Мертворечь? Нет, совсем не то. Телепатия? Да, пожалуй. Или что-то среднее. Это казалось наиболее правдоподобным; Гарри вспомнил, как мать объясняла ему, что она почувствовала, когда машина сбила щенка на шоссе в Боннириге.

Значит... кто-то умер? Но кто? И почему он звал именно Гарри?

— Кто ты такой, черт побери? — заорал здоровенный рыжий клерк в рубашке с короткими рукавами, когда увидел Гарри в темном пыльном углу, где стояли металлические шкафы с папками. Он уставился на содержимое шкафов, разбросанное по полу.

Гарри мельком посмотрел в его обескураженное лицо, покрытое веснушками, и сказал:

— Тс-с-с!

— Тс-с-с? — повторил тот как попугай. — Почему “Тс-с-с” и что ты здесь делаешь? Что все это значит?

Гарри отчаянно пытался удержать гаснущий отзвук чьего-то... зова? Крика о помощи?

— Погоди минутку, — попросил он этого не похожего на клерка детину. — Ладно?

Тот попытался оттолкнуть его.

— Какого дьявола! — Лицо рыжего покрылось пятнами. — Ты жулик и вор, точно! Я узнал твой голос. Это ты звонил по телефону! Ну, ворюга, ты меня достал! — Он нагнул голову и схватил Гарри за лацканы пиджака, как будто собирался боднуть его.

Некроскоп, продолжая вслушиваться в крик, затухающий в его сознании, схватил противника за горло, удерживая его одной рукой. Другой Гарри взялся за темные очки и снял их. Рыжий увидел его глаза и остолбенел от ужаса. Гарри с легкостью отшвырнул рыжего, и тот, смешно взмахнув руками, попятился, ударившись бедром о край стола, и сел прямо на пластиковый поддон для бумаг, расплющив его толстым задом.

Гарри все еще держал клерка за горло, все еще ждал, не повторится ли крик, но он смолк, исчез — вероятно, навсегда.

Ярость переполнила некроскопа, сменив охватившее его чувство утраты. Рука сжала гортань рыжего стальной хваткой. Ногти впились в плоть, как будто это был воск. Гарри знал, что способен раздавить его кадык, вырвать глотку. И тварь внутри него рычала: давай, давай!

Но Гарри сдержал себя. Он только спихнул рыжего со стола, и тот рухнул вниз, ломая стул и деревянную корзину для бумаг.

— Г-господи! — Он закашлялся, сплюнул и стал тереть горло, отполз в угол и оттуда с ужасом уставился туда, где только что стоял ужасный незнакомец с красными светящимися глазами и оскаленными клыками. Но некроскоп был уже далеко. Здесь никого не было. — Боже! — со всхлипом вымолвил он. — Господи Б-боже мой!

Работая над списком по алфавиту, Гарри уже разобрался с тремя складами и отделениями “Морозильников”: отдел перевозок в Олнуике, мясоперерабатывающая фабрика в Бишоп-Окленде и, наконец, морозильный комплекс в Дарлингтоне. Он уже записал четыре подходящих адреса; все они были Джонами или Джонни, все работали водителями. Но теперь, хотя прошла только половина утра, этот крик о помощи взволновал его, мешая сосредоточиться; поэтому он прибег к помощи пространства Мёбиуса, вернулся к себе в Боннириг и оттуда вступил в контакт с Тревором Джорданом — тот был сейчас в Эдинбурге.

— Гарри? — По голосу чувствовалось, что Тревор испытывает облегчение оттого, что некроскоп позвал его. — Я пытался вызвать тебя, но твой мозговой смог такой густой и становится все гуще. Ты можешь прибыть сюда? Кажется, я нашел.

Гарри кивнул, словно они разговаривали, находясь рядом, а не за десять миль друг от друга, и сказал:

— Ты знаешь “Сельский погребок”? Это кофейня. Спроси любого, тебе покажут. Я буду там через пять минут. Скажи, Тревор, ничего странного не произошло? Ты не почувствовал ничего такого? Может быть, мне нужно быть особо осторожным? Ты уверен, что никто за тобой не следит?

Гарри почувствовал, как Тревор покачал головой:

— Я ничего не заметил. Может, были какие-то легкие касания, но существенного — ничего. Никакой концентрации ментальной энергии. Если они и следят, то чертовски профессионально. Я даже не способен этого заметить. А я и сам не из худших!

— А статические разряды? Пакстон?

