- Сегодня целый день о тебе думал и вот решил, что нужно позвонить.
А я парировала со смехом:
- Только сегодня думал? Какая жалость, я думала это более регулярная процедура у тебя. Ты хотя бы хорошо обо мне думал?
И в тот момент его роскошный бархатный голос, опустившись совсем до душевных ноток трогающих сердце сказал.
- Ты себе просто не представляешь, сколько я о тебе думаю и, наверное, ты должна купаться в лучиках солнца от моих мыслей о тебе.
Я замерла.... Потом мы еще долго над чем-то шутили, передавали приветы его другу Павлу, сидевшему с ним рядом и обратно, все было ни о чем и обо всем, как обычно.... В один из таких разговоров он сказал:
- Знаешь, я скоро уеду, мне пора возвращаться, скорее всего, я не смогу оттуда звонить.
- Ну что ж, счастливой дороги.
А что я еще могла сказать женатому человеку с 12 летним сыном, едущим обратно к семье? Да ничего....
Весна пролетела быстро и распустилась свечками каштановой аллеи в парке у моего дома. Друг Андрея Павел раз в месяц регулярно звонил мне то на рабочий, то на домашний, то на телефон родителей, который я дала ему, чтобы меня было проще найти. Мы даже через раз виделись, когда он был проездом с грузом или собирал дань за 12 лет, по окончании отсрочки за товар. Он с регулярностью передавал мне приветы от Андрея, уточнял как мои дела, пытался что-то узнать обо мне, моих планах, видимо сравнивая меня с чем-то стандартным в его понимании. Я же в свою очередь вспоминала то чувство защищенности и спокойствия рядом с Андреем с дикой ностальгией и тот невозможно родной предвосхищающий все ожидания бархатный голос, от которого можно было получать бесконечное удовольствие, как с открытыми, так и с закрытыми глазами, как наяву, так и во сне.
С тем парнем с дискотеки - Игорем, мы как-то дружески породнились, с помощью серого персидского котенка. У моих знакомых персидская серая кошка была повязана с каким-то супер чемпионским персом и родила своих первенцев, из которых мне был обещан один. Но так как животное я заводить не собиралась, я предложила такое сокровище отдать Игорю. Он с радостью воспринял это известие, тем более что породистые коты в ту пору были так редки. Выбирала котенка я без сомнений и обдумываний, на основании одного лишь первого взгляда, меня привели в комнату, где стояла огромная коробка, и в ней было пять котят.
- Вот этот и этот - девочки, так что выбирай из вот этих. Раз хочешь мальчика. - Гордо сообщила мне Ирина - слуга своей кошки.
И мне ничего не оставалось, как взять то, что я хотела, темно серого пушистого котенка равномерного окраса. Ох, как жаль, что у него не бархатный голос и светящиеся глаза, сожалела тогда я. Мама Игоря, по его словам, просто визжала от счастья, когда увидела принесенный им темно-серый комочек с хвостиком морковкой. Периодически мне давали кота на несколько часов, чтобы поиграться. Игорь приносил мне его и забирал - как и было оговорено нашим договором при взятии на поруки данного животного. Его мама назвала кота Степаном, я не сопротивлялась, потому, как имя для меня не имело особое значение - он все равно на него не откликался. Степан достаточно быстро рос, не кусался, никого не царапал, не боялся шумных бытовых приборов. Позволял сушить свой мех феном, что для котов вообще феноменальное качество и самое главное - великолепно пел песни. Так практически породнившись с семьей Игоря с помощью серого мехового комочка, мы, минуя что-то другое, перешли в новое качество, предусмотрительно придуманное мной - друзья, потому как перспектив других отношения я не видела еще с восьмого марта. Хотя мы могли часами болтать по телефону просто так, рассказывая друг другу всякую ерунду и, слушая песни Степана, если они были очень громкие. Все мы души не чаяли в коте, а мне он постоянно напоминал о той безрассудной поездке в канун восьмого марта и ворошил воспоминания о волшебном бархатном голосе, светящемся взгляде его обладателя и невообразимо приятного чувства штиля со знаком "приблизительно равно".
