Церковные суды я изгнал со своих земель, но ведуний стали убивать в тех местах, где они давали о себе знать. Самосуд широко распространился по землям между Клайвом и Шелл. Королевские констебли перестали охранять дороги, и банды всякого отребья взялись за грабежи торговцев и путешественников.

Захватить территории — это не главное, главное — наладить на них нормальную жизнь. Кроме меня этим некому заняться.

Каждый день я собирал на совет то офицеров, то бургомистра и главных людей Корнхолла. Мне смотрели в рот и ждали моих решений. Единственное место, где от меня ничего не требовали — это в Хаббарде. Джон Пирс, работал, не покладая рук. Железо упало в цене. Склады в замке пополнялись оружием. Разбогатевшие оружейники начали строить себе новые более просторные и роскошные дома.

Фостер представил мне сведения о том, что Пирс торгует на сторону железом. Но я решил пока никаких действий не предпринимать.

С епископом Симоном мы довольно долго обсуждали идею назначения епископов в королевстве севера. Если король — верховный господин, и его власть от бога, то не должны ли церковные иерархи получать посох власти из его рук.

Вопрос очень важный! Если епископы будут послушны мне — никакая анафема и интердикт мне не страшны — их просто не исполнят на моих землях.

Никогда ранее не думал, что так сложно и хлопотно быть королем!

Мои печальные размышления были внезапно прерваны.

— Грегори, вы спрятали это великолепие и никому не показываете?

Габриэла сидела на мраморной скамейке и насмешливо разглядывала меня.

Я никому не сказал о том, что она дочь покойного герцога Лонгфордского. Следовало придать ей какой‑то статус в замке, и я назначил ее библиотекарем, передав для приведения в порядок всю вывезенную из Давингтона библиотеку герцогов Давингтонских.

Габриель это вполне устроило. Всю неделю я практически с нею не сталкивался. На третьем этаже в комнате, отданной под библиотеку, она занималась и днем и ночью.

— Как ты прошла сюда мимо стражи?

— Я просто отвела им глаза… Я хотела посоветоваться по поводу классификации книг и не обнаружила тебя в комнате, но проход сюда я быстро нашла!

— Я сегодня очень устал, Габриэль…

— Еще бы, отдав столько сил всякому сброду для спасения их жизней и здоровья!

— Король как отец большой семьи должен проявлять заботу обо всех. Я и тебя лечил, даже не спросив родословную!

— Тебе нужна помощь, Грегори.

— Нужна… — согласился я.

— Ты так печально вздыхаешь… Может быть, ты выйдешь, а иначе я, напрягая горло, охрипну!

— Лучше иди сюда…

Она нахмурила брови и, пожав плечами, начала развязывать шнуровку корсажа.

Из‑под полуприкрытых век я смотрел, как она раздевается.

Зрелище раздевающейся женщины я ставлю на второе место. На первом месте — женщина кричащая и стонущая от восторга в финале любовной игры.

Габриель раздевалась спокойно, без жеманства, словно она здесь была в одиночестве.

Платье, сорочка, нижняя юбка, и наконец чулки с туфельками, все было снято и аккуратно размещено на скамье и возле нее.

Ловко и быстро накрутив волосы на затылке и заколов их там шпилькой, она направилась в бассейн. Она поправилась с того раза, как я видел ее в присутствии лекаря Калума. Ребра не торчали, и груди налились приятной полнотой.

У нее округлые женственные бедра и гибкая тонкая талия. Она смело входит в воду и наконец, раздвигая ее грудью, приближается ко мне. Приятное напряжение в моем паху напомнило мне о том, что срок моего воздержания уже значителен.

— Я полагаю, что вы все же мне друг не на словах, а на деле, и не позволите себе совершить поступки, позволяющие мне изменить сложившееся положительное мнение в отношении вас?

Простыми словами — не протягивай лапы, парень, и сбережешь здоровье.

— Твоя фигура безупречна, Габриель…

Она улыбнулась, не разжимая губ.

— Вы тоже хорошо сложены, Грегори.

Мы переглянулись и рассмеялись одновременно.

Габриель присела на мраморную подводную скамью рядом со мной и откинула голову назад.

