Я слышала, как Леа отошла от дивана.

— Шейн, ты самый эгоистичный и эгоцентричный человек из всех, кого я встречала. И если ты думаешь, что кто-то вроде Грейс будет думать о тебе больше, чем минуту, ты не более чем тупой. — Её голос стал громче. — Вчера у неё умер брат. Мудак!

Она пронеслась по коридору, звук закрывающейся двери в ванную отскочил от стен.

Через две секунды голос Коннера уже бормотал ей сквозь закрытую дверь. Я положила руки на кухонную столешницу, позволяя прохладному граниту успокоить меня.

Пол мягко заскрипел позади меня. Шейн прислонился к столешнице рядом со мной. Он был так близко, что я чувствовала его дыхание на своем виске. Весь мой самоконтроль ушел на то, чтобы не закричать, чтобы он оставил меня в покое.

— Прости... Грейс, я не хотел быть выскочкой. Я не знал о твоём брате. Я не хотел...

Я покачала головой и вздохнула, даже не обернувшись, чтобы посмотреть на него.

— Я серьёзно, Грейс. Я знаю, насколько хреново потерять кого-то дорогого. — Я чувствовала, как он наклонился ближе, и это заставило меня дрожать. — Посмотри на меня.

Я встретилась с ним глазами, а потом его взгляд переместился на мои губы. Из всех наиболее эгоистичных и ужасных мужских занятий, он пытался воспользоваться моим горем, чтобы поцеловать! Клянусь, если он придвинется ближе и попытается сделать это, я сразу укушу его за губу.

Его глаза снова встретились с моими. Он, должно быть, увидел отвращение на моем лице.

— Имеем то, что имеем. Ты не сказал ничего, что бы подействовало на меня, Шейн. Спасибо за соболезнование. И, сделай одолжение, не пытайся вскружить мне голову, это будет пустой тратой времени. Я не буду спать с тобой. Просто относись ко мне, как к одному из приятелей, и мы поладим, а тебе не придется больше стоять со мной на кухне и притворяться, что тебя волнует ещё кто-то, кроме себя.

Он моргнул и задумался, кажется, на целую вечность. Тогда дьявольская улыбка расплылась на его лице.

— Кто сказал, что я хочу переспать с тобой? Ты просто одна из приятелей. Я не сплю с приятелями.

Я рассмеялась и скопировала его улыбку. Позволим самовлюбленному пошутить на эту тему.

Он убрал руки со столешницы и позволил им упасть по бокам. Его улыбка задержалась на мгновение, а потом он попятился.

— Хотя, должен признаться: ты самый сексуальный приятель из всех, которых я встречал.

Совершенно идиотская улыбка, прилепленная к его лицу, когда он выходил, исключила возможность злиться на него. Почти.

Через несколько минут мы вчетвером снова сошлись в гостиной. По какой-то странной причине мы с Шейном оказались сидящими рядом на диване. Леа обнимала Коннера, сидя у него на коленях на одном из кресел, и судорожно листала телевизионные каналы. Шейн непрерывно писал кому-то — или нескольким «кому-то» — и улыбался как придурок.

Время от времени он читал сообщение, слегка задевая меня рукой, и смеялся. Я заставляла себя игнорировать его, но он всё ещё не надел рубашку, и близость его тела заставляла меня хотеть протянуть руку и дотронуться до него. Он действительно был до смешного красив. Жаль, что он не был больше, чем просто приятным на вид.

Я смогла выдержать только следующие двадцать минут. Я вскочила и надела кроссовки.

Леа села прямо.

— Куда ты? Мы собирались снова пойти в бар сегодня, около десяти. — Она кивком указала на Шейна. — У его группы еще один концерт там. Хочешь позависать ещё? В этот раз я напою тебя и буду держать твои волосы над унитазом.

Я завязала шнурки и встала.

— Я становлюсь дёрганой. Думаю, что пойду на пробежку.

Шейн положил телефон на столик и стал наблюдать за мной.

— Ладно, а что насчет позависать со мной сегодня вечером? Я не видела тебя целых шесть месяцев, я соскучилась! — скулила Леа.

— Не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после пробежки. Если вас не будет здесь, когда я вернусь, я напишу. — Я выбежала из комнаты к передней двери. Мне просто нужно было побыть на свежем воздухе.

