Скорее всего, Штаб Задницы уже блокируется. Неужели шеф не даст хотя бы минуту? Задницу жалко безумно. Нет ему замены. Кутерьма по периметру неизбежна. Чёрт, ну и что мне было в куклы с Задницей играть?
Всё правильно. Но Задница давно не спал. Это — ему хинт, учитываемое обстоятельство. Чисто на эмоциях погнал, пришёл выяснить, рамсы расставить… Но если шеф не объявится буквально в эту вот, текущую минуту…
Клубин подкатил своё кресло и сел напротив Малоросликова, глаза в глаза, с поправкой, разумеется, на разницу в росте. Зрачки у генерал-лейтенанта были во всю радужку.
— Артём Аркадьевич, — произнёс он. — Вы меня слушаете?
— Зону нельзя включать обратно, — сказал Задница. — Еле выключили. Это надо беречь. И плевать мне на ваше золото и рубидий.
— Клубин, — сказал из-за пазухи Клубина голос Эйч-Мента, и Клубин чуть язык не сглотнул от облегчения. — Я слежу не с самого начала, но моя рекомендация: убей-ка ты эту бабу в погонах. И продолжай заниматься по утверждённому плану. Людей я тебе высылаю.
— Дайте мне три минуты, Комиссар, — проговорил Клубин. Взгляд Малоросликова между тем сделался осмысленным. Он прислушался.
— Ты мямлишь, — сказал Эйч-Мент. — Не ожидал от тебя. — Он помолчал. — А почему, собственно, я не ожидал? Дьявол меня разберёт.
— Я вас ещё не подводил, шеф.
— И не сможешь, сонни. Я блокирую Штаб.
— Дайте мне три минуты. Благодарность — помните?
Эйч-Мент помолчал.
— Хорошо. Логично. Но тебя спас генерал. Не вмешался в наш разговор. И он давно не спал. Попробуй спасти его. Санкцию на информацию в пределах разумного я тебе… дарю. Чёрт бы тебя взял с твоей психологией. Работай.
Эйч-Мент был государством, но в его государстве не было бюрократов. Бюрократов Зона не выпускает из себя живыми.
— Пять минут, — заключил он. — Блокирование штаба на паузе. Удачи вам обоим. Овер.
— Сегодня утром я пинками выбивал из вас истерику, генерал-лейтенант, — сказал Клубин Малоросликову. — Сейчас вам придётся пинать самого себя. Видите: мне некогда.
— Я вас слушаю, — произнес Малоросликов медленно.
— Точное количество «двухсотых» с начала Восстания доложить.
— Триста семь человек моих.
— Я предлагаю вам сотрудничать с нами, генерал-лейтенант. Отныне — и до бесконечности. Ваш первоначальный гонорар — ваши триста семь погибших. Мы вам их возвращаем. Не зомби, не «триллеры». Не мороки. Живые люди. Целые и невредимые. Оригиналы. Психически здоровые. Это то, что вы получаете единовременно. Бонус за согласие. И в дальнейшем гарантирую — ни одного погибшего. Никаких болезней. Ни прошлых, ни текущих, ни будущих. У вас и у тех, за кого вы лично поручитесь. Семьи — в доле.
Задница моргнул. Его родная младшая сестра была больна ДЦП.
— Паралич излечим, — сказал Клубин. Возможно, сказал лишнее. Но — само выскочило. Невозможно было этого не сказать.
— Полесье? — спросил Задница на вдохе.
— Так было до Восстания. Но Зону выключили. Но есть шанс включить её обратно. Вариант — включить частями. Условия отличные, подвоха нет. Смена собственника у охраняемого объекта. Никакого предательства. Никакой измены. Сибирь ваша остаётся Сибирью, получает лобби в вашем лице. Всё. Две минуты, Артём Аркадьевич.
Задница сопнул.
— Не надо, инспектор про ваши две минуты. Дорогое удовольствие — со мной биться. Вы же в курсе. И уважаемый Девермейер тоже в курсе.
— Вы не поняли, Малоросликов. Хорош уже хорохориться. У нас не будет потерь, никаких. Ваши — умрут все. Зона должна быть включена. Минута сорок. Торг небывалый, я понимаю, но добавить ни секунды не смогу. Не мои секунды.
— Ну вас-то я размозжу, если что. Будьте спокойны, — сказал Задница без особого энтузиазма.
— Да нет же, трах-тарарах!.. Артём Аркадьевич, полтора года назад у меня сгорела дочь. В пепел. В пепел. А завтра я её поведу покупать новое платье. Или новый самолёт. Её, понимаете? Не её копию, а её саму, настоящую. — Клубин потёр лоб, сбил очки, не глядя, поймал их, водрузил на законное место. «Теперь обратим любой ужас, — подумал он в тысячный раз. — И я уничтожу любого, кто встанет против этой обратимости ужаса». — А может быть, Артём Аркадьевич, вы хотели бы выпить с вашим старым приятелем Вобенакой? — спросил он. — Да хоть нынче вечером. Если вы наш — нет проблем. Он скучает, кстати. Не было, говорит, у меня больше такого собутыльника, как Задница. Минута.
