— Сделал он их! — заметил начальник ГУБОП. — Как котят. Ай да профессор! А говорят, что интеллигенция ничего не может. Может. Когда интеллигенция берется за дело, все остальные могут отдыхать. В том числе и политики. Взять наших олигархов. Кем они были? Никем. А кем стали?

— Но после этого они перестали быть интеллигентами, — заметил начальник Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями, который чаще других сталкивался с интеллигенцией, которая занялась бизнесом или политикой, а чаще всего бизнесом и политикой одновременно, потому что никакой серьезный бизнес в России не мог быть успешным без поддержки политиков.

— Это еще почему? — удивился начальник ГУБОП.

— В чем разница между интеллигентом и политиком? Интеллигент никогда не врет, а если врет, то вынужденно и с отвращением. Политик врет всегда, потому что он должен верить в то, что несет. Интеллигент всегда во всем сомневается. Политик ни в чем не сомневается никогда. У интеллигента есть совесть. У политика совести нет. Вместо совести у него сплошной патриотизм и желание послужить своему народу любыми средствами.

— Давайте к делу, — прервал наметившуюся дискуссию куратор. — Доложите обстановку. Владимир Сергеевич, начните, — обратился он к Полонскому.

Полонский доложил: майор Гольцов вылетал в Махачкалу и расследовал обстоятельства, при которых появилось заключение о смерти Магомеда Мусаева. На основании этого заключения был отменен международный розыск. История темная. Протокол об опознании трупа Мусаева подписали три свидетеля, жители Махачкалы. Двое из них вскоре после этого бесследно исчезли. Третий был арестован в Москве за торговлю наркотиками и отбывает наказание в Потьме. При допросе, который провел вылетавший в Потьму сотрудник Интерпола, он заявил, что трупа не видел, а протокол об опознании подписал под давлением начальника городского отделения милиции. На того в свою очередь давил какой-то человек кавказской национальности в штатском, прибывший из Москвы. Начальник милиции явно заискивал перед ним и дважды назвал его Шамилем. Возможно, это тот самый Шамиль, про которого в своих разговорах с подполковником Литвиновым упоминал профессор Русланов.

— Эксгумацию провели? — перебил куратор.

— Нет. Майор Гольцов настаивал на ней, но ему было отказано в самой категорической форме. Со ссылкой на местные традиции, которые не разрешают тревожить прах умершего. Но и без эксгумации ясно: похоронили не Мусу.

— У вас все?

— Еще две информации. Из национального центрального бюро Интерпола Нидерландов поступило сообщение, что Муса вылетел из Амстердама в Вену. Австрийский Интерпол подтвердил, что он прилетел два дня назад ночным рейсом. Ни в каком отеле не зарегистрировался, машину напрокат не брал, поэтому они не знают, где он сейчас. Но факт, что он в Вене. Второе: профессор Русланов исчез. Номер в отеле «Кайзерпалас» он оплатил и оставил за собой, но не появляется в нем уже третьи сутки.

— Час от часу не легче, — прокомментировал куратор. — Поехали дальше.

Начальник ГУБЭП доложил: фирму Асланбека Русланова проверили со всей основательностью. Никаких нарушений не выявлено. Там, правда, такой главный бухгалтер, что сумеет скрыть миллионы — и комар носу не подточит. Счетом в венском банке «Кредитанштальт» фирма не пользовалась много лет. О том, что на счету фирмы сорок два миллиона долларов, главбух ничего не знает и не желает в это верить. На предложение запросить банк ответил категорическим отказом. Он подчиняется генеральному директору фирмы, своему зятю Асланбеку Русланову, а всех остальных просит не беспокоиться.

— И вы не попытались на него надавить? — усомнился куратор.

— Попытались. Не буду говорить, куда и в каких выражениях он нас послал. Ему семьдесят восемь лет. В молодости отсидел шесть лет по пятьдесят восьмой статье и с тех пор кладет на всех с большим прибором. Очень воинственный старикан. Знаете, что он нам сказал? Попробуйте изъять у меня хотя бы пустую бумажку, я вас по судам затаскаю вплоть до международного суда в Гааге. Я, говорит, такой говнюк, что со мной лучше не связываться.

