Уже бензина было, как говорится, кот наплакал, когда Шадрин пошел на посадку. Он удачно посадил самолет и стал рулить к палаткам. Но что-то Леша не узнал свой аэродром. Вдруг видит: бегут к ним солдаты с погонами.

– Товарищ командир! – закричал Силов не своим голосом. – Мы ведь к белякам попали!

– Какой я тебе, свинья, товарищ! – рявкнул Шадрин. – Я был, есть и буду господин поручик!

Тут Леша сообразил, что Шадрин – предатель, перелетел к белым, и решил действовать по-другому. Он отдал честь и заискивающе произнес:

– Слушаюсь, ваше благородие!

Самолет окружили офицеры, Шадрин спрыгнул на землю, снял фуражку, перекрестился и восторженно воскликнул:

– Господа офицеры! Вы не можете представить, как я сейчас счастлив. Наконец-то я свободен! Теперь вместе с вами буду беспощадно драться за спасение единой, неделимой России.

«Вот артист! – подумал Леша. – Вчера только на собрании распинался за Советскую власть и тоже счастливым себя называл».

Тем временем Шадрин рапортовал подошедшему седоусому толстому полковнику:

– Я привез для вас важные сведения о расположении красных войск и этот трофей.

Шадрин презрительно кивнул в сторону Леши, стоявшего по стойке «смирно», с безмятежной улыбкой на круглом лице. Он решил не терять ни секунды и, взяв под козырек, со слезой в голосе прочувственно произнес:

– Премного благодарен вам, господин поручик, что вы перебросили меня на сторону людей, с которыми живут мои родители. Я – сибиряк, отец мой – георгиевский кавалер, у нас хозяйство: лошади, коровы, землишки порядочно. Так что я тоже счастлив, что попал наконец к своим… Спасибо, ваше благородие!

У Шадрина среди офицеров оказалось много друзей, а Лешу сразу же арестовали.

На следующий день его привели к полковнику – командиру особой эскадрильи. В кабинете сидел еще один офицер – подполковник из контрразведки, как позднее об этом узнал Силов.

– Ты большевик? – спросил подполковник.

– Так точно, ваше благородие, сочувствующий. Мы вместе с господином поручиком подавали заявления в партию. Только ему сказали, что примут, когда он проявит себя в бою, а меня сразу взяли.

– Говори, большевистская зараза, сколько у вас на аэродроме самолетов? Кто командует отрядом? – заорал полковник.

Леша сразу смекнул, в чем дело. Говорить неправду нельзя, а сказать не хочется: может быть, Шадрин в чем-нибудь и ошибся. И он нашел выход:

– Я предан своему офицеру, господину поручику, и мне нечего скрывать, наши сведения будут одинаковые, но господин поручик больше меня знает, он записывал все шифром…

А в том, что Шадрин, собираясь перелететь к белым, делал записи, Силов не сомневался. Конечно, он должен был козырнуть перед старыми друзьями.

– Откуда ты это знаешь? – осведомился подполковник.

Леша по тону почувствовал, что попал в точку. Он оживился, стал отвечать смелее:

– Знаю. Если бы я тоже не мечтал перебраться на вашу сторону и повидаться с отцом и матерью, то давно бы его выдал.

– А почему ты не сказал об этом поручику Шадрину? Вам было бы легче вдвоем.

– Откровенно сказать, боялся. Вдруг он все это делает, чтобы поймать кого-нибудь! Уж больно здорово он на собраниях за большевиков распинался!

– А каков шифр у господина поручика?

Тут-то Леша немного растерялся и пожалел о том, что заварил кашу с этим шифром. Но он вовремя вспомнил о старшем брате, который работает в ВЧК. Тот рассказывал ему, что многие контрреволюционеры попадаются с шифром, который изобретают сами, для того чтобы записывать все, что видят и слышат. Иногда это бывают цифры, иногда стихи. Леша и ответил полковнику, что шифр господина поручика – это стихи и письма разные.

Несколько раз еще допрашивали Алексея Силова, а потом все-таки поверили ему и послали работать в походную мастерскую, ремонтировать моторы.

Как-то проходил мимо мастерских седоусый полковник. Леша подошел к нему строевым шагом и откозырял по всем правилам воинской службы:

– Ваше благородие, разрешите обратиться!

