Им обоим было хорошо. Оказывается можно и в пустыне выжить. Главное это обладать простейшими знаниями четырнадцатилетнего следопыта, который и влагу отыщет, и рану перевяжет. Но пока четырнадцатилетних не наблюдалось. Любовались и осматривали рану вдвоем. Со стороны это выглядело очень трогательно.

Посмотрели. Рана, как рана. Промыли ее вокруг входного и выходного пулевого отверстия. Опять перевязали. Узелок получился с игривым бантиком. Как видим, наступило время, несколько украсить походные условия боевого ранения.

Что-то в окружающей обстановке изменилось. Понятно, солнце сдвинулось с верхней точки и тень от импровизированного навеса переместилась в сторону. Но было и что-то еще. Точно. Подул легкий ветер. Эффект от него был похож на тот, когда в русской бане любитель свежего пара в очередной раз плеснул ковшик горячей воды на раскаленные камни и от них на разомлевшую публику, хлынул поток нового жара легкой тяжести. В тех условиях, в которых сейчас находились два бойца, перед ними была поставлена серьезная задача — научиться получать от этой жары удовольствие подобное тому, которое испытывают в бане.

— Природа несет нам разнообразие, чтобы мы могли спросить друг у друга «Любите ли вы пустыню так, как люблю её я?» — приспосабливая пакеты для защиты от песка и солнца, со стоном пробурчал Пирогов, после перевязки опять укладываясь на свое место.

Сегодня ночью они собирались двинуться в обратный путь. Туда откуда прилетел Гусаров, а не туда, где весь их отряд расколошматили вдребезги. Однако именно к моменту выхода в путь-дорогу, пироговская рана разболелась так, что об этом не могло быть и речи.

— Придется еще одну ночь здесь пересидеть, — грустно подвел итог Гусаров, после того как своей огромной ладонью измерил температуру выздоравливающему. — Лежи, набирайся сил. Жидкость у нас есть, мусорные пакеты правда закончились, но не беда, влаги должно хватить еще на пару суток.

— А может плюнуть на нестерпимую боль. Вернуться в это рициновое гнездо затаившихся террористов и раздраконить его голыми руками, — начинал иногда бредить Пирогов, наслушавшись рассказов Гусарова о невыполненной боевой задаче. — Внезапно, сверху, навалимся на них, хотя бы для того, чтобы доказать, что мы не трусы… И погибнем во славу нашей главной святыни… Полкового знамени…

— Мелкая самонадеянность, избалованного моим вниманием офицера, — горько подвел итог услышанному Алексей.

Тщательно всё обдумав и взвесив свои шансы (к удивлению обоих при принятии решения обошлось без ругани и мордобоя), решили ждать своего часа. Также решили не обращать внимания на воинственные, а порой малодушные призывы сбегать в атаку и погибнуть во имя знамени…

Решение приняли единогласно, т. е. одним голосом «за». Второй голос в этот момент опять начал бредить, поэтому было решено не учитывать его при голосовании. Ничего не попишешь — военная демократия.

Алексею хотелось ночью исследовать окружающие пески. Подумав, пришлось от этого намерения отказаться. Не в лесу. Заблудиться можно легко и просто.

Ему осталось, заботясь о своем однополчанине, воспользоваться спадающей жарой и поискать еще дряблых кустиков. Повернул он голову вправо, повернул влево, поискал, но ничего даже похожего не было. Пришлось обламывать веточки у куста, на котором не было влагосборного мешка и он казался самым сухим. Для небольшого ночного костра, часа на полтора не больше, хворост был найден. Но на всю ночь этого было мало. Взяв десантный нож, Алексей пошел в надвигающихся сумерках добывать все с того же уже нещадно ощипанного кустика еще дров. Сделав в походе все те же несколько ободряющий и необходимых шагов, он наконец-то достиг цели.

Обошел несколько раз вокруг предполагаемой жертвы, как бы примериваясь и оценивая масштабы будущей экологической катастрофы. В конце своих тягостных раздумий, отдавая предпочтение сохранению двух человеческих жизней против одного куста (откуда эти крайности ведь не мороз же, жара вокруг) решил обкопать кустик по диаметру и выкопать его вместе с корнем.