— Что с семьей профессора Русланова? — обратился куратор к начальнику ГУБОП.

— Никаких сдвигов. Ни родные, ни знакомые ничего не знают. Две сестры Рахили Ильиничны живут в Израиле, две другие в Москве. Отношения у них прохладные. Они до сих пор не могут простить сестре, что она вышла замуж за чеченца. Но, скорее, просто завидуют.

— Есть вероятность, что семья профессора находится у чеченцев?

— Трудно сказать. Нет никаких доказательств «за», нет никаких доказательств «против». У чеченцев происходят какие-то серьезные разборки. Три дня назад неизвестными был зарезан хозяин чеченского кафе на Яузе Яша Кривой. Перед смертью его пытали. Возможно, это связано с исчезновением профессора Русланова. В ночь перед отлетом в Вену он был в кафе и о чем-то говорил с Яшей. Те двое, которых выловили из Яузы, были людьми Яши. Приказ убить такого человека, как Яша Кривой, могла отдать только очень крупная фигура. Возможно — тот самый Шамиль. О нем мы ничего не знаем.

— Помощь нужна?

— Нет. Людей и технических средств достаточно. Все известные телефоны поставлены на контроль. Думаем над тем, какой бы переполох устроить чеченцам, чтобы все они на уши стали. Тогда что-нибудь всплыло бы.

— Придумали?

— Пока нет.

Самым важным оказалось сообщение представителя Службы внешней разведки. Через агентуру в Турции удалось выяснить, что Абдул-Хамид Наджи проходил курс лечения в частной клинике под Измиром. Клиника специализируется на сложных косметических операциях, в ней проводится коррекция фигуры, изменение формы груди у женщин и исправление физических недостатков лица. Таким образом, утверждение профессора Русланова о том, что Муса сделал пластическую операцию, подтверждается.

Из клиники Муса уехал почти на месяц раньше окончательного завершения лечения. Агенту СВР удалось за очень большие деньги купить сыворотку из крови Мусы, которая использовалась то ли при операции, то ли после нее. Сыворотка будет доставлена в Москву с часу на час. Это даст возможность провести анализ ДНК. И если в наше распоряжение поступит сравнительный материал, личность Мусы будет установлена.

— Братьев Мусы нашли? — обратился куратор к Полонскому.

— Старшего — нет. Он, вероятно, в каком-нибудь отряде боевиков. Хотя в семье утверждают, что он занимается торговлей и потому все время в разъездах. Младший живет с родителями, помогает по хозяйству.

— Запишите, — кивнул куратор своему референту. — Связаться с нашими людьми в Чечне. Задача: получить материал для идентификации Мусы. В каком селе живет семья Мусы?

— На окраине Урус-Мартана.

— Там были зачистки?

— И не одна.

— Провести еще одну. Младшего брата Мусы и нескольких жителей задержать и доставить в фильтрационный лагерь. Всех наголо остричь под предлогом санобработки. Волосы брата Мусы немедленно доставить в Москву. Затем всех отпустить. Приказ ясен? — обратился куратор к референту.

— Так точно.

— А теперь давайте посмотрим на наших героев. Литвинова, Сонькина и Карпова ко мне.

Вызванные на начальственный ковер подполковник Литвинов, капитан Сонькин и капитан Карпов как вошли, так и остались стоять у двери.

— У меня к вам только один вопрос, — обратился к Литвинову куратор. — Как вам взбрело в голову сказать профессору Русланову, что его семья у чеченцев?

— Мы были в этом уверены.

— Я не спрашиваю, в чем вы уверены. Я спрашиваю о другом: почему вы не сказали ему, что не знаете, где его семья, что его жена могла сама где-то спрятаться с сыном, так как почувствовала опасность. В конце концов она могла уехать за границу по туристской визе. Кстати, пограничников запрашивали?

— Так точно, — доложил Литвинов. — Первым делом. Рахиль Русланова границ России не пересекала. Ни воздушных, ни морских, ни сухопутных. Все погранотряды предупреждены.

— Но могла уехать раньше, чем вы начали ее искать? Теоретически могла. Так какого же черта нужно было говорить ему, что его семья именно у чеченцев?