– Да еще как! Она спасла и нас и наши самолеты… А с кем же, все-таки, я разговаривал по радио? Разве не с Анадырем?

– Нет, вы говорили с нами. У нас своя рация. Анадырь вас не слушал.

– Они только послали вам в культбазу утреннюю сводку погоды, - вмешался радист Рыбкомбината, - а мне удалось связаться с вашим радистом, и я все время следил за вами.

Я крепко пожал ему руку и поблагодарил предусмотрительных работнргков Рыбкомбината. Где-то глубоко шевельнулось нехорошее чувство к беззаботным анадырцам:

– Значит, они не знают о нашем прилете?

– Нет, не знают…

Анадырь расположен на другом берегу залива, в семи километрах от Рыбкомбината. По моей просьбе туда немедленно были посланы нарты за бензином: утром я хотел во что бы то ни стало вылететь на помощь Линделю. Кроме того, я просил работников анадырской радиостанции регулярно давать свои позывные, надеясь, что мой товарищ ответит на них и этим облегчит поиски самолета.

Позже я узнал, что терпит бедствие не один Линдель. Два дня тому назад из бухты Провидения в Анадырь летели летчик Масленников и штурман-радист Падалка. Они попали в пургу и совершили вынужденную посадку. На поиски пропавших были высланы нарты.

Утром вылететь на помощь Линделю не пришлось, так как началась пурга. К вечеру получили от него радиограмму.

«Сели благополучно, не долетев ста километров. Сидим на реке Анадырь. Вышлите посуду для нагрева воды. Дров не надо – есть кустарник. Причиной посадки явилось сомнение, хватит ли бензина».

На поиски Линделя тоже выехали нарты.

Вот уже несколько дней сидим в Рыбкомбинате в ожидании хорошей погоды. Беснуется пурга. Порой становится  мучительно стыдно от сознания того, что приходится сидеть здесь в тепле и бездействии, в то время как люди, затерянные в снежных равнинах, голодные, ждут нашей помощи. Но что поделаешь? В такую пургу было бы безрассудно трогаться с места…

Собственно, если строго разобраться, были основания беспокоиться только за Масленникова и Падалку. Их положение было поистине тяжелым. Они не могли точно указать места своей посадки, у них на исходе запас продовольствия. У Линделя положение несравненно лучше: он сидит на реке; посланные отсюда нарты непременно найдут его. К тому же в его распоряжении есть двадцатидневный запас продовольствия, палатка и спальные мешки; у него есть возможность приготовить горячую пищу: он захватил с собой целый мешок мороженых пельменей.

Обдумывая план спасения самолета Масленникова, мы детально ознакомились со всем тем, что было сделано до нас.

Масленников совершил вынужденную посадку двадцать четвертого марта и сразу же радировал в Анадырь:

«Сели хорошо. Самолет цел. Сами здоровы. Находимся, по нашему исчислению, примерно в сорока километрах от Анадыря, в шести-восьми километрах от берега лимана, входящего в залив Николая, но возможно и несколько ближе. Точно определиться не можем, так как горизонт закрыт облаками. Высылайте нарты. Завтра слушайте нас в четырнадцать часов».

Ему сообщили, что по указанному направлению высланы нарты. На другой день была получена вторая радиограмма:

«Нарты не пришли. Живем в снежной берлоге. Продовольствия хватит на четыре дня. Пытались запустить мотор, но безрезультатно. Повторим попытку в первый летный день. Вчера Падалка поднимался на сопку и пришел к заключению, что мы находимся не там, где предполагали. Мы далеко от берега, километров шестнадцать-двадцать, а то и больше. От нас виден конец Золотого хребта, подходящего к Анадырю. Предполагаем, что мы находимся севернее Анадыря в глубине материка. Просим продолжать поиски километрах в сорока-пятидесяти к востоку, а также немного к западу».

…Поиски Масленникова продолжаются уже восемь суток. Из Анадыря по предполагаемому направлению его посадки вышли шесть нарт под управлением лучших каюров, хорошо знающих местность.

Отрадно было слышать, что местные жители принимали горячее участие в розысках самолета. К высланным из Анадыря собачьим упряжкам присоединились по пути пять оленьих нарт. Чукча Телепин из колхоза «Полярная звезда» приехал в Анадырь и предложил свою помощь.

