— Sex horas dormire, sat est…[258]

— Juveni senique[259], — продолжил Хьюберт Перкинс.

— …Septem pigro[260], — подхватил Роджер Хинсдейл.

— Nulli concedimus octo![261] — закончил Джон Говард.

Излишне говорить, что мистер Паттерсон был несказанно польщен, услышав латинскую цитату последовательно из уст всех лауреатов.

Однако сон окончательно сморил ментора, и он заявил:

— Оставайтесь, если вам нравится, на полуюте дышать вечерним воздухом… Но я… отправился бы… лучше бы… нет, я все же пойду лягу…

— Доброй ночи, мистер Паттерсон! — хором пожелали юноши.

Ментор спустился на палубу и отправился к себе в каюту. Вытянувшись на койке и приоткрыв иллюминатор, дабы обеспечить приток ночного воздуха, он заснул сном праведника, пробормотав перед этим:

— Rosam… letorum… angelum!

Еще час Луи Клодьон с друзьями провели на свежем воздухе. Они беседовали о путешествии на Антилы, вспоминали наиболее яркие эпизоды и мечтали о том, с какой радостью и интересом будут восприняты дома их рассказы об увиденном на архипелаге.

Точно так же, как Гарри Маркел приказал зажечь огонь на верхушке фок-мачты, капитан неизвестного судна зажег свой на носу.

Эта предосторожность принимается темными тропическими ночами, когда течения и противотечения могут вызвать столкновение судов. С полуюта можно было различить сигнальный фонарь соседнего судна, перемещавшийся на одном месте вверх-вниз под действием океанской зыби.

На этот раз Тони Рено дал себе обещание ни в коем случае не превысить sex horas, столь усиленно рекомендуемых Салернской школой. Еще не будет и пяти, когда он выйдет из каюты и поднимется на полуют. И если неизвестное судно будет еще на траверзе «Стремительного», можно будет сигналами выяснить его принадлежность.

Наконец часам к десяти все пассажиры уже спали, за исключением Уилла Мица, который прохаживался по палубе.

Тысяча мыслей теснилась в его голове. Он думал о Барбадосе… куда вернется теперь только года через три-четыре… о матушке, которую увидит так нескоро… о службе на «Элизе Уорден»… о новой должности… о плаваниях в неизведанные моря и страны…

Затем его мысли вернулись к «Стремительному», на котором он плыл к месту службы… к этим веселым юношам, что были ему так симпатичны… Особенно в душу ему запали Тони Рено и Магнус Андерс из-за их любви к морю и плаваниям.

Наконец он принялся размышлять о странном поведении команды «Стремительного», о капитане Пакстоне, который внушал ему необъяснимую антипатию, о моряках, оказавших ему совсем недружеский прием!… Никогда он не представлял себе их такими, и, как знать, изменится ли первое впечатление?…

Размышляя таким образом, Уилл Миц расхаживал по палубе от бака до полуюта. Матросы тем временем уже улеглись вдоль релингов, одни уже спали, другие о чем-то беседовали вполголоса.

Решив, что этой ночью ничего не предвидится, Гарри Маркел отправился к себе в каюту, отдав приказ, чтобы его разбудили, если ветер посвежеет.

Джон Карпентер и Вага, несшие вахту на полуюте, смотрели на слабеющий сигнальный огонь трехмачтового судна. Над морем начинал клубиться легкий туман. В небе еле виднелся серп нарождающейся луны, звезды мало-помалу гасли, подернутые дымкой; царила непроглядная тьма.

Вскоре соседнее судно станет неразличимым. И все же оно здесь, рядом… И стоит кому-нибудь на его борту услышать крики, как тут же на воду будут спущены шлюпки и, возможно, одну из жертв удастся выловить?…

Экипаж судна должен насчитывать человек двадцать пять — тридцать… И если дело дойдет до драки, то как знать, чем она кончится… Пожалуй, Гарри Маркел прав, решив подождать… И еще он сказал: к чему спешить, ведь эта ночь не последняя. По мере того как «Стремительный» будет удаляться от берегов Антил на юго-восток, подобные встречи с судами будут случаться все реже… Конечно, если задуют пассаты, Гарри Маркелу придется изменить курс и направить судно на северо-запад, иначе прежний курс может вызвать подозрения у Уилла Мица…

В то время когда Джон Карпентер и Вага обсуждали все это на полуюте, двое матросов беседовали на носу у правого борта.

