— Тогда пошли на Чарис Волчьих Клинков! — рявкнул Рагнар, не в силах сдержаться.

— Что, вас троих?! — прогремел Старый Волк. — Ты воображаешь, что вы сами сможете добиться там перелома?

— Пусть я погибну, пытаясь сделать это, если придется! — выпалил юноша в ответ. — Лучше пасть на поле битвы на Чарисе, чем прожить здесь еще день.

— Надменный щенок! — прорычал Гримнар. Он выпрямился во весь свой огромный рост, казалось наполнив весь зал своим присутствием. Покрыв расстояние между собой и Рагнаром одним шагом, он влепил юноше хорошую оплеуху. — Да я и сам не сказал бы этого лучше!

Волки разразились диким хохотом. Мгновением позже к ним присоединился и Рагнар. Габриэлла наблюдала за весельем упрямых гигантов с изумленным выражением на лице.

— Твое желание исполнится, молодой Космический Волк, — провозгласил Гримнар, хлопнув Рагнара по плечу. — Мы посылаем туда всех воинов, что у нас еще остались, чтобы их мечи тоже приняли участие в этой битве, а леди Габриэлла обещала применить все свое мастерство, чтобы наши подкрепления благополучно оказались на Чарисе, — сказал Старый Волк, уважительно кивнув в сторону навигатора. — Доложись Стенмарку, когда доберешься. Уверен, он будет рад каждой крепкой руке.

В мгновение ока гнев юноши сменился пылкой кровожадной радостью. Быть может, на Чарисе его ждет смерть, но пусть так, он встретит ее как Космический Волк, сражаясь бок о бок со своими боевыми братьями.

— Копье Русса снова станет нашим, мой лорд. Клянусь в этом своей жизнью и своей честью!

— Я слышу тебя, Рагнар Черная Грива, — торжественно провозгласил Старый Волк, — и Русс тоже слышит твою клятву. Пролей кровь наших врагов, верни нам то, что было утрачено, и постарайся показать хороший пример парням, когда тебя будут кромсать на куски, ладно?

Глава третья

ТЬМА И ЛЕД

Рокот двигателей «Громового ястреба» отзывался в ноющих костях Рагнара, неумолимо повышаясь в изнурительном крещендо, пока тяжело груженный транспорт карабкался в ночное небо. Молодой Космический Волк смутно слышал приближающийся рев моторов, разреженная атмосфера, смягчая этот звук, превращала его в металлическое дребезжание, а на толстом облачном покрове под скалистым уступом появился голубоватый отсвет. Взбирающийся вверх космический корабль прорвал облачный покров, подобно копью, скользя в столбе голубого цвета в лиловый небосклон, усыпанный звездами, где его поджидал «Кулак Русса». Рагнар следил за его движением сквозь замерзшие полуприкрытые веки, пока он не превратился в еще одну ярко горящую точку в небосводе над великой горой.

В считаные мгновения угасли последние звуки грома, оставив молодого космодесантника в его безмолвном бдении. Он давно потерял счет часам, с тех пор как забрался за облака и устроился высоко на вершине Клыка. Одетый лишь в шерстяные одежды и плащ из волчьей шкуры, он преклонил колени в снегу и извлек свой древний леденящий клинок. Опустив конец клинка на мерзлую землю и возложив руки на эфес, он молился Всеотцу и благословенному Руссу, Первому Волку, пока кристаллы льда не забили горло и не закололи в легких. Всю ночь напролет он ждал, подняв лицо к бесконечному простору космоса и надеясь соприкоснуться с тем, для чего у него не было точного названия.

После короткой встречи с Великим Волком его дух воспарил — на некоторое время. Цепи долга были наконец ослаблены, его манили поля брани. Что еще более важно, на Чарисе видели Копье Русса, и впервые Рагнар ощутил, что может обрести возможность искупить свою вину и восстановить честь ордена.