— Тоже ничего. Во всяком случае — поблизости. Что же касается Пакстона, то не сомневаюсь, я могу нащупать его даже за двадцать миль. А что у тебя?

— Просто что-то такое почувствовал, — ответил Гарри. — Здесь, в Дарлингтоне.

— В Дарлингтоне? — Гарри показалось, что он своими глазами увидел, как Тревор вздернул брови. — А ты нашел какого-нибудь Джонни в Дарлингтоне?

— Двоих, — сообщил Гарри. — И один из них именно “Джонни”. Так он себя, во всяком случае, называет. Пишет свое имя: Джонни Кортни. Второй — Джон Найд.

— Забавное совпадение, фамилия словно обрезанное слово “найденыш”. Кстати, Драгошани тоже был найденышем...

Гарри представил себе, как Тревор мрачно кивает. Потом спросил:

— И что отсюда следует? — Гарри знал ответ.

— Да, это вполне возможно, — ответил телепат.

— Значит, у “Погребка”, — напомнил Гарри, — через пять минут...

Он прождал пять минут, возбужденный ожиданием, потом еще одну, чтобы Джордан успел добраться туда раньше него, и шагнул в дверь Мёбиуса, ведущую к горбатой мощенной камнем улочке. Он вышел из пространства Мёбиуса на мостовую, полную народа — тут были и туристы, и местные жители; они роились как пчелы, куда-то спеша, каждый по своим делам. Никто не обратил внимания на внезапно возникшего Гарри; толпа сновала во всех направлениях, уступая друг другу дорогу; некроскоп был просто еще одним из них.

Джордан ждал у входа в “Сельский погребок”. Он заметил Гарри, подхватил его под локоть и увел с улицы в тень. И очень кстати: выглянувшее солнце стояло высоко, и его жар более чем досаждал. Теперь оно было врагом.

— Купи три сандвича, — сказал Гарри телепату. — С непрожаренным бифштексом для меня, себе с чем хочешь, а третий — с чем угодно, но чтобы побольше хлеба. Ладно?

Заинтересованный, Джордан кивнул и пошел к стойке, у которой толпился народ. Он сделал заказ, получил бутерброды и вернулся туда, где его ждал Гарри. Тот взял его за руку, велел закрыть глаза и провел через дверь Мёбиуса. Со стороны это выглядело так, словно они вышли из кофейни на улицу. Правда, туда они не попали. Вместо этого они вдруг возникли в двух милях оттуда у озера, на гребне древнего вулканического выброса. Это место называлось Артуров Трон. Там была скамейка, где они могли поесть в тишине; Гарри раскрошил третий бутерброд на мелкие кусочки и принялся кормить уток и одинокого лебедя, тут же приплывших на пиршество.

Внезапно некроскоп заговорил:

— Рассказывай.

— Сначала ты, — возразил Джордан. — Что случилось в Дарлингтоне? Ты говорил так, словно что-то тебя обеспокоило, Гарри. Ты нашел там двух подходящих Джонни, но было что-то еще. Конечно, выследить этого маньяка — важное дело, спору нет, но есть и такая вещь, как собственная безопасность, какие проблемы с этим?

— Проблемы будут, — ответил Гарри. — И скоро. Что-то говорит мне, что даже Дарси Кларк не сможет помочь. Но речь не о том. — И он описал, как мог, голос, зовущий его, и то, что почувствовала его мать в момент смерти щенка.

— Ты считаешь, что этим утром кто-то умер? Кто бы это мог быть?

— Кто-то звал меня, вот и все, — покачал головой Гарри. — Так мне кажется.

— А твоя мертворечь? Можешь ты выяснить?

Гарри сердито фыркнул.

— Великое Большинство не желает меня знать, — ответил он. — Ни теперь, ни в будущем. Не могу сказать, что осуждаю их. — Он пожал плечами и несколько спокойнее добавил: — С другой стороны, если кто-то умер и ищет контакта со мной, он вскоре получит такую возможность.

— Да?

— С помощью мертворечи, — объяснил Гарри. — Правда, нужен личный контакт, потому что без этого я не знаю, где искать. И нужно делать это ночью. Днем солнце сильно досаждает. Если бы не эта шляпа, мне пришлось бы туго. И даже в ней я чувствую себя усталым и больным, не могу сосредоточиться. С утра еще было облачно, а теперь вот совсем прояснилось. И чем сильнее шпарит солнце, тем тупее я становлюсь. — Он встал и бросил остатки крошек на водную гладь. — Пошли отсюда. Мне надо побыть в тени.