— Фигушки! — крикнули жулики и кинулись в разные стороны.

Контролёр и заяц побежали за Куполом. Потом передумали и — за Шпилем. Снова передумали — за Куполом. А потом Шпиль и Купол уже убежали, и контролёр с зайцем остались вдвоём.

— Надо было, — сказал заяц, — вам бежать за пухлым, а мне за щуплым. Или наоборот.

— Знаете, — застенчиво улыбнулся контролёр, — не хотелось бросать вас в трудную минуту. Куда вы бежали, туда и я.

— Если честно, — признался заяц, — мне тоже не хотелось. Так недавно познакомились, а уже надо разбегаться в разные стороны. Обидно.

— Не огорчайтесь, — сказал контролёр, — они в следующий раз попадутся.

— Конечно, попадутся! — усмехнулся заяц. — Жулики всегда попадаются. Рано или поздно. Это закон природы.

— У природы вообще замечательные законы. Мне они так нравятся! — признался зайцу контролёр, и они разговорились о природе, которую оба очень любили.

— Да! — сказала Простокваша. — Настоящие товарищи никогда не бросают друг друга в трудную минуту. Не то что эти жулики: Шпиль и Купол. Чуть что, сразу разбежались. Наверно, навсегда!

— Нет, — сказал директор. — Не навсегда. Сжульничали.

Эту хитрость придумал Шпиль. Однажды он сказал Куполу:

— Давай, если за нами погонятся, разбегаться.

— Насовсем? — удивился Купол.

— Нет. Потом опять встретимся.

— Где?

— В условленном месте!

— Что-то я такого места не знаю, — засомневался Купол. — Это где ж такое?

— Где мы с тобой условимся, там оно и будет. Например, давай всегда встречаться на детской площадке, напротив зоопарка.

— Давай! — согласился Купол. — Это место я хорошо знаю. С детства.

— Ну вот! — огорчились Саша и Паша. — Шпиль и Купол ещё встретятся! А контролёр и Аксинья — нет.

— Наверно, — быстро сказала Простокваша, — дедушка Серёжа уже очень о ней беспокоится. Об Аксинье. Если, конечно, уже проснулся в своём кресле. Он проснулся?

— Давным-давно, — сказал директор.

ДВЕНАДЦАТЫЕ ПОДРОБНОСТИ

ПРО НЕГРА СЕРЁЖУ И ЖЕЛЕЗНЫЕ БРЮКИ С ЧУГУННЫМИ ПУГОВИЦАМИ

Дедушка Серёжа проснулся в своём кресле и долго не мог понять, где это он проснулся. Все вещи вокруг были знакомые: сковородка, утюг, картина художника Куинджи, стеклянная люстра. Но почему-то стеклянная люстра, вместо того чтобы быть на потолке, была на дедушке, а утюг лежал на сковороде, как будто он какая-то котлета, а не утюг. Дедушка долго смотрел на знакомые стаканы. Они почему-то отражались в зеркале. Зеркало тоже не висело на стене. Осторожно, чтоб не разбить люстру и не опрокинуть стаканы, дедушка выбрался из кресла и всё расставил по местам. Потом он прошёлся по квартире, посмотрел, не вернулась ли с прогулки кошка Аксинья. Аксиньи нигде не было.

«Наверное, она сегодня задержится, — подумал дедушка. — Схожу пока в баню».

Хотя у дедушки Серёжи дома была глубокая ванна с холодной и горячей водой, он всё-таки любил ходить в баню.

«В ванне, — думал дедушка, — всегда сидишь в одиночестве. Это скучно. А в бане народ. Пар клубится, тазики стучат, люди переговариваются. В компании мыться веселей».

По дороге в баню дедушке Серёже не повезло. Он решил купить новое мыло, а ему вместо мыла нечаянно продали шоколадку. В похожей обёртке. Но дедушка торопился и не заметил, как ему не повезло. В бане дедушке опять не повезло. Как назло, в этот день, кроме дедушки Серёжи, никто в баню не пришёл. Все остальные решили купаться дома.

«Ничего не поделаешь, — подумал он, — помоюсь в одиночестве».

Дедушка разделся, но тут вдруг в бане кончилось электричество, и все лампочки выключились.

Окна в бане были нарочно замазаны краской, чтоб люди не стеснялись мыться. Стало совсем темно.

