Вокруг него появилось мерцание — такое слабое, что оно было едва различимо. Амальрик понял, что приближается к башне. Вскоре он нащупал дверь в виде арки, прошел через нее и споткнулся о ступени странной высоты. Он поднимался по ним все выше, и, по мере того, как он поднимался, в нем росла могучей волной та слепая ярость, которая есть последняя защита человечества против дьявольского, против всех враждебных сил вселенной. Он забыл свой страх. Его сжигало ужасное нетерпение. Амальрик взбирался выше и выше в плотной, пропитанной злом тьме, пока не оказался в комнате, освещенной сверхъестественным золотым сиянием.

В дальнем конце комнаты короткий пролет лестницы с широкими ступенями вел вверх к какому-то возвышению или платформе, на котором стояли каменные предметы утвари. Искалеченные останки жертвы были распростерты на возвышении. Изувеченная рука свисала на ступени. Мраморные ступени были забрызганы кровью. Брызги крови образовали узор, какой образуют сталактиты вокруг горячего источника. Большая часть пятен были старыми, высохшими, бурого цвета, но несколько были еще красными, влажными и блестящими.

Перед Амальриком у подножия ступени стояла белая нагая фигура. Амальрик остановился. Язык его прилип к небу. Существо, которое стояло перед ним, скрестив могучие руки на алебастрово-белой груди, было во всем подобно человеку. Однако глаза его были шарами сверкающего огня. Странно и жутко смотрелись они в человеческом черепе. В этих глаза Амальрик узрел холодное пламя адских костров и ужасные тени.

Затем белая нагая человеческая фигура начала менять очертания, расплываться. Сделав невероятное усилие, аквилонец сбросил оковы молчания и произнес тайное и страшное заклинание. Когда жуткие слова разбили тишину, белый гигант застыл на месте. Его очертания снова стали четкими и неизменными на фоне золотого сияния.

— Теперь нападай, будь ты проклят! — истерически крикнул Амальрик. — Я привязал тебя к человеческому облику! Черный колдун говорил правду. Слово, которое он мне сказал — могучее заклятие! Нападай, Оллам-онга! Пока ты не сломишь заклятие, пожрав мое сердце, ты всего лишь человек, как я!

С ревом, подобным завыванию черного ветра, тварь бросилась на него. Амальрик отпрыгнул в сторону, избежав хватки рук, которые были сильнее урагана. Только один когтистый палец зацепил его за тунику и содрал с него одежду, как гнилую тряпку. Но Амальрик, который от ужаса происходящего приобрел нечеловеческую быстроту движений, мгновенно развернулся и вонзил меч в спину чудовища, так что острие вышло на фут из широкой груди.

Дьявольский вой агонии потряс башню. Тварь обернулась и бросилась на Амальрика, но юноша отпрыгнул и бросился вверх по ступеням. На возвышении он обернулся, схватил мраморную скамью и бросил ее на ужас, поднимающийся за ним. Массивная скамья ударила дьявола прямо в лицо, и он покатился вниз. Он поднялся — ужасное зрелище, кровь текла рекой — и вновь стал взбираться по ступеням. Амальрик в отчаянии поднял тяжелую нефритовую скамью, застонав от натуги, и бросил ее в чудовище.

От страшного удара Оллам-онга рухнул обратно вниз по лестнице и упал на мраморные плиты, облитые его кровью. Последним отчаянным усилием он приподнялся на руках. Глаза его светились. Запрокинув окровавленную голову, чудовище издало жуткий вопль.

Амальрик задрожал и отпрянул. Страшный крик был услышан; на него ответили. Откуда-то из воздуха над башней слабым эхом донеслись дьявольские вопли. Искалеченная белая фигура упала на окровавленный пол и замерла. Амальрик понял, что один из богов Куша перестал существовать. С этой мыслью пришел слепой, необъяснимый ужас.

В тумане страха Амальрик бросился вниз по ступеням, отшатнувшись от твари, которая пялилась на него мертвыми глазами. Казалось, ночь вопит ему вслед, потрясенная святотатством. Рассудок Амальрика, только что торжествовавший победу, поддался волне вселенского страха.

Оказавшись на верхней площадке лестницы, Амальрик внезапно остановился. Снизу, из темноты, к нему устремилась Лисса, протягивая руки. Ее глаза были озерами ужаса.

— Амальрик!

Крик ее был воплем отчаяния. Амальрик сжал ее в объятиях.