В минуту, когда я разминала ноги на крыльце, я обернулась и обнаружила Шейна, стоящего рядом со мной. Я закатила глаза и проигнорировала его. Это продолжалось до тех пор, пока он не начал разминаться рядом со мной.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Думаю, побегу с тобой, — сказал он, посмеиваясь. — Полагаю, ты не будешь против. Ну, знаешь, ты одна из моих приятелей, и этим я обычно занимаюсь с приятелями. Если ты не думаешь, что не могла бы справиться.

Мысленно показывая ему средний палец, я мило улыбнулась.

— Буду стараться изо всех сил.

 Я побежала по улице и направилась в сторону Пятой авеню, свернула направо и помчалась мимо Метрополитен-музея. Хотя прошло чуть больше шести месяцев, я все равно могла бы пробежать по этому маршруту во сне. Даже в хосписе я пробегала по десять миль в день в спортзале, просто чтобы отвлечься от происходящего. Я начала бегать после аварии, когда они заново научили меня ходить в реабилитационном центре, и никогда не останавливалась. Бежать для меня так же естественно, как и дышать.

В Центральном парке я стартовала с дорожки вокруг водохранилища Жаклин Кеннеди Онассис. Шейн молча бежал рядом. Единственным звуком, на котором я сосредоточилась, были удары подошв о мягкую гаревую дорожку. Глаза оставались сфокусированными на пути впереди, ни разу не признавая, что Шейн был рядом.

Дорожка вокруг водохранилища длиной около полутора миль и, как только пробежала её, я начала один из полных кругов вокруг Центрального парка вдоль восточной стороны. Я смутно помнила, что каждый круг в длину примерно пять миль. Я пробежала два. Думаю, что побила свой рекорд дважды, это было чистое блаженство. Начало второго круга мой мозг взял на себя, душа толкала меня вперед, как это всегда и бывало. Тело — просто машина.

Шейн всё ещё бежал со мной в ногу. Он, что, не человек?

Я пробежала через 86-ю Поперечную улицу к Пятой авеню и замедлила темп. Я продолжала замедляться, пока не остыла и перешла на ходьбу. Я шла к ступенькам в свою квартиру и только тогда заметила, что опустилась ночь, и температура упала до 35 градусов. Я разминала ноги на ступеньках, всё ещё сохраняя молчание.

Я догадалась, что Шейн был где-то позади меня и делал то же самое. Я не хотела смотреть на него, пока он не прочистил горло, очевидно, чтобы привлечь моё внимание.

Я повернулась к нему лицом. Он стоял на середине тротуара и смотрел на меня с чем-то, похожим на недоверие.

— Ты занимаешься бегом?

Я посмотрела на него с глупым выражением лица.

— Я сказала, что собираюсь на пробежку. Ты думал, что я немощная? — отрезала я.

Шейн покачал головой и весело сказал:

— Немногие люди могут удивить меня, но ты просто поразила, черт возьми!

Игнорируя его заявление, я достала ключ и открыла входную дверь.

Я услышала его вздох рядом со мной.

— Любил ли я когда до этих пор? 

О, отрекись от этого, мой взор! 

Ведь истинных красавиц эти очи 

Не видели до настоящей ночи ^[1]— пробормотал он.

Моя рука соскользнула с дверной ручки, и я обернулась к нему. Одна его рука покоилась на перилах лестницы, другая — на сердце.

— Шекспир, — прошептал он.

Я кивнула с грустной улыбкой и повернулась, чтобы пойти дальше. Я открыла входную дверь наполовину зашла внутрь.

— Эй, ты придёшь в бар сегодня вечером? — крикнул он мне вслед.

Я остановилась и оглянулась.

— Может быть, не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после душа.

Улыбка озарила его лицо, делая его более ошеломляющим, чем было в человеческих силах.

— Нужна помощь? Я хотел бы посмотреть, как ты будешь чувствовать себя после душа...

Я захлопнула дверь перед ним, но не смогла сдержать улыбку. Дерьмо.

Менее чем через час я была одета в джинсы и свитер с открытыми плечами, который Леа заставила меня одеть, и кожаные сапоги выше колен, которые я купила прошлой зимой и забыла о них.