Баучер приезжал в гости аккуратно каждое воскресенье на своем вельботе. Два раза на день, за завтраком и обедом, Джен, Шелдон и Тюдор дружески сходились за общим столом, а вечера мило проводили на веранде.
В конце концов сорвалось. Тюдор не выдержал, не рассчитал и промахнулся, совершенно не подозревая, до чего Джен дика и капризна, до какой степени она возмущается малейшим принуждением и насилием, до чего она ненавидит всякие замашки господства, и приняв ее лучистый, загоревшийся энтузиазмом взор во время его рассказа за проявление чувства неги и страсти, он внезапно привлек ее к себе и обнял. Она вспыхнула от негодования, а он ее суровый отпор объяснил девичьей стыдливостью. Столкновение это произошло на веранде после завтрака. Шелдон сидел у себя в кабинете за письменным столом и перелистывал новый прейскурант оптового торговца в Сиднее, делая на нем отметки о необходимых заказах. Вдруг он услышал резкое восклицание Джен и тотчас вслед за этим столь же резкий звук пощечины. Вырвавшись из противных рук, силившихся ее удержать, Джен со всего размаха влепила Тюдору такую затрещину, которая была почувствительней удара кулаком негодяю Гугуми. Шелдон быстро поднялся, но опять уселся на место, так что, когда Джен распахнула дверь, входя в комнату, он уже вполне овладел собою.
На бледном лице оскорбленной девушки выступили красные пятна, напомнившие ему ту минуту, когда он впервые увидел ее разгневанной. Она крепко стискивала левой рукой локоть своей правой руки.
— Он ушиб мне локоть, — бросила она, отвечая на его вопросительный взгляд.
Он улыбнулся невольно. Так это шло к ней. Так она походила на обиженного мальчика, прибежавшего с жалобой, что его больно ударили. Видно было, что она совсем не знала мужчин и не знает, как с ними надо обращаться в таких случаях. В ушах Шелдона все еще раздавался звук пощечины, и, глядя на эту плачущую девушку, жалующуюся на ушибленную руку, его улыбка расплывалась все шире и шире.
Эта улыбка заставила Джен почувствовать, в какое невозможно глупое положение она себя поставила своим плачем, и яркая краска залила ее лицо, лоб и шею по самые уши.
— Он… он… — тщетно пыталась она объяснить свое возмущение и, не договорив, бросилась вон из комнаты вниз по ступенькам.
Шелдон сидел и раздумывал. Сначала он взглянул на дело с комической его стороны, но чем глубже взвешивал поступок Тюдора, тем более негодовал. Будь на месте Джен другая женщина, это событие могло показаться забавным, но как можно было решиться насильно целовать такую девушку, как Джен? Какое кощунство! Как только у него хватило ума выкинуть такую штуку. Наконец, Шелдон чувствовал себя оскорбленным и лично. У него пытались отнять сокровище, которое он привык считать своим, и необузданная ревность душила его при мысли об этом подлом насилии.
Размышления его были прерваны Тюдором, который вошел, хлопнув дверью, и уставился молча на Шелдона. Видно было, что он взбешен. Шелдон не ожидал с его стороны такого нахальства.
— Ну, что? — произнес Тюдор вызывающим тоном.
Дар слова вернулся к ошеломленному от изумления Шелдону.
— Я надеюсь, что ничего подобного больше не повторится, вот и все! Кроме того, мой вельбот всегда к вашим услугам. Он может всегда очень скоро доставить вас в Тулаги.
— Вы думаете, что дело так просто? — возразил Тюдор.
— Не понимаю, что вы хотите сказать!
— Вы не понимаете, потому что не хотите понять!
— Опять-таки не понимаю вас, — хладнокровно заметил Шелдон. — Мне ясно только одно, что вы делаете из мухи слона и преувеличиваете значение вашей собственной выходки.
Тюдор ехидно улыбнулся на это и возразил:
— Похоже на то, что вы сами раздуваете это дело, предлагая мне убираться отсюда вон. Вы намекаете на то, что в Беранде нам тесно вдвоем. Так позвольте же вам заметить, что и на Соломоновых островах мы не сможем с вами ужиться, они тоже чересчур тесны для нас обоих. С этим делом надо основательно покончить, немедленно и на месте!
— Я могу понять, что вам нравится корчить из себя шарлатана, — продолжал усталым голосом Шелдон, — но решительно отказываюсь понять, при чем тут я и почему вы пристаете ко мне. Или вы хотите затеять ссору?
— Да, я хочу, разумеется!
— Но зачем же вам это?
Тюдор смерил Шелдона убийственным взором.
