Такой же примерно фокус проделывает с укротителем львов «королем Уэллосом» шпагоглотатель и жонглер, приревновав укротителя к собственной жене. Уэллос не считал этого артиста достойным человеком и собственным конкурентом. Он его презирал как человека и актера низшего жанра.

При этом все же голову свою он предпочитал закладывать в пасть добродушнейшему и старому льву Августу, который никогда бы на нее не покусился, если бы не иезуитская коварная затея плюгавого де Вилля. В Америке каждый — ученый и исследователь собственной жизни и окружающей среды. На уровне массового сознания и неблаговидных целей полуобразованных граждан этот общий принцип превращается в жестокий парадокс американской реальности.

Такие вот интернациональные страсти кипят в процветающей и изобретательной на всех уровнях молодой и развивающейся державе США. Но все это сущие мелочи в сравнении с попытками общественного самоутверждения. Их воссоздание и составляет основное содержание рассказов этого цикла. Известно, что главный принцип американской жизни: время — это деньги. И во имя денег здесь идут на всё. Иногда это очень милые попытки утвердиться провинциалам в общественной жизни и сорвать свой куш хорошей жизни. Таков рассказ «Любительский вечер», где две провинциалки сестры Виман — Эдна и Летти — пробивают себе дорогу в шоу-бизнес, поскольку земля их отца — честного фермера Джона заложена и перезаложена, дочерям надо самим заботиться о себе. И Эдна решает стать журналисткой. Ей это удается. Но какой ценой?!

Скромная провинциалка удачно использовала для собственного утверждения все пути, за исключением разве что замужества или постели. Навязчивая идея американских предприимчивых невест, добиваясь благополучия и роскошной жизни, выходить замуж за миллионеров охватила претенденток на брак авантюрного склада несколько позже.

Это и есть прагматизм в действии, его чисто рождественский вариант в данном случае.

Трудно предполагать, чтобы в желании скорого и легкого обогащения новым способом не преуспели акулы преступного мира. Следующий рассказ называется «Любимцы Мидаса». Мидас — провинциальный греческий царек Фригии (VIII–VII века до н. э), страшно любивший золото. И боги его наказали за эту страсть: все, к чему бы он ни прикасался, превращалось в благороднейший из металлов. Но это превращение стоило жизни близких царя.

Сюжет рассказа под таким названием прост. Организованная группа преступников, называющих себя «Любимцами Мидаса» (на поучительную мифологию и метафоричность образа, как и на проклятие богов, им глубоко наплевать), положила глаз на капиталы областного магната в сфере городского транспорта Эбена Хэля и потребовала от него выплатить ей 20 миллионов долларов наличными. При этом они, вульгарно истолковывая и социалистические идеи, и американский прагматизм, обещают опираться полностью на силу, ибо каждый человек имеет право на собственность — этот принцип лежит-де в основе общественной системы. Собственность и капитал они приобрести иным способом не в состоянии, даже если бы потратили на это несколько своих жизней. Капиталистов-нахалов не победишь в нормальной конкуренции. Все способы производства и рычаги власти у них в руках. В этом суть Промышленной революции.

С их сумбурной логикой можно было бы и не считаться, если бы не категорические обещания и угрозы бандитов расправиться с ближними мистера Эбена Хэля.

Как истинный американец-предприниматель с твердым характером хозяин решил не поддаваться шантажу, наказав своему помощнику Уэду Этчелеру также не идти на уступки.

Однако кровавый эпизод следует один за другим: то убивают членов благополучных семей — приятелей Эбена, то обычного рабочего на предприятии босса, то полицейского, то молодую девушку-няньку, то дочь судьи — приятеля Хэля. Демонстрируя полный «социальный» абсурд и неразборчивость, шантажисты добиваются громкой известности, создают атмосферу паники и страха. Полиция бессильна. Умирает сам Эбен Хэль, почувствовав свое бессилие перед этой бандой и завещая все свое достояние верному помощнику Уэду Этчелеру. Перед смертью хозяин отрасли получил вновь-таки демагогическое письмо от «Любимцев Мидаса», в котором они излагают свою социальную необходимость, — оно-то и стало последней каплей терпения в его жизни. Уэд Этчелер поставлен перед трудной психологической задачей — либо уступить банде и нарушить слово, данное его уже мертвому покровителю, либо свести счеты с жизнью. Он избирает последнее.

