Буш. Он говорил, что до войны проживал в этой местности. Он очень обрадовался, когда узнал, что я из этого города. Он сразу спросил, когда я здесь поселился. Я говорю: после войны. Он говорит: «Ну, значит, ты меня сменил, я, — говорит, — до войны проживал одно время». Спрашивал, как улицы теперь называются, что переменилось, очень интересовался.

Капитан. Знакомых общих не искал? Ни про кого не расспрашивал?

Буш. Чего не помню, того не помню.

Капитан. Такие мелочи, как то, что с вас двадцать копеек взяли за лодку в шестьдесят третьем году, вы помните, а это забыли? Обидно. Это ведь очень важно для следствия.

(Я записал: «Спросить у жены: был ли здесь Ищенко после войны или приехал в первый раз?» Ищенко женился в 1947 году вторично, до этого был женат и развелся. Первая жена недавно умерла, проживала в Новосибирске. Сам Ищенко до последнего времени жил там же. «У вдовы узнать, — подумал я, — не у жены». И переправил в записке.)

Буш. Забыл-с.

Капитан. Здесь он с кем-нибудь встречался?

Буш. Да, да… Вы знаете, он мне про какого-то Семена говорил, я, правда, слушал невнимательно. Не то он собирался с ним встретиться, не то встречался.

Капитан. Семен? А вы не помните, где этот Семен работает или вообще что-нибудь про него?

Буш. Ничего не знаю.

Капитан. Постарайтесь припомнить.

Буш. Н-нет… Он ничего о нем не говорил.

Капитан. Что вы думаете об убийстве? Враги могли быть у Ищенко?

Буш. Ума не приложу, ведь чистейший человек, я это не потому, что о покойниках говорят, нет. Просто он именно такой был: чуткий.

Капитан. В чем же это проявлялось?

Буш. Ну, трудно сказать так. Например, здесь в гостинице девушка одна работает. Рая. Он мне мельком говорил: у нее неприятности какие-то, жалел ее. Как-то я зашел за ним в гостиницу, она на этаже дежурит, а он стоит возле ее столика и так ласково с ней говорит!

Капитан. Не слышали о чем?

Буш. Когда я подошел, они замолчали.

Капитан. Не хотели, чтобы их кто-то слышал, а?

Буш. У меня создалось такое впечатление.

Капитан. А что вы все-таки сами думаете об убийстве?

Буш. Я очень много думал, но ни к какому выводу не пришел. Может быть, его хотели ограбить?

Капитан. У него были при себе крупные суммы денег?

Буш. Он мне не говорил. Но это ж я так, в порядке предположения.

Капитан. Он долго собирался здесь оставаться?

Буш. Не знаю.

Капитан. Странно. А мне показалось, что вы друзья. Он мог бы быть с вами более откровенным.

Буш. Ну, наверное, весь отпуск.

Капитан. Вы много времени проводили вместе?

Буш. Почитай, каждый день виделись. И на пляж я после работы приезжал к нему, и домой он ко мне приходил. Я ему предлагал, кстати, у меня остановиться, но он не захотел.

Капитан. Дел у него здесь никаких не было?

Буш. Не знаю.

Капитан. Вечером накануне убийства вы с ним виделись?

Буш. Да.

Капитан. Где?

Буш. В ресторане «Маяк».

Капитан. Как он выглядел? Ничем угнетен не был?

Буш. Как будто нет. Может, молчал только много. Так-то он веселый человек был, пошутить любил.

Капитан. Вы долго сидели?

Буш. До закрытия.

Капитан. Кто платил?

Буш. Пополам.

Капитан. Домой вы шли вместе?

Буш. Он проводил меня до дому, немного посидел у меня. Я его уговаривал переночевать, но он пошел в гостиницу.

Капитан. Он был здесь пять дней. Вы каждый вечер проводили вместе?

Буш. Да.

Капитан. Днем вы встречались?

Буш. Нет, я же работаю. Хотя один раз мы договорились, что он зайдет ко мне на фабрику, но он не зашел.

Капитан. В котором часу он должен был зайти?

Буш. В полдвенадцатого. И, кстати, я вспомнил: тем вечером мы не виделись. Я заглянул в гостиницу, его не было.

Капитан. Он был обязательный человек?

Буш (слегка удивленно). Д-да.

Капитан. Как же он объяснил все на следующий день?

