Он выбрал второй вариант.

В лагере противника давно ревели трубы. Пехота открыла проходы в частоколе, и блестящая река латников с поднятыми копьями устремилась на луг, выстраиваясь в две шеренги для атаки. Их было много. Стальные реки казались бесконечными.

Цепи арбалетчиков, прикрываясь большими щитами, выдвинулись к нам навстречу.

Своих арбалетчиков без щитов я разместил среди воинов с пиками. Первые два ряда пехоты были в полных доспехах и шлемах-саладах. В задних рядах воины несли заступы и кирки, чтобы засыпать ров и разрушать частокол и вал.

Мы с коннетаблем Жассом вместе с сотней конных горцев охраны находились рядом с кавалерией. Дуган держал развернутым стяг с драконом. На мне полный доспех черненой стали и шлем без забрала. Мой конь Малыш нес на себе немалую броню. Его голову, грудь и круп защищали стальные пластины.

Всей баталией командовал Фрусберг, так было решено на военном совете. Именно он настоял на том, чтобы выдвинуть бомбарды на колесных лафетах вперед и поставить перед строем.

Зарокотали барабаны — это был условный сигнал.

Бомбарды ударили почти одновременно. Мой конь всхрапнул и попятился. Грохот бомбард лошадям не нравился…

Густые белые клубы вонючего дыма заволокли поле перед моими людьми и скрыли бомбарды, суетящихся бомбардиров и шеренги противника…

— В этом дыму они навалятся на нас незаметно, государь!

Жасс был озабочен и теребил свою вновь отращенную бородку.

— Не успеют, Семюель, их лошади тоже боятся грохота бомбард!

Бомбарды ударили еще раз. Густой дым поднялся еще выше.

Затрубили трубы, барабаны забили походный ритм — на три шага пять ударов.

Донеслись крики офицеров:

— Пикенеры — вперед!

Квадраты пехоты, опустив пики, двинулись прямо в дым.

Бомбарды выпалили в третий раз.

Моя пехота исчезла из виду, словно канула в тумане.

Я оглянулся. Конница была со мной, а впереди пустота и клубы дыма. Оставалось только ждать — что появится из этой глухой белой пелены.

Звон стали, крики, треск аркебузных выстрелов, ржанье лошадей — сообщили о том, что битва вступила в решающую фазу.

Через медленно рассеивающийся дым постепенно проявились бомбарды и их команды, посматривающие вперед. Больше они не стреляли — ведь впереди теперь спины своих.

Томительное ожидание продлилось недолго.

Из рассеивающихся дымовых клубов появился всадник и понесся к нам. По цветастым одеждам и большому берету было ясно, что тевтонец.

Молодой офицер подлетел на разгоряченном фыркающем коне ко мне совсем близко. Конь косил глазом, так что было видно белок.

Адъютант князя Фрусберга, отрапортовал запинаясь:

- Oberst berichtet …wir haben…. den Gegner zerbrochen und …sind auf die Wдlle hinausgegangen! Ihre Majestдt… ist der Weg frei! Die Feinde laufen!\Оберст докладывает — мы сломали противника и вышли на валы! Ваше величество, путь свободен! Враги бегут!

Я повернулся к Жассу, Эльсинеру и Гринвуду что прислушивались к непонятной для них речи. А у меня на груди висел под камзолом талисман Греты.

— Он докладывает — конница врага опрокинута и бежит! Вперед сьерры, теперь ваша очередь!

Я проехал мимо бомбард, сопровождаемый сотней горцев. Вся конница во главе с Жассом устремилась вперед к проходам через рвы.

Арбалетчики Руперта, скошенные картечью, лежали густо там, где их настигла смерть.

Два следующих залпа ядрами видимо ударили прямо в шеренги латников и внесли смятение в их ряды. Забрызганные кровью, изувеченные люди и кони валялись здесь во множестве. Своих пехотинцев, убитых и раненых, я встретил не много. Бомбарды сыграли главную роль в сегодняшней баталии. Браво, Мадзини!

В моей голове прокрутился реестр: каждая из этих бомбард потребовала 1500 фунтов металла на изготовление и 200 дукатов литейщикам. Лафет и прочие детали здесь в Лонгфорде обошлись в 300 талеров на каждую. Я потратил уйму денег и не напрасно!