Внутренняя идея банды похожа на идеи Раскольникова или Ставрогина, но она не имеет никакого, даже отдаленного отношения к социальному прогрессу человечества, улучшению состояния самых последних бедняков.

Прагматизм «Любимцев Мидаса» чисто уголовного пошиба, несмотря на высокопарность демагогического слога, но это ведь и ощутимая часть американского образа жизни, представленного в таком документально-эпистолярном и философски-претенциозном сюжете, подтверждающемся серией кровавых злодеяний. Шантажируемые персонажи пытаются проявить твердость характеров, пытаются выстоять, опираясь на закон и идею общественного порядка. Но увы!

Чтобы прекратить все эти бессмысленные убийства, богатый теперь и талантливый юноша — наследник капиталов шефа — У. Этчелер покончил с собой. В каком-то смысле «Любимцы Мидаса» — ключевой рассказ в сборнике, не отягчаемый пока присутствием и проницательностью вездесущих американских Коломбо. Рассказ основан на строгом документализме, пусть даже частично и вымышленном, в письмах уголовников проставлены даже даты (1898–1899). Документализм не раз возрождался и в художественной и очерковой прозе XX века, у нас и почти в наше время — это и очеркисты-деревенщики, очеркисты-баталисты — С. Смирнов, и хроникер ГУЛАГа А. Солженицын, и Ю. Семенов, и В. Богомолов.

Тут что называется «обнаженный реализм» — реализм как прием. На шантаже строится немало произведений нынешнего искусства.

В ходе всех этих размышлений и обобщений мы начинаем понимать логику Джека Лондона и генеральное направление его идейно-художественных усилий, так хорошо представленных в этом цикле.

Понятной становится и будто бы произвольная подборка произведений данного сборника. Писатель не может обойтись без Клондайка. Однако здесь представлена лишь «бледная тень Клондайка», и представлена всего лишь одним, но весьма сильным и драматическим рассказом «Золотое ущелье». Не удавшаяся во многом мечта американской жизни не может быть обойдена. Рассказу предшествует великолепное живописное пейзажное начало (действие скорее всего происходит в Скалистых горах возле плато Пидмонт, штат Виргиния).

Конечно, дух мира и тишины, довольства и покоя, не потревоженные отзвуками далеких войн, — лишь контрастная преамбула к этим войнам, к смертельной схватке двух разных по натуре золотоискателей. Один из них некто Билль-человек недалекий, но работящий и честный, распевающий или бормочущий что-то вроде псалма, где речь идет о Божьей красоте и покое благодатных гор, — занят весьма важным делом. Он, наконец, докопался до золотого песка, более того, хватил счастье за глотку — нащупал золотоносную жилу и обрадовался этому своему счастью, как ребенок. Вместо ожидаемых пяти фунтов тут оказалось целых двести — на сорок тысяч долларов.

И это все теперь твое, думает Билль.

Но едва он попытался выкарабкаться из золотоносной ямы, где работал с лотком у заводи ручья, как нарвался на любителя легкой добычи — более изощренного прагматика и сукиного сына, который выстрелил у него над самым ухом. Билль от неожиданности рухнул на дно ямы на свой лоток с золотом, конвульсивно задергав ногами — судорога сковала его тело. Незнакомец с револьвером, положив оружие на колено, перекурил, а затем, определив, что тело старателя неподвижно, начал спускаться в яму спиной вперед с револьвером, зажатым в правой руке. Это сковывало его движения. И тут-то пришедший в себя Билль скрутил нападающего. После короткой схватки скромному трудяге удалось-таки пристрелить своего обидчика — как бы на законных основаниях. Какое-то время понадобилось еще, чтобы отойти от страха и пережитого потрясения…