На этот раз его как слабого специалиста пустыни ждал приятный сюрприз. Корень у чахлого кустика был толщиной в руку или даже ногу смотря, чьи образцы принимать для сравнения. Подождав еще немного времени (он явно ожидал, пока тот еще чуток вырастет) он стал отбрасывать песок и откапывать корень. Углубившись метра на полтора в толщу земли, частью отпилил, а частью отрубил корневого топлива. Заготовка топливного провианта закончилась, когда было уже совсем темно. Устал, как собака и поплелся в обратный путь. Все те же несколько шагов. Хорошо, что хоть во время работы раненный санитар замолк и сатирическими комментариями не мешал и не выдавал своего присутствия.

Когда с солидной связкой дров он вернулся во временный лагерь, то понял причину молчания раненного и оттого язвительного соратника по ратному ремеслу. До сегодняшнего часа из-за остроты положения и дергающих болью ран, они оба не обращали внимания на тот пейзаж, где оказались.

Сейчас выяснилось, что райский уголок, куда им посчастливилось попасть, было хорошо обжитое место пустынной фауны. И когда солнце в очередной раз наконец-то ушло на отдых. Вся эта шипящая, пищащая, шуршащая и довольно прожорливая толпа, привыкнув к соседям, выбралась из песчаных толщ и глубин, и очень оживила нагретое за день пространство. Пирогов, как завороженный сидел и слушал все эти стоны, плачи и всхлипывания, раздающиеся буквально со всех сторон.

Бравым защитникам конституционного строя пришлось быть весьма осторожными, чтобы, скажем не опереться о выступающий ядовитый шип или не пораниться о ядовитые зубы, так не к месту оказавшиеся на их пути. Не хотелось оставаться на этом пляже из-за укусов недружелюбных жителей пустыни дольше того времени, которое они планировали на выздоровление.

Само собой разумеется, что зажечь костер было делом пустяковым, чиркни спичкой и танцуй… Греми бусами на шее и браслетами на босу ногу. Главным оставалось отыскать источник огня. В качестве которого хорошо могли подсобить уже упоминавшиеся спички, неплохо было бы иметь и зажигалку. В конце концов, двух кусков кремния будет вполне достаточно, чтобы воспламенить трут.

Но ни огнива, ни трута, ни даже двух кусков кремния под рукой не оказалось. Да и откуда было всему этому хозяйству взяться в пустыне? Поэтому пришлось, предварительно достав из карманов запалы от гранат похлопать себе по ним и прислушаться, а не загремят ли спички? И спички не гремели. Тоска.

Дрова — вот они лежат аппетитной горкой. Добывая их в нечеловеческих условиях, Алексей основательно затупил и чуть не сломал десантный нож из сверхпрочной стали. Сейчас он сиротливо лежал в ножнах, задавая правильный и своевременный вопрос, доколе?

Доколе, такая бесполезная растрата времени и сил будет продолжаться? Вы, что там все опупели от жары? Прежде чем становиться дровосек и огнепоклонником следовало хотя бы поинтересоваться насчет зажигалки — газовой пстрикалки.

В конце концов, понимая, что огонь нужен хотя бы для того, чтобы ночью было веселее коротать время. Пришлось прибегнуть к извечной солдатской смекалки, многократно выручавшей попавших в казалось безвыходные ситуации и странные обстоятельства. Ради этого и одному и второму сидельцу пришлось пойти на хитрость и практически одновременно доставать зажигалки. Возникает резонный вопрос. Как у одновременно не курящих, они оказались?

Сегодня за ответом, уже не надо ехать в Вологду или бежать на мичиганщину в библиотеку тамошнего университета. Ответ вот он на поверхности сознания и опыта коллективного выживание в экстремальных условиях, где время лишений и испытаний приучает к вразумительным поступкам.

И в самом деле, положи этот невесомый квадратик в карман. Если он не пригодиться то и не вспомнишь о его существовании, а если припрет и ты неожиданно для самого себя со словами «Елы-палы, я признаться и забыл, о таком подарке судьбы» случайно достаешь это сокровище из кармашка и при условии если оно еще и работает. Будешь счастливее вылечившегося от СПИДа.