Однако прошел день, он начал готовить к походу свою боевую экипировку, и его снова стали одолевать мрачные мысли. Известие о поражении Берека от руки Мэдокса оказалось страшным ударом, и общая ситуация, как ее обрисовал Старый Волк, казалась мрачной. Восстановление миров, уже погубленных Хаосом, займет столетия, если вообще окажется возможным. Он уже слышал о мирах, стертых до основания вирусными бомбами и циклонными торпедами, после того как их признали зараженными слишком сильно, чтобы можно было вернуть их на истинный путь. Снова и снова Рагнар мысленно возвращался к тому мигу в храме на Гарме, когда он держал Копье Русса в руке. «Я метнул его, — думал он, — и все, что произошло после этого, случилось из-за меня».

Он не мог не вспоминать о том, что Старый Волк сказал в зале советов: «Мэдокс и его одноглазый хозяин, должно быть, планировали это десятилетиями». Так ли это? А если так, то кто же тогда он? Всего лишь пешка, которую тянули и толкали по огромной доске, видимой лишь чернокнижнику Хаоса? От этой мысли его грызла тоска. Одно дело — бороться изо всех сил и потерпеть неудачу, — по крайней мере, это доблестное поражение, с чистой душой и честью, но плясать под дудку злых сил — этой мысли ему не вынести.

Итак, он забрался на высочайший склон Фенриса, преодоление которого было далеко за пределами возможностей смертных, чтобы уставиться в небеса в ожидании… чего-то — быть может, соприкосновения со святостью, такого, как он ощутил в священной обители на Гарме. Он помнил умиротворение, испытанное тогда, ощущение своей правоты, которое отогнало боль, и усталость, и сомнения.

Однако не в этот раз. Паря между небом и землей, между пламенем и льдом, Рагнар Черная Грива остался наедине лишь с тишиной и сомнениями.

Лед слегка хрустнул, когда Космический Волк медленно наклонил голову. Его дыхание больше не оставляло призрачной дымки в разреженном воздухе, оно замедлилось и охладилось почти до уровня гибернации. Он слышал, как вяло течет кровь по его венам и медленно, поочередно бьются его сердца.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем гул голосов отразился в его оцепенелом мозгу. Голоса приближались, доносясь из толстого облачного покрова в нескольких десятках метров ниже. Первым появился Хаэгр, который выплыл из жемчужного тумана, словно серобокий кит. Его глаза-бусинки сразу углядели Рагнара.

— Ха! — воскликнул он своим гулким голосом, странно искаженным на этой высоте. — Я же сказал тебе, что мы найдем его здесь! Три бочонка эля «Железная голова», вот что ты мне должен, Торин Неверующий!

Огромный Космический Волк, выпятив, как всегда, грудь бочкой, решительно направился по оледенелому склону к Рагнару, тяжелые доспехи Хаэгра придавали его грузной поступи дополнительные вес и мощь. Лед сверкал на плечах его плаща из медвежьей шкуры, искрился в обвисших моржовых усищах, а щеки пунцово пылали. Несмотря на проделанное восхождение, гигант все еще нес в правой руке огромный рог для эля. Позади него шел Торин, без шлема, но в полярном капюшоне, отчасти защищавшем его худощавое лицо от холода. Он ступал куда легче, но и на него суровые условия наложили заметный отпечаток.

— Два бочонка эля, а не три, — возразил старший Волчий Клинок, — но ты, по крайней мере, честно их выиграл на сей раз. Как ты догадался искать здесь?

— У могучего Хаэгра мускулисты не только руки, — заявил исполин, постукивая одетым в броню указательным пальцем по своему черепу. — Ты видел его взгляд, когда он выходил из оружейной комнаты сегодня днем? А когда он в таком мрачном настроении, просто вообрази самое худшее, самое негостеприимное место, куда Волк может забраться по своей воле, там ты его и найдешь. — Дородный Космический Волк взобрался на уступ к Рагнару и вперил в него суровый взгляд. — Судя по его виду, проторчал тут всю ночь. Его кожа чернее, чем сердце инквизитора.

Торин проскользнул за Хаэгром и опустился на колени рядом с юношей. Старший воин глядел на него так пристально, что на мгновение Рагнар подумал: а не кажется ли Торину, что он уже умер? Сделав глубокий вдох, он заговорил, при этом слова перемежались скрежещущим кашлем.

— Нужно было время, чтобы подумать, — прохрипел молодой Волчий Клинок, попытавшись сопроводить свои слова уверенным взглядом, но замерзшие глаза отказались ему повиноваться.