Только один раз была нарушена очередность эвакуации челюскинцев. Шмидт, верный старой морской традиции, хотел покинуть ледовый лагерь последним. Но ему пришлось улетать не сто четвертым, а семьдесят пятым. Он простудился и тяжело заболел.

Из Москвы распорядились срочно доставить товарища Шмидта в ближайшую больницу. Но самое ближнее медицинское учреждение находилось на чужой земле, в Номе. Туда и повел Слепнев свой самолет, на борту которого находились больной Шмидт, сопровождавший его Ушаков и возвращавшиеся на родину механики Армстидти Лавери.

В воздухе его «Флейстер» повстречался с моим самолетом. Мы поприветствовали друг друга покачиванием крыльев.

В седьмой раз Маврикий Слепнев соединил воздушным мостом два континента.

В Номе старый капитан Томас Росс встретил гостей из СССР как ни в чем не бывало:

– Со счастливым прибытием, джентльмены. Как поживаете, командор Слепнев?

На следующее утро капитан пришел пожать руку Слепневу:

– Я узнал вести из России. Изумительно и прекрасно! Поздравляю вас, сэр!

В радиограмме за подписями руководителей партии и правительства говорилось:

«Восхищены вашей героической работой по спасению челюскинцев…»

…Слепнев рассказывал мне, как после торжественной встречи челюскинцев в Москве он приехал в родную деревню.

– Помнишь, Маврик, – сказал ему отец, – как ты приезжал ко мне за советом в семнадцатом году. Я посоветовал тебе тогда – держись города Питера, держись рабочей и крестьянской власти.

– Ну, что ж, плохо разве я выполнил твой совет?

– По-геройски!..

Герой Советского Союза Маврикий Трофимович Слепнев поступил учиться на факультет Военно-воздушной академии, готовящий штабных авиационных работников.

И снова самолеты

Военное образование, которое Слепнев упорно добывал еще в детстве, зубря в деревне «Учебник унтер-офицера», успешно продолжалось в старинном петровском дворце с башенками, где разместились аудитории академии.

Завершив учебу, Слепнев начал вновь время от времени, подниматься в небо, но не на самолетах. Он сменил «род оружия», стал командиром эскадры дирижаблей. Перед войной этому виду воздухоплавания у нас уделяли большое внимание. Была создана специальная организация «Дирижаблестрой».

Полужесткие воздушные корабли строились у нас одно время при участии крупного специалиста и энтузиаста этого вида воздушного транспорта итальянского генерала Умберто Нобиле. Да, того самого Нобиле, который в 1928 году пытался на дирижабле «Италия» совершить полет к Северному полюсу, окончившийся большой арктической катастрофой. Часть его экипажа спасли советские летчики.

Воздушные корабли наполнялись в то время легковоспламеняющимся газом – водородом – и были очень огнеопасны. Такова была судьба крупнейшего советского дирижабля В-6 под управлением Гудованцева, которого командир эскадры Слепнев снарядил для дальнего пути на Север. Дирижабль этот имел задание долететь до дрейфующей льдины и снять Папанина, Федорова, Ширшова и Кренкеля. В-6 в темноте наткнулся на гору около Мурманска, взорвался и сгорел. Экипаж его погиб.

В последнее время пресса и многие специалисты выступают с настойчивыми и мотивированными предложениями возобновить строительство дирижаблей. Современная химия и металлургия могут дать прочные полиэтиленовые пленки для оболочки и легкие сплавы для каркаса дирижаблей. Вместо легко загорающегося водорода можно использовать абсолютно безопасный гелий.

В наше время скоростных реактивных лайнеров сравнительно медлительные дирижабли экономически выгодны для переброски грузов, перевозки мачт электропередач, бурильных вышек трубопроводов. Они ведь могут взлетать и приземляться на любом месте.

…После дирижаблей снова самолеты! Слепнева назначают начальником только что открывшейся под Москвой Академии Гражданского воздушного флота. Маврикий Трофимович руководил учебой летчиков, а потом пошел учиться и сам, из одной академии в другую.