Буш. А-а… Он сказал, что днем купался, а вечером ходил гулять по побережью, зашел далеко и не хотел торопиться в город: сидел, смотрел закат.

Капитан. Он любил природу?

Буш. Раньше я не замечал за ним.

Капитан. Когда произошло это?

Буш. Что «это»?

Капитан. Извините. Когда вы должны были встретиться и не встретились? Какого числа?

Буш. Третьего как раз.

Капитан. Почему как раз?

Буш. Ну… накануне того вечера, что мы сидели в «Маяке».

Капитан. Так. И последний вопрос — вы сами понимаете: идет следствие, и мы обязаны все проверить, — где вы были утром во время убийства?

Буш. Понимаю, понимаю. Простите, а во сколько его… убили? По времени? (Скрипнул стул.)

Капитан. Приблизительно в одиннадцать часов.

Буш. С утра и до часу был дома: отгул взял. Можете проверить, соседи по дому номер десять видели меня в садике.

Капитан. Что ж вы отгул взяли в середине недели? Лучше приплюсовали б к выходному.

Буш. Дела накопились дома.

Капитан. Какие, если не секрет?

Буш. Да всякие, всякие. Повозиться вот с цветами в садике хотел. И аккурат в это утро протек на меня сосед сверху. Хорошо, я дома был: целый потоп.

Капитан. С Ищенко вы договорились в этот день встретиться?

Буш. Нет. То есть да. Вечером. Но не удалось уже свидеться, н-да.

Капитан. Спасибо. (Шуршание бумаги.) Прочтите, пожалуйста, протокол и распишитесь. Да, сейчас уже три часа, мы поставим в повестке, что задержали вас до конца рабочего дня. Чего ж вам сейчас на работу идти…

Буш. Вот это хорошо бы!

— Вы, наверное, хотите посмотреть, как он одет? — спросил младший лейтенант. — Да и вообще на фотографии люди часто бывают непохожи на себя.

— А можно? — спросил я.

— Конечно.

Младший лейтенант подошел к стене и сдвинул в сторону пасторальный пейзажик в темной раме.

— Нас оттуда не видно? — спросил я.

— Нет.

Я взглянул в стеклянное окошечко.

Буш был именно таким, как я его себе представлял: бегемотик. Он внимательно читал протокол, слегка шевеля губами от напряжения и помаргивая. Он был в старых, лоснившихся на коленях брюках и застиранной рубашке (по вечерам он выглядел более импозантно, его сфотографировали для нас в ресторане «Маяк», где он был завсегдатаем), — он приехал сюда прямо с работы, не заходя домой. Он работал сменным инженером на той самой мебельной фабрике, куда прибыл в командировку из Саратова мой второй сосед по номеру — Пухальский.

Напротив Буша сидел капитан Сипарис, остроносый, чернявый. Он поглядывал в окно на улицу и барабанил пальцами по стеклу на столе. Трансляционный аппарат был выключен, и звук не доходил до нас сквозь толстую стену.

— Вдова Ищенко когда уезжает? — спросил я, повернувшись к младшему лейтенанту.

— Она пока не решила.

— Уточните у нее через капитана Сипариса некоторые детали. — Я протянул записку.

— Слушаюсь. Пойдемте вниз? Он уже, наверное, выходит.

— Завтра в десять на бульваре, как договаривались, — сказал я Виленкину.

— Понятно, товарищ старший лейтенант, — ответил он.

Он остался в комнате, а мы спустились вниз. Прямо у дверей стоял крытый «газик». Я залез вглубь на заднее сиденье. Младший лейтенант сел рядом с шофером.

— Поехали, — сказал он.

Шофер вырулил под арку — и на улицу.

— Стоп, — сказал младший лейтенант. — Вот он.

Из подъезда с табличкой «Штаб народной дружины» вышел Генрих Осипович Буш. Он не торопясь закурил и пошел от нас по тротуару. Когда он скрылся за поворотом, мы медленно поехали за ним.

— Стоит на трамвайной остановке. Если сядет на «тройку», значит поехал домой. Ага! Двигай напрямик, Миша, — угол Чернышевского и Маркса.

Глава 5 ХИТРИТ!

Мы остановились на тихой зеленой улице. Я вышел из машины и отошел под деревья: стал изучать объявление домкома о наборе в кружок гитаристов. Оно было написано от руки и криво висело на одной кнопке (слово «гитара» — через «е»). «Газик» укатил.