Она была оставлена в хижине на правах непрошеной гостьи и поставлена на довольствие: «что добудешь, то сожрешь».
Если бы я верил в реинкарнацию, в это бесконечное переселение душ из одного тела в другое, то сегодня, я просто вынужден был бы признать, что в образе вихляющей хвостиком сучки, ко мне явился, умерший результате острой интоксикации алкоголем мой единственный друг Семен Коновалец. Поэт, музыкант и гуляка. Говорить сутки напролет можно было только с ним. После его смерти, жизнь стала пресной и скучной. Сегодняшняя мокрота если и пьет, так только чтобы вырубиться в беспамятстве или нести какой-нибудь бессвязный бред…
Назвал ее хитрую, блохастую и запаршивленную приблуду, в честь бывшей жены — Алицией. И когда длинными, холодными ночами от горного, бодрящего мороза не спалось, я долго беседовал с ней, получая немыслимое удовольствие от этого. Но в «постель» ее не пускал. Гонял, как мог. Сучкам такие вольности только разреши, хлопот потом не оберешься.
Однако, что это я? Разговор вообще не о собачке. Хотя, вроде бы и о ней, так как именно наличие живого существа, о котором я должен заботиться, заставило меня в тот момент покинуть чайхану. Опять же, предполагал я, в случае чего, свежее парное мясо…
В этой местности, накрепко опутанной таинственной историей тысячелетий, как в какой-то таинственной легенде, невозможно не стать мистиком. Все держится на тончайших смысловых линиях судьбы. Даже без терьяка — да, да, без него родимого, подтверждается местная закономерность: если чего-то очень не приятного, не желать и не хотеть, обязательно — сбудется. А если не сбылось, значит, наступления этого не очень-то и хотелось.
ВЫДЕРЖКА ИЗ КОММЮНИКЕ
СОВЕЩАНИЯ СРЕДНЕАЗИАТСКИХ СТРАН
ПО ВОПРОСАМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
«В приграничных районах Таджикской провинции N… на базарах легально продаются терьяк и вытяжки из маковой соломки. Местное население для поддержания сил, употребляет их вместе с пищей…
Проведенными медико-биологическими исследованиями у контрольной группы жителей данной провинции, особенно проживающих на высокогорье и постоянно употребляющих в пищу производные продукты мака, выявлены многочисленные физиологические изменения и нарушения… Лиц, старше 60-ти лет, не выявлено. На лицо явное вырождение целой народности.
Местные власти, находятся между молотом и наковальней. Исходя из постоянно существующей угрозы лишения экономической помощи России, под мощным нажимом международных наблюдателей и пограничной администрации, вынуждены заниматься уничтожением посевов мака, что порождает у коренного населения, привыкшего к употреблению терьяка, законное возмущение…
Весь экспортный годовой потенциал приграничья, включая промышленность и сельское хозяйство, составляет 0,3 млрд. долларов США.
За последний год, доход от масленичного, опийного мака и его производных компонентов, по самым приблизительным подсчетам, превысил 1,5 млрд. долларов США…»
Два незаметных в масштабах всей земли события. Появление рядом со мной собачки и, буквально, вслед за ней Афанасия.
О появлении Афанасия, разговор особый… Тяжелый и горький.
Так вот, на том месте, где обычно я сидел в обнимку с метлой, и, якобы, ждал угощения от посетителей, находился другой паренек. Не так давно я подобрал его в качестве «сына полка». Совсем опустившийся и потерявший человеческий облик москвич Афанасий Варламов. Бывшая «мужская проститутка». Судя по пятнам, проступающим на его измождённом теле, умирающий от СПИДа. Сюда он прибыл, прознав о том, что его любимое растение, растет буквально повсюду. Сколько по дороге, в оплату за провоз и питание им было заражено народу, я не спрашивал. Однако, если судить по его чувственным губам и вихляющейся заднице, то много.