— У вас душа какой-то мокрицы! Вы сквозь пальцы смотрите, когда ухаживают за вашей женой…
— У меня нет жены! — прервал его Шелдон.
— Вам следовало бы ее иметь. Иначе такое положение оскорбительно для вас. Почему вы не женитесь на ней? Даже я был бы рад этой чести!
На этот раз Шелдон не выдержал и вскипел.
— Вы… — начал он зычным голосом, но тотчас же взял себя в руки и продолжал в более умеренном топе: — Не мешало бы вам чего-нибудь выпить и чуть-чуть успокоиться. Советую вам это от души. Уверен, что, придя немного в себя, вы сами увидите, что вам здесь больше нечего делать после всего того, что вы тут наговорили. Немного охладившись, вы можете отправляться в поход. Я сейчас позову людей и прикажу спустить на море шлюпку. К восьми часам вечера вы попадете в Тулаги.
Он встал и направился к выходу, чтобы немедленно привести в исполнение задуманный план, но Тюдор схватил его за плечо и заставил вернуться.
— Вот что, Шелдон! Я говорил уже вам, что Соломоновы острова слишком тесны для нас обоих. Я говорил это не зря!
— Что это значит? Вы хотите купить у меня Беранду со всем инвентарем? — спросил с недоумением Шелдон.
— Нет, не то! Я предлагаю вам драться!
— Ну, какого черта вам от меня нужно? С какой стати мы будем драться?
Чем более упрямился Тюдор, тем более возмущался Шелдон.
— Нам нечего с вами делить. Чего вы от меня хотите? Я вас не трогал и не становлюсь вам поперек дороги. Вы у меня в гостях. Мисс Лэкленд — мой компаньон. Если вы вздумали влюбиться в нее и наскочили на неприятность, то при чем же тут я? С какой стати вы хотите драться со мною? Слава Богу, мы живем в двадцатом столетии, и дуэль вышла из моды, когда мы с вами еще не родились!
— Вы сами подали повод, — упорствовал Тюдор. — Вы указали мне на дверь. Вы просто выгоняете меня из дому и еще спрашиваете, чем я недоволен! Это вам так не пройдет. Вы меня оскорбили, и я вам этого не прощу!
Шелдон снисходительно улыбнулся и стал закуривать папиросу. Но Тюдора унять было трудно.
— Вы сами скандалите и учиняете ссору, — твердил он свое.
— Никакой ссоры не может быть. Ссора предполагает две стороны, а я решительно отказываюсь ссориться с вами из-за таких пустяков.
— Я настаиваю на том, что вы сами подали повод, и я вам скажу почему.
— Вы, сударь, пьяны, должно быть! — заметил Шелдон. — Иначе я не могу объяснить себе ваше неприличное поведение.
— А я вам все-таки скажу почему. Вы неспроста раздуваете этот ничтожный инцидент и придаете ему серьезный характер. Я охочусь в ваших владениях, и вы хотите меня выгнать отсюда. Без меня вам здесь было уютно, и вы могли безмятежно ворковать с этой барышней. А теперь в вас заговорила ревность, милостивый государь! И вы затеяли ссору. Но я не уйду!
— В таком случае оставайтесь, пожалуйста! Никто вам не мешает. Из-за этого я шума не подниму. Располагайтесь, как дома, живите себе на здоровье хоть целый год!
— Она вам не жена, — продолжал Тюдор, не обращая внимания на слова хозяина. — Каждый вправе ухаживать за нею, если она не ваша жена. Но, должно быть, тут недоразумение, в которое я не впал бы, если бы внимательнее прислушивался к тем разговорам, которые ведутся на берегу. Тогда мне легче было бы догадаться. В Гувуту и Тулаги все хохочут над вами. Я свалял дурака и наивно верил, что дело обстоит так невинно, как вы его выставляете.
Шелдон был взбешен до того, что лицо и фигура Тюдора запрыгали у него перед глазами. Но наружно он все еще сдерживался и казался только уставшим от скучного спора.
— Прошу вас оставить ее в покое и не упоминать о ней больше! — сказал он.
— Почему? — воскликнул Тюдор. — Вы оба сделали из меня дурака. Подшутили надо мною. Почем я знал, что здесь дело нечисто. И вы и она держали себя, как порядочные люди. Но теперь я понял, в чем дело. А она в совершенстве разыграла роль оскорбленной супруги! Оттолкнула от себя ловеласа и упорхнула под вашу защиту. Блестящие доказательства всего того, над чем потешаются на том берегу! Компаньоны, а? Хороши компаньоны, деловые товарищи! Шутники, ей-богу!