Это были Корти и Ранья Чог. Их часто видели вместе, поскольку Корти вечно крутился возле камбуза в надежде перехватить лакомый кусочек, который для него обычно припрятывал приятель.

И вот о чем они говорили, — на ту же тему, кстати, должны были беседовать и остальные их сообщники, которым не терпелось завладеть «Стремительным»:

— Что-то Гарри уж слишком долго выжидает, Корти…

— Похоже, что так, Чог, но, может быть, он и прав!… Если бы мы могли с уверенностью сказать, что нам удастся захватить их врасплох в каютах, сонных, так чтобы они и пикнуть не успели!…

— Всадить нож в горло, вот тогда пусть кто-нибудь и попробует позвать на помощь…

— Так-то оно так, Чог, да вдруг они попытаются защищаться!… И разве это чертово судно уже не подошло в тумане совсем близко?… А вдруг один из этих парней сиганет за борт и доплывет до судна, вот тогда его капитан наверняка пошлет к нам десятка два матросов!… Нас не хватит, чтобы оказать сопротивление, и мы живо очутимся в трюме, связанные по рукам и ногам, и нас тепленькими доставят сначала на Антилы, а оттуда в Англию!… И уж на этот раз нас будут стеречь как зеницу ока… а потом… да ты и сам знаешь, что нас ждет, Ранья!… Подвигов на «Галифаксе» и побега нам не простят!

— Не иначе, как сам черт здесь ворожит, Корти!… Надо же, так везло, а тут сам дьявол принес на нашу голову это судно! Да еще проклятый штиль!… И как только подумаю, что нужен-то всего на час хороший бриз, чтобы мы оказались милях в пяти-шести… Тогда-то уж можно будет поднять «Веселый Роджер»!

— Ветер может задуть еще до рассвета, — ответил Корти. — И еще вот что: следует остерегаться Уилла Мица, похоже, этого парня голыми руками не возьмешь…

— Им я сам займусь, — объявил Ранья Чог, — я его достану везде: в каюте или на палубе!… Хороший удар ножом в спину, да так, что он и обернуться не успеет, и сразу — за борт, рыб кормить…

— А это не он только что ходил по палубе?… — спросил Корти.

— Верно, — ответил Чог, — что-то я его не вижу… если он только не на полуюте…

— Да нет, Ранья… Там только Джон Карпентер и стюард, вон они спускаются…

— Значит, — сказал Ранья Чог, — Уилл Миц уже в каюте… Не будь здесь этого проклятого судна, как раз бы самое время… всего-то несколько минут, и ни одного пассажира на борту!

— Ладно, делать нечего, — решил Корти, — пойдем-ка вздремнем.

И они отправились в кубрик, а двое других продолжали нести вахту на носу.

Спрятавшись за шлюпку, где его не могли заметить, Уилл Миц слышал весь жуткий разговор. Теперь он знал все… Он понял, в чьи руки попало судно… Он знал, кем был капитан Гарри Маркел!… Он узнал, что преступники вынашивают планы выбросить пассажиров за борт!… И если бы не мертвый штиль, удерживающий встречное судно рядом со «Стремительным», страшное злодеяние уже бы свершилось!

Глава IX

УИЛЛ МИЦ

В ночь с 22 на 23 сентября, около одиннадцати часов, в сплошном тумане по морю скользила шлюпка. Она едва покачивалась на небольшой волне; в воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

Весла беззвучно опускались на воду, двигая шлюпку на северо-восток, — по крайней мере, этого направления старались придерживаться гребцы, ибо Полярной звезды, скрытой постоянно сгущавшимся туманом, видно уже не было.

Рулевой, наверное, сожалел, что гроза так и не собралась. Если бы вспышка молнии хотя бы на мгновение прорезала непроглядную тьму, он смог бы направить шлюпку к цели, вместо того чтобы идти вслепую. До того, как предгрозовое море пришло бы в волнение, он сумел бы преодолеть небольшое расстояние, отделявшее шлюпку от незнакомого судна, и спас бы всех.