Он тотчас вскочил на ноги.

– Послушайте, это же Берт Кемп! Приятно встретиться здесь с вами.

Мы пожали друг другу руки и он махнул в сторону столика.

– Присоединитесь к нам, или вы кого-то ждете?

При ценах в баре Гарри дармовая выпивка всегда только приветствуется. Ведь вы же злобный маленький крысенок. Короче, я пошел к столику.

Он познакомил нас – по крайней мере попытался.

– Мистер Берт Кемп из Лондона, Англия. Я рад представить вас графине ди…о, черт, я просто не могу выговорить!

Она улыбнулась и протянула мне тонкую крепкую руку, покрытую коричневым загаром.

– Кастильончелло. Как поживаете, мистер Кемп? Зовите меня Кейт.

Я подумал, что вряд ли она может быть миссис Харпер. Не то, что она выглядела совсем уж по-европейски – я хочу сказать, что многие американки вполне могут так выглядеть… но она была совсем не в том стиле, что наш Эдвин.

Мы сели, Харпер пробормотал:

– Кас-тиль-он-челло. Скоро я это выучу.

Графиня вежливо спросила:

– Давно вы в Венеции, мистер Кемп?

– Приехал только вчера. Но думаю пробыть здесь около недели.

– Мне нравится Венеция зимой. В это время здесь ощущается какая-то приятная меланхолия и, конечно, нет гондольеров. Кроме того, можно передумать и легко отправится в Кортина д'Ампеццо. Вы здесь по делам или просто ради удовольствия?

У нее был легкий акцент, происхождения которого я определить не смог. Позднее я узнал, что по рождению она была гречанкой, а потом последовательно англичанкой, француженкой и итальянкой – по мужьям. Неужели политики в самом деле думают, что это они изобрели Общий Рынок?

– Берт коллекционирует старинные пистолеты, – сказал Харпер.

– Я торгую ими, – поправил я. – Не могу себе позволить оставлять их у себя.

– И много вы найдете их в Венеции? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Всегда есть какой-то шанс. По крайней мере, это может служить оправданием, чтобы на некоторое время уехать из Англии. И кроме того, остаются морские музеи; это довольно интересно.

Харпер допил свою порцию, осведомился, не хотим ли мы повторить, и свистнул официанту.

– Два сухих мартини и виски, и я хочу, чтобы они действительно были сухими. Хочу, чтобы их пробрало!

Официант улыбнулся и отошел.

– Мистер Харпер, вы просто путешествуете? – спросил я.

– Зовите меня Эдвином, Берт. Ну, в Венеции я по делам. Здесь собралась конференция по вопросам перевозок, поэтому я немного рассказал о том, как мы это делаем в Штатах, а потом доложу моей компании, как делают это в Европе, и кроме того, сэр, это весьма законно с точки зрения налогов. – Его большая некрасивая физиономия расплылась в добродушной улыбке.

Графиня покачала головой.

– Собраться со всего света в Венеции, чтобы поговорить о перевозках!

– Ну, графиня, мои коллеги совсем не против. Они просто не могут согласиться с издержками по доставке грузовиков для показа, и знают, что конкуренты тоже не могут себе этого позволить, так что все ограничивается только бумажной работой. Зато все неплохо проводят время.

Официант принес нашу выпивку.

– Графиня, Берт, ваше здоровье, – сказал Харпер и заправился, а потом спросил: – Послушайте, Берт, вам приходилось еще раз встречаться с вашим старым другом Гарри Барроузом?

Немного помедлив, я покачал головой.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– После того, как вы в тот вечер нас покинули – боюсь, что я действительно в тот раз вам помешал и должен извиниться, – ну вот, после того, как вы ушли, мы продолжали разговаривать и когда я упомянул, что собираюсь в Венецию, он сказал, что здесь мы можем встретиться.

– Понимаю, – протянул я. – Ну, снова встретить Гарри – всегда приятно. Расскажите подробнее.

