Какого черта! Зачем ему вообще лезть наверх? Ему ненавистен Нун, но это не значит, что надо вступать с ним в бой. Пусть Джениш сам, если сможет, управится со своим врагом. А вернуться можно другой дорогой.

Думая об этом и обливаясь потом, Кислинг, тем не менее, продирался сквозь чащу. Он, Кислинг, выхватывает револьвер нисколько не медленнее, чем Джениш. Ссориться с Беном он, правда, не собирался, в глубине души сознавая, что твердость руки и четкость прицела у него хуже. А это может кончиться очень печально, и не для Бена, а для него.

Он мало что знал о Нуне, за исключением того, что тот был ганфайтером и убивал людей. Так же, как он сам, как Черри и Ленг. И уж, конечно, не подозревал, что Нун в лесу себя чувствует как дома и лучше встретиться с леопардом, чем с таким противником.

Кислинг глядел во все глаза. Но он привык к ландшафту равнин, он умел скакать на лошади на открытой местности и участвовал в вооруженных схватках с оружием в городе или в загонах для скота. Сейчас он полагал, что движется бесшумно. Время от времени Кислинг озирался, но все равно не видел винтовочного дула, сопровождавшего его перемещения на склоне. Перебегая через небольшую полянку и будучи твердо уверен, что он невидим, Кислинг вдруг столкнулся с противником там, где за секунду до этого никого не было.

Рабл Нун стоял перед ним с винтовкой.

— Не хочется тебя убивать, — спокойно произнес он, как будто они в салуне собирались выпить по кружке пива. — Иди-ка обратно.

— Не могу. — Кислинг сам удивился своим словам. — Я сказал Дженишу, что иду за вами.

— Допустим, ты меня не нашел. Кстати, Кислинг, ты мне не нужен. Это ты меня искал. Против тебя я ничего не имею. Так что — катись.

Еще несколько минут назад такой разговор Кислингу мог бы разве что присниться. И то вряд ли.

— Оставьте в покое ранчо и убирайтесь отсюда. Все, — приказал Нун. — Отец Фэн, Девидж, нанял меня для того, чтобы я выгнал вас вон. И я это сделаю, Кислинг. Я взял за это деньги, так что, по сути, у нас война с Беном. И только.

— Вы его прикончите?

— Если без этого не обойтись. А ты отправляйся назад и можешь рассказать им все, что хочешь… Лучше всего говори, что вообще не видел меня. В конце концов, это я на тебя вышел. Можешь вернуться на ранчо, взять свои вещи и отправиться из этих краев куда-нибудь подальше.

— Мне говорили, что вы никого не щадите.

— Ты, значит, будешь приятным исключением. На черта мне убивать тебя, Кислинг. У нас с тобой разные шансы. Пока ты вытащишь свою шестизарядную пушку, да наведешь ее, да… Я тебя сорок раз уложу, хоть за сорок футов.

Кислинг чувствовал, что пот стекает по его спине между лопатками. Может быть, где-то тут и в самом деле лежит куча денег. Возможно. Но трупу они не потребуются. Трупу не скажут «добро пожаловать» ни в одном доме с красными фонарями, ему нечего делать в салунах.

— Я, наверное, пойду, — согласился Кислинг. — Но хотелось бы знать, что думаете обо мне вы.

— Я думаю, что ты уже взрослый. Ребенок бы сдуру схватился за револьвер и умер.

Кислинг не стал возвращаться к Дженишу, он повернулся и побрел в чащу. Цепляясь за деревья, он в трансе спускался вниз, думая лишь о том, что теперь будет жить.

Нун следил за ним с облегчением. У Кислинга был шанс жить. Но такого шанса нет ни у Джениша, ни у Ленга. Они погрязли во зле.

Подобно призраку, Нун исчез среди листьев и веток. С места, где он затаился, тропа видна была на большом протяжении.

…Бен Джениш выругался.

— Кислинг упустил его! Этот тупоглазый не найдет и седла в освещенном сарае.

— Дай ему время, — сухо сказал Ленг. — Он же не за коровой гоняется.

Но с залитого солнцем холма не доносилось ни звука. Тени застыли.

— Ладно, — произнес Джениш. — Двинулись и мы. Ступай потише и будь готов выстрелить в любую секунду. Похоже, у нас не слишком много шансов.

Джениш пошел по тропе вперед. Он лучше других представлял себе Нуна, немало наслушавшись о нем и у ковбойских костров, и в салунах. Он знал, что Нуна надо опасаться. Его беспокоило то, что Кислинг пропал бесследно. Кислинг — не мальчик. Значит, что-то случилось. Он, правда, слишком нетерпелив.