Но поиски не ограничились посылкой нарт. В разведку вылетел пилот нашего управления Сергучев, застрявший из-за пурги в Анадыре. Летал он недолго. Низкая облачность заставила его вернуться, ничего не обнаружив.

В своей предпоследней радиограмме Масленников и Падалка писали:

«Самолета Сергучева не видели. В следующий полет, как увидим или услышим шум мотора, зажжем масло. Сидим на голодной норме продуктов. Продержимся еще дня четыре, а там можно еще неделю прожить на траве и мху. Однако все же ищите возможно скорее. Мы здоровы. От голода не страдаем, но страдаем от холода и сырой одежды. Привет всем зимовщикам, пусть не беспокоятся».

От Линделя ничего не было слышно пять суток. На шестые получили радиограмму:

«Нарты пришли. При их помощи взлетели и взяли курс на Анадырь. Попали в пургу и сели у левого берега Анадырского залива, не долетев двадцати пяти километров до Анадыря. Самолет цел, все здоровы. Вышлите нартами горючее, бак для нагрева воды».

Собачьих нарт в Анадыре больше не было. Пришлось послать лошадь, запряженную в сани с широкими полозьями.

На другой день погода улучшилась, и я со своим экипажем вылетел на розыски Масленникова. Вся местность была закрыта туманом. Пришлось вернуться, ничего не обнаружив.

Прежде чем сесть, я решил проверить, привезли ли Линделю бензин. Прилетаю в Анадырский залив – никакого самолета там нет. Меня это обрадовало, значит Линдель улетел. Полетел к аэродрому через Нерпичий залив, смотрю – у левого берега что-то чернеет. Подлетаю ближе – самолет! Около хвоста стоит палатка. Делаю круг. Из палатки вылезают люди, бегут в сторону от самолета и ложатся на снег, изображая собой посадочное «Т». «Люди авиационные, - подумал я, - место должно быть хорошее, коль сажают».

Сел хорошо.

– Что же это вы, – спрашиваю, - неправильный адрес указали? Я выслал вам все, как вы просили, в Анадырский залив, а вы сидите в Нерпичьем.

– Разве тут разберешься! Снегопад, не видно ничего, ну и напутали.

Слив бензин из запасных баков в самолет Линделя, мы с бортмехаником полетели в Анадырь за горячей водой. Быстро установили в задней кабине самолета большой бак, налили в него семь ведер горячей воды и укутали чехлами. Вода была доставлена к самолету Линделя, и через полчаса обе машины сели на площадке Рыбкомбината.

Звено опять вместе, самолеты исправны, можно продолжать перелет. Но разве улетишь, когда экипаж Масленникова еще не найден…

Пурга не унималась. Вылететь на поиски мы не могли, хотя последняя радиограмма Масленникова уже более точно указывала место их вынужденной посадки.

«О полете Водопьянова знаем, но мы его не видели. Сидим недалеко от реки. Предполагаем, что это начало реки Волчьей. Вчера Падалка еще раз поднимался на сопку. На юго-запад и запад равнина с незначительными холмами. Познакомьтесь с описанием местности, поговорите со старожилами».

Вечером перечитали все радиограммы, полученные от Масленникова. Взяли карту и по ней попытались определить место посадки. Раз они пишут, что у них с юго-западной стороны равнина, то, несомненно, они сидят в горах Ушканье, недалеко от реки Волчьей… Наметили точку предполагаемой посадки самолета. Карта готова, но вылететь не можем: держит плохая погода.

Вылететь удалось лишь третьего апреля, когда погода немного улучшилась.

Небо было сплошь закрыто облаками. Вышли на реку Волчью. По ней дошли до гор Ушканье и там, между двумя невысокими горами, увидели самолет.

Иванов дал в Анадырь короткую радиограмму:

«Самолет обнаружили. Идем на посадку».

Я делаю круг, другой. Людей около самолета не вижу. Неужели они погибли?..

Снизился метров до ста, сделал еще круг и увидел, что из-под хвоста самолета вылез человек, за ним другой. Лениво пошли они в разные стороны.

«Знаки, наверное, выкладывать будут», - подумал я. Но люди отошли немного от самолета и упали на снег. Видно, они уже не в состоянии двигаться.