— Не беда! — решил дедушка. — Намылюсь в темноте. Я и так наизусть знаю, где у меня спина, а где шея.

Дедушка снял обёртку с шоколадки — он думал, что это мыло, и стал намыливаться. Но когда он намылился, выяснилось, что в бане кончились обе воды: горячая и холодная.

«В этой бане всё кончилось! — подумал дедушка. — Ничего не поделаешь, пойду домой».

Дедушка оделся, вышел на улицу. Он шёл грустный и думал: «Приду домой, расскажу Аксинье, как мне не повезло. Она посочувствует». Дедушке очень хотелось, чтоб ему кто-нибудь посочувствовал. Но дороге домой дедушка проходил мимо милиции. Там, у открытого окошка сидели дежурный милиционер Иван и бабушка Марья. Она пришла к дежурному Ивану в гости.

— Посмотрите, какой грустный пожилой негр идёт по улице, — сказала Марья Ивану. — Давайте ему посочувствуем.

Марья приняла дедушку Серёжу за негра, он был весь шоколадный и от этого очень коричневый.

— Гражданин, — крикнул Иван негру, — почему вы грустный?! Что вас огорчило?

— Баня, — сказал негр Серёжа. — Наша баня.

Марья и Иван решили, что негр называет баней свою Африку, в которой тоже жарко. Как в бане.

— К сожалению, — сказал Иван, — милиция вам помочь не может. Против жары мы бессильны.

— Водой обливайтесь. Холодной. Легче станет! — посоветовала бабушка Марья.

— Кончилась там холодная вода, — вздохнул негр Серёжа. — И горячая тоже. Даже электричество кончилось.

— Бедные мои! — посочувствовала неграм бабушка Марья. — А вы постройте себе электростанцию, опять электричество начнётся.

— Электростанцию? — не понял дедушка. — В бане?

— В Африке! — объяснил милиционер Иван.

— Разве мы про Африку разговариваем?

— Конечно, про Африку, — сказал Иван. — Вы же негр.

— Я?! — поразился дедушка Серёжа. — Вы так думаете?

— Сами на себя посмотрите, — предложила бабушка Марья и протянула дедушке круглое маленькое зеркальце, которое всегда носила с собой сумке из-под капусты.

Дедушка поглядел в зеркальце, убедился, что он действительно негр, попрощался с милиционером и бабушкой, пошёл по улице. Но он не знал, куда ему теперь идти.

— Где живёт тот негр, которым я стал? — спрашивал он себя и не находил ответа.

Милиционер и бабушка смотрели ему вслед. Марья вздыхала, Иван хмурился.

Вдруг зазвонил милицейский телефон. Иван снял трубку:

— Дежурный милиционер Иван слушает!

— Здравствуйте! — сказал озабоченный голос. — Говорит поэт Пампушкин. У меня брюки украли.

— Понятно! — сказал Иван. — Украли железные штаны с чугунными пуговицами. Наверное, увезли на грузовике.

— Не железные. Матерчатые, — сказала трубка.

Иван выглянул в окно, посмотрел на памятник Пампушкину:

— Своих брюк не знаете. Они железные.

— Ошибаетесь, — сказала трубка. — Вы меня с моим памятником перепутали. Брюки не у него украли. У меня.

— Извините, — смутился Иван. — Не знал, что вы теперь живёте, думал, вы раньше жили. В прежние времена.

— Нет, — сказал Пампушкин. — Сейчас живу. А брюки ещё утром украли. Они у меня одни. Без брюк — как без рук. Гулять стесняюсь. Даже в редакцию пойти не могу. Поймайте их скорей.

— Штаны ловить? — удивился Иван.

— Нет. Тех, кто их украл.

— Давайте свой адрес, — сказал Иван.

Он попросил бабушку Марью подежурить за него в милиции, вскочил на мотоцикл с коляской и помчался на место преступления — в квартиру Пампушкина.

А дедушка негр Серёжа брёл по улице и волновался.

— Неужели теперь придётся жить в Африке? — волновался дедушка. — А как же Аксинья? Вдруг ей в Африке не понравится?

Но потом дедушка успокоился. Он подумал — не обязательно жить в Африке, даже если ты негр. Можно в каком-нибудь другом месте. Например дома. Счастливый, что не надо ехать в Африку, дедушка пошёл домой.