— Гарантии, — сказал Малоросликов сипло. — Что вы всё это мне не лжёте. Что дело не в Карьере. Что вы там нашли… оживлялку.
— В задницу Карьер! — рявкнул Клубин. — Будь дело в Карьере, я бы увёз сталкеров и работал бы с ними… у себя. А потом включил бы Зону — и покатилось бы по старой дорожке. Вы бы и не пикнули. Повернули бы фуражку козырьком назад и потянули бы свою старую потёртую лямку. Ничего не заподозрили бы. Зона есть Зона.
— А вы не слишком хороший парень, инспектор? Не чересчур? — спросил Малоросликов.
— За что вы цепляетесь, Артём Аркадьевич? За свои суждения о других по себе, не выше, так сказать, сапога? Это было когда-то справедливо, но уже позавчера… Ваши люди — герои, генерал-лейтенант. В кои-то веки можно воздать им по справедливости. Герой должен жить. Но выбор сейчас на вас. Сами они его сделать опоздали. А вы — ещё нет. Это ваши живые и мёртвые герои. Я даю вам возможность выбора. Вы заслужили это лично. Парень я не очень хороший, но и не полный ублюдок. Когда имеешь дело с бессмертием… нет, когда воюешь за всю планету чохом!..
— Так точно, будьте здоровы, — машинально сказал Малоросликов.
— Спасибо… — Клубин достал платок, промакнул лицо, а потом высморкался, именно в таком порядке. — Когда воюешь за всю планету чохом… в общем, трудно остаться полным ублюдком. У меня не вышло. Очень старался, но не получается. Как я выворачиваюсь перед вами, генерал-лейтенант, вас не тошнит?
— Фантастика какая-то, — сказал Малоросликов. Видно было, что слово «фантастика» он произносит впервые в жизни. У него даже части лба сошлись — он нахмурился.
— Зона есть Зона, — сказал Клубин.
Малоросликов полез пальцем под погон, выковырял кривую сигаретку, закусил фильтр.
— Курите на здоровье, — сказал Клубин.
— Никак нет, некогда. — Сигарета перебежала из одного угла рта Малоросликова в другой, словно прогресс-бар обозначился. Словно фитиль сгорел. Генерал-лейтенант сплюнул сигарету в кулак и сказал: — На меня дважды пытались выйти русские. Им нужны Хозяева. Лучше всего — Лис, лично. До зарезу. Так что виноват, не довёл до вас утром… Семьи офицеров Штаба я взял под охрану ещё неделю назад.
Клубин — как ни в чём не бывало — кивнул. С некоторой даже величественностью.
— Хорошо, что признались, господин генерал-лейтенант.
— Какие следуют распоряжения, господин главный инспектор?
— Русские меня сейчас волнуют мало. Ими займутся специальные люди, инструкции получите от них. Для меня — распорядитесь приготовить караван. Обычную «двойку». К четырём ноль-ноль завтра. Без экипажей. Проследите, чтобы обе машины были оборудованы для транспортировки — под Комбата и Тополя. Медицина, всё прочее. Сопровождение до периметра — усиленное. Небо перекройте. Google вам в помощь. Техники в курсе.
— Ах ты, ч-ч… — Малоросликов хмыкнул. Поскрёб щёку. — В курсе, значит, техники?.. Так точно. Понял. Всё будет исполнено. До периметра — сам пойду, машиной ПВО.
— Ваше решение, милости просим. И подготовьтесь к включению Зоны — в любой момент начиная с шести ноль-ноль завтра. По всему периметру. Про Полесскую Дугу я помню, не ваша ответственность, но с соседями взаимодействие будет обеспечено. Уже новой субординации следуя. Визу на выход мне и сталкерам не забудьте обеспечить. Туда и обратно.
— Так точно. Разрешите идти?
— Отставить. Минутку. Артём Аркадьевич, интервью я ещё не закончил, вы уж с подслушкой больше не мучайтесь, слушайте напрямую. Или вообще не слушайте. Новую субординацию, систему связи, протоколы обеспечения информацией получите часа через полтора, как я прикидываю. Это я подготовил, только «фас» сказать. Вот… — Клубин выбрал в бумажнике карточку, нарезанную ещё позавчера на всякий счастливый случай, и протянул её Малоросликову. — Берите. Пароли для курьера. Вы очень неудобно сели, кстати, не находите? Пистолет зажат у вас.