Еще весной моя подруга Ирина, бывшая в курсе моей тогдашней безрассудной поездки в Питер, спросила:
- И что ты будешь делать с этим? - Намекая на непонятность ситуации и отсутствующий объект баснословно бархатного голоса, непонятно с какой продолжительностью и вероятностью появления в моей жизни вообще и такой необходимости в частности.
- Знаешь, может быть, он и появится снова, но он-то будет тем же что уехал, а я уже стану совсем другой. Не той что он знал раньше. - Грустно ответила я, подумав о будущем с какой-то грустью, и ощутив впереди неизвестность. - Не знаю, какой стану, но другой. Для примера, наверное, я больше никогда в жизни не буду вести себя так безрассудно.
Лето без него
Незаметно время подкралось к последнему этапу перед дипломом. На протяжении всех сессий я с моей подругой по группе, познакомившись с ней еще на первом курсе, снимали жилье совместно. Первые 3,5 курса это была гостиница для военных с шикарными условиями и приемлемыми ценами, в которую меня привела моя знакомая старше на курс, познакомившаяся с комендантом совершенно случайно на продуктовом рынке. Гостиница практически всегда пустовала и комендант рада была хотя бы нам, студентам, правда брала к себе исключительно, если ты ей понравишься.
После комфортных условий гостиницы, хотя и достаточно удаленной от учебных зданий (около 25 минут пешком по парку и никакого транспорта), мы были вынуждены в связи с ее бессрочным ремонтом искать комнату напротив, что на наш взгляд было огромной экономией если не средств, то времени однозначно.
Жили всегда у одной хозяйки, которой звонили заранее и просто предупреждали о приезде. Хозяйка Элка девушка миниатюрная, больше напоминающая Дюймовочку, слегка состарившуюся и приобретшую животик. В свои 45 лет Элка была всегда радушна, приветлива и неназойлива, за что собственно нам и нравилась. Хозяйка уже на протяжении года жила с парнем 23 лет, приходящимся ей каким-то дальним родственником, кровность родства которого мы так и не смогли с Ольгой разглядеть под лупой даже при детальном обсуждении перед сном. По ее словам парень просто жил у нее в комнате, которую освобождал нам во время нашей сессии, исходя из ее милосердия, и работал в местной воинской части медбратом. Парня звали Димой, и работал он именно здесь, потому что в той деревне, где он родился, работы ему не нашлось бы кроме водителя трактора. А тут после срочной службы предложили остаться да еще на приличные деньги по его же специальности. Он долго думал и согласился, вот так он и начал жить у нее.
Дима был достаточно высок и мускулист не свойственно профессии субтильного медбрата, очень общителен, дружелюбен и щедр, на все несколько копеек, получаемых им на нехитрой воинской службе. Нам он своим присутствием не досаждал во время сессий, а наоборот привносил некоторый юмор, составлял компанию, когда был дома и мы не готовились к очередному тесту, зачету или экзамену. Но в этот приезд нас ждал сюрприз, которого мы не ожидали ну никак.
В двухкомнатной квартире, где одна комната предназначалась нам, а вторая Элке и Диме во время нашего приезда разместилось еще два человека. Родные сестра и брат Димы, приехали его навестить из деревни и соответственно обзавестись некоторыми обновками с достаточно обширного рынка, нежели из домашней передвижной лавки, а так же сменить обстановку и запастись впечатлениями для долгой и заунывной жизни дальше. Элка извинялась такому скоплению и обещала, что все скоро утрясется, и они покинут квартиру, оставив в покое телевизор и постоянные походы по магазинам и рынкам на ее же деньги, так как деньги Димы уже давно закончились. Мы тихо переглядывались с Ольгой и, непонимающе обсуждали ее комментарии, по данному вопросу пока никого нет поблизости. "На деньги хозяйки", "м-да, влипла же она", "ну, знаешь ли, за молодое тело своего якобы племянника, наверное, приходится таким образом платить", "подожди, а мы-то тут при чем, за что мы платим, я что-то в толк не возьму", "не рассуждай, я тоже понять это не могу, остается только принять", "радует только то, что сессия не вечная и когда-нибудь и мы избавимся от этого цыганского табора на кухне и общественных местах и постоянного ора телека, когда бы не пришли мы домой", - язвили мы перемигиваясь.