— Вряд ли, ответила Эгвейн. Это была территория Ранда, и это будет слишком очевидным. — Отправьте сообщение Илэйн с предложением. Быть может главы Майена смогут предоставить подходящее здание, очень большое здание.

Эгвейн постучала по боку седла.

— Отошлите Принятых и Послушниц из Желтых. Я не хочу, чтобы эти женщины были на поле боя, но их силы могут быть использованы для исцеление.

Принадлежащие Желтой Айя и самые слабые из послушниц могут создать потоки Силы и спасти жизнь. Многие из них будут разочарованы, так как они представляли себе убийство Троллоков. Ну…, это был их путь участвовать в битве и не путаться под ногами, без должной подготовки к бою.

Эгвейн оглянулась через плечо. Перемещение через Врата в ближайшее время не прекратится.

— Сильвиана, передай мои слова Илэйн Седай, — сказала Эгвейн. — Гавин, я хочу сделать кое-что.

Они обнаружили, Чубейна наблюдающим за установкой командного пункта в долине, к западу от реки, которая формировала границу между Кандором и Арафелом. Они будут продвигаться вдоль этой холмистой местности чтобы встретить Троллоков, одновременно выматывая их силы в соседних долинах, с лучниками на вершине горы, рядом с оборонительными рядами. Они хотели нанести самый сильный удар по Троллокам, когда те попытаются захватить холмы, причинив им как можно больше ущерба. Мобильные группы будут донимать соперника фланговыми ударами, в то время как защитники будут до последнего удерживать возвышенности.

Были хорошие шансы того, что в конечном итоге они будут вытеснены из этих холмов и через границу в Арафел, но на широких равнинах Арафела их кавалерия могли бы быть использована с большей пользой. Силы Эгвейн, как Лана, должны были задержать и замедлить Троллоков, пока Илэйн сможет победить тех, кто на юге. В идеале они будут удерживать фронт до прибытия подкрепления.

Чубейн отдал честь и привел их к палатке, которая уже была возведена неподалеку. Эгвейн спешилась и начала входить, но Гавин положил руку ей на плечо. Она вздохнула, кивнула и позволила ему войти первым.

Внутри, на полу, скрестив ноги, сидела шончанка, которую Найнив называла Эгинин, хотя женщина настаивала на том, что ее имя — Лейлвин. Три члена сторожевой башни наблюдали за ней и ее мужем-иллианцем.

Увидев Эгвейн Лейвлин опустилась на колени и совершил изящный поклон, касаясь лбом пола палатки. Ее муж сделал так же, как она, хотя его движения были более неуклюжими. Возможно, он был просто худшим актером, чем она.

"Выйдите,"- сказала Эгвейн стражам.

Они не спорили, но и не торопились. Как будто она не могла справиться сама с своим Стражем против двух людей, которые не могли направлять. Мужчины.

Гавин занял позицию на стороне палатки, оставив ее говорить с заключенными.

"Найнив говорит мне, что ты не слишком надежная, сказала Эгвейн. "И сядь наконец. Никто не кланяется в Белой Башне, даже самая низкая из слуг".

Лейлвин села, но продолжала не поднимая глаз. "Я не выполнила порученного мне задания, и тем самым поставили под угрозу сам Узор".

"Да," сказала Эгвейн. "Браслеты. Я в курсе. Хотите вернуть свою вину? "

Женщина поклонилась, снова коснувшись лбом земли. Эгвейн вздохнула, но прежде чем она успела заказать женщине подняться, Лейлвин заговорила. "Светом и своей надеждой на спасение и возрождение," Лейлвин сказал: "Я обещаю служить вам и защищать вас, Амерлин, главу Белой башни. Кристальным Троном и кровью императрицы, я связываю себя с вами, чтобы делать, все по вашему приказу, и поставить вашу жизнь, прежде своей собственное. Под светом, пусть будет так. "Она поцеловала пол.

Эгвейн посмотрела на нее, ошеломленная. Только Друг Темного предаст такую клятву. Хотя каждый шончанин был близким к Темному.

— Ты думаешь меня плохо защищают? — спросила Эгвейн — Ты думаешь мне нужна еще одна служанка?

— Я думаю только об искуплении своего долга, — сказала Лейлвин.

В ее интонации, Эгвейн ощутила жесткость, горечь. Это говорило о правдивости. Этой женщине не нравилось такое ее смирение.