Когда я въехал на вал, дым от выстрелов полностью рассеялся.

Толпа пехоты громила и грабила лагерь кавалерии короля Руперта. Да, здесь было чем заняться. Бароны и рыцари привезли на войну многое: палатки, ковры, посуду, девок, вино, провиант и даже охотничьих собак.

Моя конница удалялась на север, преследуя разрозненные группы отступающих рыцарей.

Я повернул коня и бросил взгляд назад. Из ворот Лонгфорда выплеснулась толпа горожан, стремящихся поучаствовать в грабеже на поле боя.

Через час в палатке графа Честширского я пил его вино и закусывал его жареным баранчиком. Вот только ни графа, ни его слуг я не застал.

С меня сняли доспехи. Расстегнув камзол, я сидел за столом и наслаждался отдыхом.

Мои люди стояли вокруг палатки несокрушимым барьером и отгоняли зарвавшихся мародеров ударами мечей плашмя. Грабеж был в полном разгаре, и его не остановит и сам Господь!

Вскоре появился князь Фрусберг с моими офицерами — оберстом Макгайлом, капитанами Макниллом и Макинтайром. Их слуги вели лошадей, навьюченных мешками с добычей.

Мы выпили за нашу победу и «ее отца» — князя Фрусберга.

Глава 21

Вечером я вернулся в Лонгфорд.

Горожане стояли вдоль улицы, торчали из окон и с неподдельной радостью приветствовали меня. Еще бы, многим из них удалось поживиться в захваченном лагере.

Конница вернулась, ведя пленных рыцарей. Беднягам придется вывернуть не только карманы чтобы оплатить выкуп.

Граф Честширский в плен не попал и среди убитых не опознан. С севера приближались отряды бастарда Финнея, захватывая тех, кто успел сбежать от моих конников.

Я приказал Гринвуду и Гвену выступить к Лысой горе и к остаткам моста через Дойл.

Пехоту с места уже невозможно сегодня сдвинуть. Шел дележ добычи, пьянка охватила всех. Городские девки устремились к солдатам для быстрого заработка. Обоз шлюх князя Фрусберга пользовался огромным успехом.

— Военный лагерь превратился в вертеп разврата и порока… — отец Гульд вздохнул и размашисто перекрестил гомонящий, сверкающий огнями пестрый лагерь моих победоносных воинов.

Вдоль аллеи, ведущей от моста через канал к воротам замка через весь парк, стояли с факелами гвардейцы.

Герцогиня с приближенными встретила меня у ворот и поздравила с победой.

Мы ужинали вдвоем.

Уютно трещали поленья в камине. Мерцало загадочно вино в бокалах.

Мы сидели на противоположных концах стола. Усталость и напряжение этого дня сказывались. Мне хотелось только добраться до постели. Про прелести Греты я совсем не думал… Спать… Только спать…

— За победу, Грегори! — Габриель подняла бокал.

— Это только победа в битве, но еще не победа в войне!

— Для меня одно то, что Суффолк оставлен бандами графа Морана — уже победа! Конфландцы не стеснялись и вели себя очень вольно. Город и окрестности разорены.

— Что ж, теперь эти банды пойдут на восток на Гвинденхолл!

— Или на юг? Барон Эльсинер вчера рассказал о том, почему нет долгожданных подкреплений с юга. Барон Корки сидит в своем поместье у Саггертона в окружении вассалов, а епископ Эскобар рядом. О чем договорились эти два мерзавца?

— Узнать не трудно — доставьте их ко мне, и под заклятием истины мы услышим от них все!

— Этот паук Эскобар что-то заподозрил и не едет в Лонгфорд… У меня руки чешутся от нетерпения!

— У короля Руперта остался один путь — на юг. Пока моя армия пьянствует, он может начать отход, чтобы через Честшир уйти в восточные графства. Я послал разведчиков, но они вернутся только к утру.

— Со мной тебе не нужны разведчики, Грегори! Идем!

Габриель быстро вышла из‑за стола и оказалась рядом со стеной, затянутой старинным выцветшим гобеленом. Она хлопнула в ладоши.

Гобелен беззвучно распался на две части. Дверь в стене была узкой и невысокой, словно для ребенка.

Габриель взяла со стола канделябр с горящими свечами.