Судя по звукам, Андре и его спутники приближались. Я спокойно доел последний ломтик ветчины и налил себе кофе.

В эту минуту в скалу над моей головой ударила пуля, и осколки камней посыпались в мою кружку. Я выругался. Они мне за это заплатят — терпеть не могу, когда мне в кофе сыплют всякую гадость.

Пока я сижу под защитой скалы, меня не достать, так что я не двинулся с места. Пусть постреляют, мне же торопиться некуда. Пускай эти ребята порезвятся, если у них так много патронов. Еще две пули ударились о скалу, не причинив мне никакого вреда. Я сделал еще один глоток кофе и поглядел на вершины дальних гор. До некоторых из них было пятьдесят, а то и шестьдесят миль.

Мне очень хотелось увидеть вершину с необычным названием Спящий Индеец, но эту гору закрывал край цирка. Я наклонился, чтобы взять кофейник, и тут стрелок, сидевший на утесе, выстрелил прямо в костер. Во все стороны брызнули искры, мне пришлось гасить их ладонями. Да, если этот тип будет и дальше так палить, тут станет очень неуютно.

Еще несколько выстрелов, но я не торопясь допил кофе и только тогда взялся за винтовку.

Если имеешь дело с людьми, непривычными к сражениям, нужно как можно дольше тянуть время. У таких людей обычно не хватает терпения сидеть и ждать — они жаждут поскорее покончить с тобой. Зато мне торопиться некуда — я могу ждать хоть до бесконечности.

А мои преследователи потеряли терпение — они открыли беспорядочную стрельбу. Достать они меня не могли, поэтому я сидел в своем уголке, попивая кофе и тихонько посмеиваясь над ними — и не жалко же людям патронов!

Они надеялись, что я высунусь, чтобы убить кого-нибудь из них, а в это время стрелок с утеса пристрелит меня. Но я не собирался доставлять им такого удовольствия.

Наконец вся эта история мне порядком надоела.

Мои кони стояли в очень удобном месте — до них не долетала ни одна пуля, и умные животные только отгоняли хвостами мух.

Позавтракав, я подумал, что этому парню на утесе, наверное, не терпится поглядеть, что я тут делаю. Я взял ружье и пробрался в такое место, откуда можно видеть, что происходит наверху, оставаясь при этом незамеченным. И разумеется, я увидел дуло винтовки, торчавшее над утесом. А потом я заметил и еще кое-что — плечо стрелка, одетого в голубую рубашку. Оно скрылось из виду, но я знаю этот тип людей и потому продолжал ждать, зная, что он обязательно высунется. Это очень скоро и произошло.

Я держал винтовку наготове и, как только стрелок высунулся, выстрелил в него. Раздался вопль, винтовка стрелка упала к подножию утеса, а я вернулся к тому месту, откуда мне хорошо были видны подступы к нему.

Перед моими глазами мелькнула рубашка из шотландки, я спустил курок своего винчестера, и рубашка исчезла.

После этого наступило затишье.

Конечно, мои выстрелы не помешают Андре и его дружкам напасть на меня, только теперь они будут осмотрительней. Теперь они знают, что им достался сильный противник, однако мне от этих мыслей лучше не стало. Одолеваемый грустью и одиночеством, я сидел и ждал, когда же они нападут. А ведь всего в нескольких милях отсюда были мои братья и друзья, с которыми мы могли бы разгромить целую армию. А теперь я это должен сделать один, безо всякой помощи.

Впрочем, всю свою жизнь мне приходилось полагаться только на себя.

Я вложил два патрона в винтовку и посмотрел на лошадей. Они стояли и дремали, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. Я подошел к ним и немного с ними поговорил, а потом вернулся на свою позицию.

Непросто отсюда выбраться, но одно я знал — когда наступит ночь, я буду на свободе. И если понадобится, пойду сквозь ряды своих врагов, сметая все на своем пути.

Чего бы мне это ни стоило, но я отсюда уйду. И когда Андре и его дружки проснутся, они увидят, что рыбка сорвалась с крючка.

Глава 24

День тянулся нескончаемо. Время от времени в мое укрытие залетала пуля, но Андре и его друзья так и не решились напасть на меня. Они надеялись, что меня убьет стрелок, сидевший на утесе, а когда я убрал его, они пали духом и не знали, что теперь делать.