Эгвейн сложила руки, озабоченно.

— Что ты можешь сказать мне о военных частях Шончан, их вооружении и силе, и о планах Императрицы?

— Я кое-что знаю, Амерлин, — сказала Лейлвин. — Но я была корабельным капитаном. Мои знания о флоте Шончан, и вам это мало поможет.

Конечно, подумала Эгвейн. Она взглянула на Гавина, который пожал плечами.

— Пожалуйста, — тихо сказала Лейлвин. — Позволь мне как-то доказать свою верность. У меня мало что осталось. Само мое имя больше мне не принадлежит.

"Прежде всего," — сказала Эгвейн — "Ты расскажешь мне о Шончан все что знаешь. Даже то, что по твоему мнению не важно, любая информация может оказаться полезной". Или, это может раскрыть Лейвлин, как лгунью, подумала Эгвейн, что то же не плохо… "Гавин, принеси мне стул. Я собираюсь выслушать эту женщину. После этого, посмотрим…"

Ранд разбирал ворох карт, записей и докладов. Он стоял сложив руки за спиной, в свете единственной лампы, горевшей на столе. За стеклом заплясал огонек, когда легкий ветерок залетел в шатер, где он находился в одиночестве.

Был ли огонь живым? Он ел, он двигался сам по себе. Ты мог бы задушить его, так что в каком-то смысле он дышал. Разве это не жизнь?

Может это быть смыслом жизни?

Мир без Темного. Мир без зла.

Ранд вернулся к картам. Увиденное произвело на него впечатление. Илэйн хорошо подготовилась. Он не присутствовал на заседаниях, на которых готовились к каждому из сражений. Его внимание было обращено на север. На Шайол Гул. Его судьбу. Его могилу.

Он ненавидел планы сражений, с их пометками для отрядов и групп, унижавших человеческую жизнь до уровня каракулей на странице. Цифры и статистика. О, он признавал, что наглядность важна для командующего. Но все равно ненавидел.

Здесь пред ним жил огонь, но здесь были и мертвые люди. Теперь, когда он не мог возглавить битву лично, он надеялся держаться подальше от карт подобной этой. Он знал, что смотря на эти планы ему лишь оставалось оплакивать солдат, которых он не мог спасти.

Внезапно холодок пробежал по нему, волосы на руках встали дыбом, отчетливая дрожь на грани волнения и ужаса. Женщина направляла.

Ранд поднял голову и увидел Илэйн, стоящую у входа в шатер.

— Свет! — сказала она — Ранд! Что ты здесь делаешь? Ты хочешь, чтобы я умерла от испуга.

Он повернулся, положив пальцы на план сражения. Теперь здесь была жизнь. Румяные щеки, золотистые волосы с медово-розовым оттенком, глаза горели подобно костру. Ее алое платье увеличилось, из-за беременности. Свет, она была прекрасна.

— Ранд Ал'Тор? — спросила Илэйн. — Ты собираешься говорить со мной, или хочешь пялиться на меня дальше?

— Если я не могу полюбоваться тобой, с кем же мне остается это делать? — спросил Ранд.

— Не улыбайся так, пастух, — сказала она. — Пробраться в мою палатку? Действительно. Что скажут люди?

— Они сказали бы, что я хотел увидеть тебя. Кроме того, я не прокрался. Стража впустила меня.

Она сложила руки на груди.

— Они не сказали мне.

— Я попросил их не говорить.

— В таком случае для всех намерений и целей ты прокрался. — Илэйн прошла мимо. Она пахла замечательно. — Честно, как будто Авиенды не было достаточно…

— Я не хотел, чтобы солдаты видели меня, — сказал Ранд. — Я опасался, что это нарушит спокойствие твоего лагеря. И попросил охрану не упоминать того, что я был здесь. — Он подошел к ней, положив руку ей на плечо, — Я должен был увидеть тебя снова, прежде…

— Ты видел меня на Меррилоре.

— Илэйн…

— Мне очень жаль, — сказала она, повернувшись к нему спиной. — Я рада видеть тебя и рада, что ты пришел. Я просто пытаюсь понять в своей голове, как ты вписываешься во все это. Как мы вписываемся во все это.

— Я не знаю, — сказал Ранд. — Я никогда не понимал этого. Извини.