— Здесь очень приятное место… Вы хитрец, Грегори…

Я смотрел на ее профиль с закрытыми глазами, и мое возбуждение растаяло. Фостер представил мне сведения о том, что Габриэлла, вторая дочь герцога Лонгфордского, погибла на корабле, затонувшем два года назад в проливе. Тело не было обнаружено.

Аббат Эскобар уже два года являлся епископом Лонгфорда.

Но заклятие истины не позволяло лгать.

Погибшая два года назад девушка сидела рядом со мной в бассейне, совершенно голая и, закрыв глаза, делала вид, что не замечает моего взгляда.

— Тебе нужны талисманы, накапливающие силу и помогающие при магических действиях…

— Ты сможешь их сделать для меня?

— Нужен янтарь, очень прозрачный.

— Янтаря у меня сколько угодно!

Она приоткрыла глаза и искоса взглянула.

— Ведь я забыла, Гартунг в твоих руках…

— У епископа Симона большая коллекция янтаря, и даже имеется очень редкостная вещица — в куске янтаря крохотная женщина с крыльями стрекозы!

Габриель оживилась.

— Не может быть! Это верно сильфида — о них упоминают в книгах по магии, но редко кто мог их видеть! Попроси епископа показать мне ее.

— Непременно,…Но что ты знаешь о сильфидах?

— Сильфида — эфирное создание на грани миров. Это создание неземной красоты, внушает любовь и желание следовать за этим прекрасным воплощением идеала. Есть только одна проблема: эта дева не обладает бессмертием. Она продолжает свое существование только при условии поглощения души кого‑нибудь, влюбленного в нее. Она дарит неземное блаженство, вызывает восхищение, вдохновляет на подвиги — но съедает душу. Сильфида — сачок для ловли бабочек, а может быть дверь для перехода в иной прекрасный мир. Как знать? Ты обещал заняться со мною драконьим языком и показать книги в горном замке. Когда это сможет исполниться?

Я бы с удовольствие занялся с тобой еще чем то более интересным и радостным — мелькнуло в голове.

— В твоих глазах я вижу вожделение… Твое чувство брезгливости ко мне исчезло?

С нею надо говорить, закрыв лицо, она читает по глазам и выражению лица как по бумаге…

— Ты нарочно так медленно раздевалась?

Габриель усмехнулась.

— Женщины обожают провоцировать мужчин. Это у нас в крови. Ты не ответил на мой вопрос.

— Твое тело вызвало во мне желание — ты права…

Откинув голову назад и прикрыв глаза, Габриель заговорила монотонным без эмоций голосом.

— В тот день все началось неожиданно и не так как всегда. Ко мне не привели мужчину и даже не принесли еду. Более того, дверь оказалась приоткрытой, и я вышла. Ощупывая стену, я шла по коридору и вышла из здания. Солнечное тепло мне подсказало это. Я наслаждалась этим теплом, как вдруг меня толкнули, и я упала на бок. Я ждала обычного продолжения — ударов по лицу, липких рук под юбкой и очередного насилия, но меня больше не коснулись. Поднявшись, я поняла, что потеряла ориентацию и не знала где я… Меня никто не трогал, и я вышла из дома, но где я и куда мне идти? Подавив панику, я решилась идти прочь… Протянув руку, чтобы не удариться о стену лицом, я шла пока не коснулась каменной стены, и вдоль нее пошла так, чтобы солнце светило в лицо. Я шла очень долго. Стена казалась бесконечной… Главное желание овладело мной — уйти, и подальше, от моего страшного приюта… Стена кончилась внезапно и, ощупав угол, я поняла, что вышла к воротам города или крепости. Стража меня не остановила, и это было странно. Касаясь стены рукой, я вошла в ворота. Меня еще несколько раз толкнули…

Я дошла до конца арки, мне в лицо повеяло жаром огня, запах гари и дыма проник в ноздри… Я испугалась… Здесь рядом бушевало пламя, а я, ничего не видя, не понимала куда идти… К смерти в огне я была не готова… Если бы я упала в воду, в реку, канал или бухту, то с радостью вдохнула бы воды полной грудью и закончила с мучительным существованием,…Но только не мучительная смерть в огне!