В суровых деревенских условиях высокогорья, его услуги и способности, никого не прельщали. Навязывать свой сервис он не стал. Судя по синякам и ссадинам на лице, в этом у него был горький и печальный опыт.
Я подобрал его неделю назад, он медленно умирал даже не от СПИДа, просто подыхал, как собака от голода. Накормил тем, что ел сам. После этого он, как и Алиция, всюду таскался за мной. Заглядывал в глаза, смотрел преданно, разве что хвостом не вилял.
Постоянные посетители чайханы, видя нашу живописную группу, посмеивались. Якобы, мне так хорошо и сытно живется у жадного и прижимистого сквалыги Махмуда, что я смог нанять себе заместителя.
Когда Махмуд швырнул мне какое-то более-менее сносное тряпье, вместо тех мешков «сквозь дыры, которых светилось мое тщеславие». Я свою спецодежду передал по наследству Афанасию. Он нацепил все это на свое высохшее тело и ему, судя по застенчивой улыбке, стало чуть теплее.
Короче говоря, новый помощник, в обнимку с метлой, сидел на моем месте. Вошли местные бандиты. Для порядка посидели за столом, выпили огненного пойла (для правоверных, здесь его подавали в пиалах) и забрали его с собой.
У бедного Афанасия был период очередной ломки. Он так ослаб от всего навалившегося на него болезненного горя, что даже протестовать нормально не мог. Его отволокли на несколько метров от чайханы и зарубили длинными и острыми крестьянскими мотыгами. Свидетели этого страшного преступления после говорили, что он даже не кричал. Просто были слышны сочные, чавкающие звуки, происходящие оттого, что тяжелые металлические лезвия, с оттягом входят в человечье мясо. Любопытным зевакам, со стороны казалось, что мясники разделывали одетую в мешковину баранью тушу.
Вернувшись буквально, через пару часов в чайхану и не найдя Афанасия на том месте, где он последние дни обычно сидел, я удивился. Знаю по себе, что во время «ломок» ходить и любоваться окрестностями, особого желания нет. Знакомых, с которыми приятно пропустить пару стаканчиков местного «бимбера», он себе за последнее время не нажил. Все время был при мне…
Взглядом я поинтересовался, где он? Махмуд, мотнув головой и не поднимая глаз, указал направление. И, по уже заведенному обычаю, когда следовало похоронить покойника, выставил перед собой и подтолкнул в моем направлении, полбутылки своего мутного пойла и большую миску дымящихся бобов с рисом.
Посетители, обычно с весельем и шутками встречавшие каждое мое появление, на этот раз сидели опустив головы. Стелившийся по помещению табачный дым, вместе с обычным шумом этого заведения, сперва приостановился и через мгновение замер.
Поняв, что случилось не самое приятное событие в цепи жизненных обстоятельств, совершенно не задумываясь над тем, что это как-то касается меня, прихватив бутылку и миску с едой, отправился по направлению указанному мне Махмудом.
Каменистая почва не сразу впитывает в себя человеческую кровь. В том месте, куда я подошел, она была разбрызгана подозрительно на большой площади и отсвечивала поверхность неба, приближая его к земле.
Афанасий лежал в центре кровавого круга. Все части его тела были отделены от туловища. Я, несколько оглоушенный, стоял над ним. Слишком внезапно все произошло. Моя первая мысль была о том, что кто-то, кого он заразил, сполна рассчитался за оказанные сексуальные услуги.
С некоей долей ужаса, глядя на разрубленные в трех местах ноги и также порубленные руки, мне оставалось только надеяться на то, что ему сразу отрубили голову и он не мучился перед смертью. О другом думать не хотелось. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои домыслы, мне хотелось глянуть в глаза того, над кем эти звери издевались. Но головы я не нашел. Слишком много вокруг крутилось голодных, бездомных псов. Они ее и утащили. И сейчас где-то в кустах лакомились человеческим мозгом… Б-р-р-р… Меня от одной только мысли всего перекосило.