— Я увидела это, — прошептала девушка. — Оно тащило мертвеца по коридору. Я закричала и убежала. Когда я вернулась, я услышала твой крик и поняла, что ты ушел искать меня в Красной Башне…

— И ты пришла разделить мою судьбу.

Он с трудом выговаривал слова.

Лисса попыталась рассмотреть, что там, позади него. Она дрожала от волнения. Амальрик закрыл ей глаза ладонью и повернул ее обратно. Лучше ей не видеть того, что лежит на залитом кровью полу. Амальрик подхватил свою тунику, но не посмел прикоснуться к мечу. Он наполовину вел, наполовину нес Лиссу вниз по лестнице. Взгляд, брошенный через плечо, сказал ему, что нагая белая фигура больше не лежит среди обломков мрамора. Заклинание привязало Оллам-онга к человеческому облику в жизни, но не в смерти. На мгновение Амальрик ослеп. Затем в страшной спешке он заторопил Лиссу вниз по лестнице и через темные руины.

Он не сбавлял шага, пока они не добрались до улицы, где ждали верблюд и лошадь, прижавшись друг к другу. Амальрик быстро посадил девушку на верблюда и вскочил на лошадь. Взяв повод верблюда, он направился прямиком к пролому в стене. Через несколько минут он облегченно вздохнул. Воздух пустыни охладил его кровь — воздух, свободный от запахов запустения и древности.

С луки его седла свисал небольшой мех с водой. У них не было еды, а его меч остался в Красной Башне. Они были лицом к лицу с пустыней, без оружия и пищи. Но эта опасность казалась не такой страшной, как ужас в городе, который они оставили за собой.

Они ехали молча. Амальрик держал направление на юг. Где-то там была яма с водой. Уже светало. Они поднимались на песчаный холм, и Амальрик оглянулся назад, на Гэзел, нереальный в розовом свете. Он застыл, а Лисса вскрикнула. Из пролома в стене выехали семь всадников. Их скакуны были черными, и сами всадники с ног до головы закутаны в черное.

В Гэзеле не было лошадей. Ужас охватил Амальрика. Он повернулся и погнал их животных вперед.

Солнце стало красным, затем золотым, а затем превратилось в шар белого яростного огня. Беглецы двигались вперед и вперед, едва живые от жары и усталости, полуослепшие от немилосердного сияния солнца. Время от времени они смачивали губы водой. А позади них на том же расстоянии двигались семь черных пятен.

Вечерело. Солнце стало красным и покатилось за край пустыни. Холодная рука сжала сердце Амальрика. Всадники приближались.

Близилась ночь, и близились черные всадники. Амальрик глянул на Лиссу и застонал. Его лошадь споткнулась и упала. Солнце зашло; луну неожиданно закрыла тень в форме летучей мыши. В кромешной тьме звезды засверкали красным. Амальрик услышал позади шорох, который становился все громче, словно шум приближающейся бури. Черный отряд двигался к ним сквозь ночь, в которой мерцали искры жуткого света.

— Скачи, Лисса! — отчаянно крикнул он. — Беги, спасайся! Им нужен я!

Вместо ответа она соскользнула с верблюда и обвила Амальрика руками.

— Я умру вместе с тобой!

Семь черных фигур вырисовались на фоне звезд. Они неслись, как ветер. Из-под копыт вылетали шары дьявольского огня; стучали костяные челюсти.

Внезапно случилось неожиданное. Позади Амальрика из темноты вынырнула лошадь: смутная тень в сверхъестественной тьме. Раздался звук столкновения, когда неизвестный всадник ринулся на преследователей. Дико заржала лошадь, и мощный голос громогласно взревел на чужом языке. Откуда-то из ночной тьмы ответил хор голосов.

Происходили какие-то бурные действия. Стучали копыта лошадей; раздались страшные удары; чей-то зычный голос проревел проклятие. Затем внезапно показалась луна и осветила фантастическую сцену.

Человек верхом на гигантской лошади поворачивался из стороны в сторону, нанося удары мечом, вроде бы по воздуху. С другой стороны хлынула орда всадников. Их кривые сабли блестели в лунном свете. Семь черных фигур исчезли за холмом. Их плащи развевались, как крылья летучих мышей. Амальрика окружила толпа дикарей, которые попрыгали с лошадей и кинулись к нему. Ему связали руки; свирепые лица с ястребиными чертами уставились на него. Лисса закричала.