Глава четвертая: Битва с зеленый змием в Урочище Горных Апач
Возможно, когда-нибудь наступит и такой день, когда борода моя засеребрится, а сам я сделаюсь мудрым настолько, что у меня наконец-то достанет здравого смысла, проезжая мимо дядюшки Чадраша Поляха, сделать вид, будто я не расслышал, как тетушка Таскоция Полях изволит меня окликать. Ибо ничего хорошего разговоры с ней никогда никому не сулили.
Да взять хотя бы тот последний случай. Будь я малость поумнее, мне следовало бы изо всех сил пришпорить Капитана Кидда и сломя голову умчаться прочь, когда тетушка почти по пояс высунулась из окна и что было сил закричала:
— Брекенридж! Эй! Бреккенрри-иджжж!
Но подозреваю, утверждение моего папаши не слишком далеко от истины, а именно: матушка-природа очень уж переутомилась, трудясь над моими мускулами, и потому совершенно позабыла предусмотреть в моей анатомии достаточно места для мозгов. Так или иначе, но я заставил Капитана Кидда развернуться, решительно оставив без внимания все его игривые попытки откусить изрядный кусок мяса с моего левого бедра, подъехал к крыльцу, почтительно сдернул с головы енотовую шапку и осведомился:
— Как ваши дела, тетушка Таскоция? Хорошо ли вы поживаете?
— Ах ты, бесстыдник! — горько отвечала тетушка. — И у тебя еще поворачивается язык спрашивать об этом! А как, по-твоему, должна поживать бедная слабая женщина, ежели Господь соизволил послать ей в мужья такую подлую тварь, как мой Чадраш?! Да ведь поистине чудом можно считать одно то, что у меня до сих пор есть крыша над головой, да еще бочонок с медвежьей солониной на зиму в подполе! Наш дом совсем обветшал и вот-вот готов развалиться, а хозяйство пришло в полное запустение! Взгляни хотя бы на эту сломанную ручку от топора! Как долго, по-твоему, слабая беззащитная женщина сможет выносить столь ужасное, столь оскорбительное к себе отношение?!
— Не хотите ли вы, тетушка, сообщить мне, будто дядюшка Чадраш колотил вас этим топорищем! — потрясение спросил я.
— Вот еще! — возмутилась беззащитная слабая женщина. — Это я расколотила чертово топорище об евонную глупую голову! И вот уже скоро целую неделю мой муженек наотрез отказывается чинить проклятую рукоятку! А всему виной одно лишь кукурузное виски. Скоро оно совсем сгубит беднягу! Вот ведь беда какая: покуда мой муженек трезв, он очень даже может сойти за человека, особливо издали. Но стоит ему хорошенько накачаться, как он тут же теряет всяческое человеческое обличье!
— Но ведь на вид он такой гладкий, такой упитанный, такой жизнерадостный толстяк! — сделал я робкую попытку вступиться за своего родича.
— Не все то золото, что блестит! — сердито нахмурившись, отрезала тетушка Таскоция. — Твой дядюшка совсем как те обманные плоды, что произрастают на берегах Мертвого моря. Они на вид так прекрасны и сочны, что прям-таки глаз не отвести. Но стоит их проткнуть, и они тут же рассыпаются в прах, не оставляя после себя ничего, кроме пыли! К примеру, известно ли тебе, где наш Чадраш изволит находиться прямо счас? — Тетушка столь резко выставила в мою сторону обличающий указательный палец, что даже Капитан Кидд испуганно отшатнулся.
— Не-а, — честно признался я. — И где же?
— Сбежал от меня в селение Горный Апач, чтобы натрескаться самогонки! — гневно проворчала тетушка. — Сбежал лишь для того, чтобы окончательно погрязнуть там в грехе и в кукурузном пойле, ежесекундно рискуя своей бессмертной душой и бессовестно пуская на ветер наши денежки, какие ему удалось недавно выручить за шкурки енотов. А ведь я только-только успела запереть его в амбар! С тем чтобы мне было сподручнее взывать к его лучшим чувствам и умолять наконец одуматься! Но стоило мне опрометчиво удалиться из кораля — вырезать хорошую дубинку из орехового дерева, с помощью которой я намеревалась достучаться со своей отчаянной мольбой до евонного одурманенного разума, как он вышиб двери и подло улизнул! — Тетушка приостановилась, чтобы перевести дух, после чего продолжала: — Но мне-то прекрасно известно то единственное место, куда он мог направить свои стопы! Только к Джо элю Гарфильду, чье заведение является не чем иным, как оскорблением Господа нашего, и каковое следовало бы давным-давно спалить дотла, а пепел хорошенько перемешать с кровью его завсегдатаев-нечестивцев и забросить в горную реку! Ладно! У меня больше нету никакого желания торчать тут у окна, слушая твою бесконечную трескотню! И вообще, с какой такой целью ты заставляешь меня понапрасну терять время? Клянусь всем святым: чем дальше, тем больше меня подмывает нажаловаться на тебя твоему папаше! А ну отправляйся в Горный Апач и чтобы завтра мой муженек уже был тут как тут!
