, радость то какая! Касоги отошли…

— Торков разбили…

— Печенеги ушли…

— Хорваты ушли…

— Мадьяры отступили…

— Пруссов на голову! Больше не сунутся!

С каждым новым донесением, Владимир ощущал что в жилы вливаются новые и новые силы. Неужто перемогли, перебороли! Он победно глянул на Белояна.

— Ну что, рано про Русь забывать! — победно проревел князь. — Есть еще на Руси богатыри сильномогучие?!

Не разделяя радости князя, Белоян покачал головой, недовольно порыкивая.

— Эх, князь… Вроде и мудр ты, а вот надо же!.. Грубой силой не получилось, значит другое задумали… Пострашнее нашли.

— А не на холодное дуешь? — подозрительно сощурился Владимир. — Ну на что им Русь?

— Да не нужна им Русь! — в сердцах бросил Белоян. — Талисман им нужен!

— Какой талисман? — насторожился князь. — Почему я не знаю?

Прежде чем ответить, Белоян жестом велел гонцам удалится. Только убедившись что чужие уши не услышат ни слова, волхв вздохнул.

— Не княжеское то дело, а волховское. Ну да раз узнал, слушай и дальше, — Белоян помолчал раздумывая как бы рассказать покороче, не теряя драгоценного времени. — В обчем хранится на Руси талисман, Паучей Лапкой прозываемый. Так вот, то государство, где талисман этот хранится, никакая сила разрушить не может. До тех пор, пока есть талисман…

Владимир помолчал обдумывая услышанное от волхва.

— Так что, они хотят украсть талисман что бы Русь разрушить?

— Тьфу, на тебя! — не сдержался Белоян. — Да не нужна им Русь! Им Империю сохранить надо. Трещит ведь по швам. Теперь понял?!

— Где он?

Белоян смерил его долгим взглядом решая говорить или не говорить. Наконец, махнув рукой, решился.

— У черниговского князя.

— Значит так. Охранять, как зеницу ока. Понадобятся люди, золото — сколько угодно! Но что б талисман сохранили!

Белоян поспешно склонил голову пряча от князя довольную ухмылку.

— Старейший! — забыв про свою степенную неторопливость, архимандрит Василий без стука влетел в комнатку Феодосия. — Старейший, у нас неприятности.

— Неприятности? — Феодосий отложил ветхий свиток исчерченный поуистертыми письменами. — Что еще за неприятности? Не сгущаете ли вы краски?

Архимандрит энергично замотал головой.

— Нет-нет. Это действительно проблема. Антоний… мертв!

— А… кхм… — подавился старый маг. — Мертв? Это точно?

— К сожалению да, — справившись с первым волнением, почти спокойно проговорил Василий. — Это стало известно только сейчас. Но это не все…

Сделав знак продолжать, Феодосий извлек из-под стола тонкогорлый кувшин и две простые, без всяких украшений кружки.

— Все войска которыми занимался он, отошли от рубежей Руси в тот миг когда он умер. Его магия не пережила его.