– В чем дело?

– Господин полковник, вон там стоит старый «вуазен». Разрешите, я его отремонтирую. У вас в эскадрилье будет еще одна боевая единица.

– Как – отремонтируешь? Мне доложили, что его надо списать, – возразил полковник.

– Если я не приведу «вуазен» в боевую готовность, можете меня расстрелять! – бойко ответил Силов.

– Не понимаю, почему ты так стремишься отремонтировать эту брошенную машину? – спросил офицер.

– Я хочу на деле доказать вам свою преданность, господин полковник.

Подумав, командир эскадрильи дал разрешение и прислал Леше даже помощника – моториста Егора Дубинина. Вдвоем они осмотрели брошенную машину. Полотно на крыльях было гнилым и в нескольких местах порвано. Многие детали мотора растаскали на запасные части.

– Как ты починишь такую рухлядь? – сердито заметил Дубинин. – И вообще, господин хороший, если хочешь выслуживаться перед начальством, то лучше просись к полковнику в денщики!

Из одного этого замечания Леша понял, что Егор может стать его хорошим союзником.

Через неделю мотор был собран, хотя и пришлось здорово потрудиться. Полотно заклеили. Машина получилась неказистая, вся в заплатках, но летать на ней можно.

Несколько раз опробовали мотор на земле. Работает хорошо. Тогда Силов попросил Шадрина проверить мотор в воздухе. Он согласился, но откладывал вылет со дня на день.

И вот однажды Леша сказал Егору:

– Не попробовать ли нам самим, а то их не дождешься. Кого из летчиков ни попросишь, все как-то жмутся.

– Попробовать? – переспросил Дубинин. – А ты сумеешь?

– Кто его знает? В воздухе я за ручку держался.

Вначале Силов не очень доверял Дубинину – а вдруг его нарочно подослали к нему, чтобы проверить.

Егор, как видно, тоже смотрел на Лешу с опаской – больно уж прыток: сам вызвался ремонтировать негодный самолет, выскочка!

Но ничто не сближает людей, как совместный труд. Мало-помалу Леша узнал, что его помощник родом из Тулы, что он попал к белым прямо из царской армии. Служить ему здесь не по душе, но и красных он боится: вдруг расстреляют? Много часов провели они в задушевных беседах, и Леша сумел убедить Егора в том, что если они смогут принести пользу Советской власти, то их не только не расстреляют, но еще и спасибо скажут.

– Какой же от нас может быть толк? – спросил как-то Егор. – Расположения войск мы не знаем. Только про нашу эскадрилью расскажем. Маловато будет.

Силов успокоил его:

– Мы с тобой прилетим на самолете. Разве это не польза будет? Вот если бы нам еще удалось посадить у наших Шадрина, то тогда совсем здорово было бы.

И мотористы стали думать о том, как заставить поручика сделать вынужденную посадку там, откуда он убежал.

Случай представился дня через три. Все летчики эскадрильи получили задание совершить на рассвете бомбовый налет на узловую станцию, недавно занятую красными войсками.

Егор готовил к вылету самолет Шадрина. По совету Леши он налил в баки машины ровно столько горючего, чтобы хватило долететь до расположения красных. На обратную дорогу – ни грамма! Чтобы лётчик не догадался об этом, было сделано так, что стекломер все время показывал полный бак. К тому же трубку стекломера нарочно вымазал грязью, чтобы Шадрин никак не смог разобраться в том, сколько осталось бензина.

Чуть посветлел небосклон, когда самолеты с бело-красно-синими кольцами на крыльях, царскими опознавательными знаками, стали один за другим уходить ввысь. Как только последний самолет поднялся на задание, Леша дал команду Егору запускать мотор их машины.

Рулить Леша умел хорошо и после пробега по прямой поднял самолет в воздух. Вначале машину стало сильно крепить, но он сумел выровнять ее.

Часовой несколько раз выстрелил им вслед, но не попал.

Поднявшись на значительную высоту, новоявленному летчику удалось «прицепиться» к железной дороге и лететь вдоль нее. Какая высота, какая скорость, далеко ли до линии фронта – ничего этого он не знал.