— Но ведь… — начал было я.
— Никак ты собрался спорить со мной, негодник упрямый?! — вконец разъярившись, завопила тетушка. — А ведь я-то думала, ты будешь просто счастлив оказать посильную помощь твоей бедной беззащитной родственнице, вместо того чтобы без толку дуться в карты и устраивать потасовки в каком-нибудь очередном Богом забытом притоне разврата, навроде того Орлиного Пера! Я желаю, чтобы ты сыскал наконец способ отвратить твоего дядюшку от пагубного пристрастия к зеленому змию до самого конца евонных дней! Ну а ежели ты не сподобишься в точности исполнить то, что я тебе счас говорю, ты, ни на что не годный бездельник и сын…
— Отлично! — заорал я в ответ, заткнув уши. — Сделаю! Я сделаю вообще что угодно, лишь бы никогда больше не слышать твоих воплей! Я поеду в Горный Апач, я ухвачу там твоего Чадраша за шкирку, я приволоку его сюда, а по дороге я превращу его в абсолютного трезвенника! Даже если для того мне придется трижды кряду удавить этого старого сукиного сы…
— Как?! Как ты смеешь произносить здесь такие слова?! — еще пуще прежнего заверещала тетушка. — Или в тебе уже не осталось ни капельки почтения к истинной леди?! Да будь я проклята, ежели понимаю, к каким… чертям катится этот… мир! А ну проваливай отсюдова! И чтоб я не видала нигде поблизости твоей мерзкой рожи, покуда ты навеки не отвадишь своего любимого дядюшку от евонного гнусного рома!
Положим, насколько я знал дядюшку Чадраша, единственной причиной, способной заставить его давиться ромом, могла быть только полная невозможность сыскать где-нибудь поблизости бочонок доброй кукурузной самогонки. Но я не стал возражать тетушке Таскоции, а снова развернул Капитана Кидда и, вздымая облака пыли, помчался прочь по тропе, чувствуя себя так, будто меня изловили апачи, привязали к ритуальному столбу, после чего все ихнее подлое племя принялось деловито втыкать в мою шкуру раскаленные докрасна испанские кинжалы. Задушевные беседы с моей тетушкой оказывали именно такое воздействие на любого человека. Наконец я перевалил через невысокую гряду холмов и явственно услышал облегченный вздох Капитана Кидда, каковой он испустил, когда все еще доносившиеся издали вопли тетушки Таскоции наконец-то были заглушены ласкающими слух мирными отзвуками драки волка с двумя рысями. И тогда я подумал: какой же все-таки спокойной и счастливой жизнью, должно быть, живут эти мои братья меньшие, поскольку уж у них-то наверняка нету такой тетушки!
Я ехал все дальше и дальше, позабыв о собственных заботах и преисполнившись сочувствия к своему несчастному родственнику. Ведь он, как-никак, был истинным джентльменом, без единого изъяна! Вряд ли кому удалось бы сыскать на всем Верхнем Гумбольте еще одного настолько приветливого и добросердечного малого. Очень жаль, что главной целью его жизни являлось полное изничтожение всей кукурузной самогонки, сколько ее есть на белом свете.
И покуда я продвигался вперед, я чуть не сломал голову, пытаясь придумать хоть какой-нибудь план, который помог бы навсегда отучить дядюшку Чадраша от его пагубной привычки.
Ведь я и сам был далеко не прочь пропустить время от времени глоток-другой доброго зелья, но, как правило, мне легко удавалось удержаться в границах благопристойной умеренности, и почти никогда, за исключением особо торжественных случаев, я не позволял себе проглотить больше галлона самогонки за раз. Или около того. А кроме того, я вообще не имел обыкновения доверять людям, корчившим из себя трезвенников. Но все же тетушке Таскоции удалось натравить меня на беднягу Чадраша, и вот теперь я ехал, чтобы прекратить его веселый и невинный кутеж, схватить несчастного за шкирку и силой возвернуть домой!