Никто еще никогда не побеждал, отсиживаясь в укрытии и ожидая неизвестно чего. В моем случае это особенно справедливо. Победить можно, только нападая, я в это искренне верю. Надо нападать, а не ждать, пока на тебя нападут.

Они заперли меня здесь, и днем мне отсюда не выбраться. Однако ночью я попытаюсь напасть на них и прорваться сквозь их ряды. Без сомнения, с наступлением темноты Андре и его друзья предпримут атаку на меня, поэтому я должен опередить их.

Лежа на траве, я обдумывал, каким путем мне лучше выбраться из этой западни. Если бы у меня не было лошадей, я бы удрал отсюда без всякого труда. В седельных сумках я всегда возил с собой мокасины, в которых можно двигаться совершенно бесшумно. Я научился передвигаться по лесу еще до того, как освоил верховую езду, ходить беззвучно для меня так же естественно, как дышать.

Много раз, еще мальчишкой, я ходил на охоту и усвоил: если не удастся неслышно подкрасться к животному, оно убежит, и наша семья останется без мяса. После того как отец пропал, я остался единственным кормильцем семьи — братья были еще слишком малы, чтобы охотиться.

Судя по тому, что сказал Андре, отец был здесь. Может быть, он и умер в этом месте. А ведь когда он пришел сюда, у него было с собой золото.

Что же стало с этим золотом?

Может быть, оно все еще лежит где-нибудь рядом, в укромном месте?

Я сел и внимательно осмотрелся. Допустим, мне надо спрятать золото, и довольно большое количество. Куда я его запрячу, где его будет трудно отыскать? Как бы я поступил на месте отца, зная, что предстоит сражение, но в то же время надеясь ускользнуть от преследования и спастись. А именно это я и собирался сделать с наступлением темноты.

Куда бы я его запрятал?

В одном углу уступа было ровное место, поросшее травой и частично защищенное от огня выступом скалистой стенки. В этой стене я заметил что-то вроде пещеры, в которой, хотя и с трудом, можно было бы спрятать двух лошадей. Вблизи нее лежало дерево, упавшее лет пять-шесть лет назад, ствол его почти полностью сгнил. Рядом лежало другое дерево, с ветвей которого еще не успели осыпаться иголки. Должно быть, оно упало в эту зиму. Когда отец был здесь — если он, конечно, был, — оба этих дерева стояли на своих местах.

Нужно обдумать и еще одну вещь. Отец прекрасно знал все знаки, которыми пользуются индейцы. Он научил нас, например, как метить тропу. Нужно положить один камень на другой — это означает, что здесь проходит тропа, а третий камень кладется рядом, в том направлении, куда пошел человек. Когда мы были маленькими, отец частенько ставил для нас такие знаки, чтобы мы учились находить его след. А иногда вместо камней он брал пучок травы и перевязывал его травинкой или втыкал в землю сломанную ветку, чтобы показать, в какую сторону он ушел.

Индейцы часто наклоняли живое дерево, чтобы отметить, куда они пошли. Часто люди удивляются, встретив в лесу дерево, растущее не вверх, а вбок, им не приходит в голову, что это знак, использовавшийся индейцами много лет назад.

Отец обучал нас всему, что знал сам. Помню, как-то раз он нашел в дремучем лесу небольшую полянку и убрал оттуда все листья, ветки, камни и прочее. Потом посыпал землю пылью и оставил в центре этого участка кусочек мяса и горсточку семян. Мы обложили эту приманку ветками и камнями и каждое утро прибегали посмотреть, кто из зверей приходил кормиться.

И вскоре мы научились определять, какому животному, птице или пресмыкающемуся принадлежат оставленные на земле следы.

Когда мы ходили с отцом в поход, он всегда показывал нам на чей-нибудь след, или на какое-нибудь дерево, или на груду камней и спрашивал, что, по нашему мнению, здесь произошло или происходит. Поразительно, как много можно узнать за короткое время.

Мы находили места, где животные сражались, спаривались и умирали. Мы узнавали, какие животные ведут активный образ жизни днем, а какие ночью, какие питаются мясом, а какие семенами.