За две недели до начала войны комбриг Слепнев окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Академии Генерального штаба.

Большую часть войны полковник М. Т. Слепнев провел в морской авиации. Он был заместителем командира авиационной бригады, действовавшей в районе Черного моря. Морские летчики этой бригады охраняли наши суда, топили вражеские корабли, громили морские базы и порты врага, помогали наземным войскам и партизанам. Слепнев удостоен многих военных наград, но более всего он гордится по праву заслуженными медалями «За оборону Одессы» и «за оборону Севастополя».

Он горд тем, что и ему довелось защищать города-герои, увенчанные неувядающей славой, города, история которых – это сама история России.

День Победы Маврикий Трофимович встретил в Москве. В последний год войны он являлся старшим офицером при Главном морском штабе. В этот период он написал ценную актуальную работу «Воздушное разоружение Германии».

После войны Слепнев долго и много лечился, восстанавливал подорванное здоровье. Потом стал заниматься литературной и лекционной деятельностью, что с успехом продолжает и по сей день…

О боях-пожарищах

«Над Испанией безоблачное небо»

Третьего августа 1936 года в Москве был необычно жаркий день. Высокое солнце нещадно пекло. Над столицей стояло легкое марево. Высокие дома, казалось, дрожали в струйках знойного воздуха. Плавился асфальт, и каблуки оставляли вмятины на липких тротуарах. Длиннейшие очереди выстраивались у продавщиц мороженого и газированной воды. А народ все шел и шел.

Людские потоки со всех концов огромного города стекались к его центру – Красной площади. В проезде у Исторического музея море голов, совсем как в дни, отмеченные красным на листках календаря. Но эта демонстрация москвичей отличалась от тех, что проходят здесь Первого мая и Седьмого ноября. Настроение людей было совсем не праздничным, а сосредоточенным, гневным. Не слышалось песен и шуток, не играли оркестры.

Лозунги на красных полотнищах призывали:

«РУКУ ПОМОЩИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ ИСПАНИИ!»

«СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛАМ-ФАШИСТАМ!»

«ОНИ НЕ ПРОЙДУТ!»

Люди шагали мимо кремлевских стен, подняв согнутые в локте руки со сжатыми кулаками. Таково было интернациональное приветствие борцов за свободу.

Тысячи голосов повторяли хором по складам:

– Да здрав-ству-ет Ис-пан-ская рес-пуб-лика!

Так трудящиеся Москвы откликались на кровавые события на далеком Пиренейском полуострове.

Прошло две недели после того, как радио города Сеуты несколько раз передало в эфир одну и ту же фразу: «Над Испанией безоблачное небо». Это был условный сигнал к мятежу против республики. Его подняли офицеры во главе с фашиствующими генералами.

Мятеж этот подготавливался довольно долго.

Столица древней Испании – Мадрид – расположена выше над уровнем моря, чем все другие столицы Европы. Вот почему короли Испании любили повторять «Наш трон ближе других к богу». Но этот «самый близкий к богу» трон заколебался и пал.

Победил простой народ. Монархия стала республикой. В феврале того же тридцать шестого года после выборов было создано правительство Народного фронта.

Это вызвало тревогу и злобу фашистов всех мастей, и не только в Испании, но и за ее пределами. Фашистские главари – «фюрер» Германии Гитлер и «дуче» Италии Муссолини – не жалели ничего, чтобы поставить на колени свободолюбивый испанский народ. Они щедро давали деньги, посылали солдат, самолеты, танки, пушки, снаряды генералам-мятежникам.

Народ, во главе с коммунистами, встал на защиту республики. Лишь на севере и юге мятежникам удалось захватить некоторые районы.

В Испании началась гражданская война, продолжавшаяся почти три года.

Вечером того дня, когда состоялся бунт генералов, руководительница испанских коммунистов Долорес Ибаррури выступила по радио. В Испании ее любовно звали «Пассионария», что значит «Пламенная».