Они продвигались, с опаской присматриваясь к каждой тени.

— Откуда мы знаем, что он наверху? — спросил Ленг.

— Фэн прошла этой тропой. Бьюсь об заклад, она его встретила или надеялась встретить. Там, вероятно, есть ход в долину, ведь в тот раз он исчез сразу после прогулки по этим местам.

Нун услышал их приближение и отошел глубже в чащу. Он чувствовал себя лесным зверем. Его успокаивала тишина и приятно было ощущать движение ветра в кронах деревьев.

Итак, когда-то он охотился на крупную дичь, владел оружейной фирмой, писал в газетах. И вот теперь выступает в роли охотника на людей. Вроде бы амнезия лишила эти деяния смысла.

Да, эти люди, Джениш со своей компанией, давно вне закона, и они его не пощадят. Могут убить и Фэн. Могут над ней издеваться, держать ее взаперти. Они — хищники. И все же ему было неприятно думать о том, что их надо убить.

Между тем времени для рассуждений уже не осталось. Надо убить или прикончат тебя. А он не хотел умирать…

Пригнувшись и слушая лесные звуки, он ждал. Дважды мелькнули тени бандитов между листвой. Чарли оказался уже так близко, что он бы его наверняка убил. Нун не выстрелил. С каждым шагом они приближались к хижине, а, значит — к Фэн Девидж. Сколько же их всего? Внизу, на ранчо, осталось с полдюжины, да несколько человек, вероятно, спешат из Эль-Пасо.

Нун попытался сообразить, как все-таки можно обойтись без стрельбы. Но это были глупые мысли, они мешали сосредоточиться.

Он поднял винтовку и затаил дыхание… Но, услышав движение позади, молниеносно бросился на землю, перекатился, сильно ударившись обо что-то плечом, вскочил на ноги и выстрелил… слишком быстро.

Он промазал, продрался сквозь кустарник и услышал, что на тропе кричат. Потом затрещали сучья. Справа раздался возглас. Голос был холоден и презрителен. Он узнал голос судьи Найленда.

— Я вырос в лесу, Рабл Нун, и с вами как-нибудь слажу! Ведите себя спокойно. Сопротивление бесполезно.

Нун увидел Голднеса, который был ранен, но, скорее всего, не очень серьезно. А вот появление судьи его очень удивило. Какого же он свалял дурака, ослабив внимание после ухода Кислинга.

Нун осторожно подался назад. Теперь понадобится вся его ловкость. Он не мог выстрелить в Найленда — тут же в ответ ударят залпом полдюжины ружей. И Найленд все это рассчитал.

Рабл Нун услышал его слова:

— Не спеши, Бен. Мы его накрыли. Ему некуда деваться.

Левая рука онемела, плечо было мокрым от крови, он, видимо, разодрал его острыми камнями.

Найленд находился где-то выше и позади него, другие же подходили от тропы. И Нун подвинулся вдоль косогора, держа направление под уклон и скользя по хвойной подстилке, пригнувшись и чуть касаясь сосновых стволов. Ему казалось, что он медленно спускается на лыжах.

Найленда не было слышно.

Нун пробрался в осинник почти ползком, затем встал на ноги, перебежал чуть вперед и упал снова.

— Вот он! Я вижу его!

Это был голос Чарли. Ленг выскочил из-за кустов ярдах в сорока и сразу поднял ружье, прицеливаясь.

Он хорошо видел Нуна на фоне молодого осинника. Нун держал винтовку в левой руке, и Джон еще помедлил, крича:

— Сюда! Я накрыл его!

Но Рабл Нун выстрелил с левой руки, что было почти немыслимо. «Ему не попасть!» — сказал себе Чарли, но земля встала боком, его ударило в грудь и он упал лицом в хвою. Затем он поднялся на колени и стал кашлять. Это был мучительный кашель, причинявший ужасную боль.

Чарли хотел позвать на помощь, но сначала пропал голос, а когда удалось закричать, боль пронзила его, как шило.

— Бен! Помоги мне!

Никто не ответил. Все искали Рабла Нуна.

Ленг нашарил рукой ружье. Ему уже не хотелось вылавливать Рабла Нуна. У него не было желания никого искать, а хотелось сесть на лошадь и ехать на ранчо. Если бы только увидеть там девушку… Фэн Девидж. Она позаботилась бы о нем.