18

Вернувшись в отель, я обнаружил записку, появившуюся полчаса назад; в ней мне предписывалось со скоростью света мчаться в отель «Гритти палас», при этом не привлекая внимания. Черт бы побрал этого Карлоса, играющего с безопасностью, как с рождественскими шариками, назначая встречи в номере отеля и оставляя мне подобные сообщения. Он даже сообщил в записке номер комнаты.

Конечно, это был прелестный номер, конечно, угловой и с видом на Большой канал. И вся компания была в сборе, включая женевскую газету, брошенную на кофейный столик. Все смотрели на меня с одинаково печальным выражением лица.

– Сеньор Кемп, кажется, Цюрих оказался для вас не самым счастливым местом, – сказала донна Маргарита.

– Все правильно, – ответил я, устраиваясь на стуле с высокой спинкой. – Ну… давайте разберемся и покончим с этим. Поднимите руки, кто считает, что его убил я.

Мисс Уитли быстро потупила глаза. Карлос вздохнул и кивнул.

– Да… этот вопрос может задать кто-то другой, если не мы. Вам все же лучше на него ответить.

– Я ношу с собой пистолет, а не нож, – сказал я, подняв палец.

– Вы не могли воспользоваться пистолетом в номере отеля ранним утром.

– Вполне разумное предположение. Но даже если бы я воспользовался ножом, то сделал бы это куда лучше. Я хочу сказать, что его буквально исполосовали.

Они изумленно уставились на меня, и донна Маргарита недоверчиво спросила:

– Вы его видели?

– Да, видел. Я пришел к нему в номер примерно в половине одиннадцатого. – Я повернулся к мисс Уитли. – Вы читаете по-немецки? Там сказано, когда его нашли?

– Да, что-то есть. – Она по-прежнему старалась не смотреть на меня. – Около полудня.

– Там сказано что-нибудь о его багаже?

Она провела пальцем по газетной колонке.

– Чемодан был открыт, разграблен и все вещи разбросаны вокруг.

– Так. Ну, это был не его чемодан, а мой. У него вообще никакого не было. Но перед тем он нес этот чемодан и, возможно, машинально его прихватил. Тот самый чемодан, в котором находилась картина. А я в тот вечер просто слишком устал и ничего не заметил. Во всяком случае, это дает ответ на ваш вопрос? Я хочу сказать, могло быть так, что я распотрошил свой собственный чемодан, а потом бросил его там?

Теперь все они, включая мисс Уитли, смотрели на меня.

– Сеньор Кемп, я не думаю, что его убили вы, – сказала донна Маргарита. – Но для полиции… может получиться, что улики сработают по-другому. Почему вы сразу не сообщили о происшествии?

– Вы же помните, что у меня был пистолет. Меня бы обязательно обыскали, это совершенно естественно. Вот первая половина дела. А другая половина заключается в том, что мне пришлось бы сказать, зачем мы оказались в Цюрихе. И тогда все бы оказалось под ударом: ваше имя, картины, вся затея. Полицейские ни за что не согласились бы держать все это в тайне.

Спустя некоторое время донна Маргарита тихо сказала:

– Благодарю вас, сеньор. Я это ценю.

– Да, но что же делать теперь? – спросил Карлос. – Теперь они доберутся до вас, мистер Кемп.

Я медленно покачал головой.

– Я в этом не уверен. Да, как только они подумают обо мне, Берт Кемп окажется замешанным по самую макушку. Но прямого выхода на меня у них нет. В моем багаже ничего не говорит о том, что он принадлежит мне. Если захотят провести кучу кропотливых исследований всей одежды, то смогут доказать, что она принадлежит не Анри, но это не подскажет, кому она принадлежит в действительности. Единственное слабое место – банк, но я не думаю, что в банке знают, кто такой Анри. Под документами стоит моя подпись. Похоже, им не удалось раскопать приличной фотографии Анри, так что в банке могут его не узнать; никто не сможет опознать человека просто по описанию. И кроме того, почему полицейские должны проверять все банки насчет какого-то эксперта по живописи?

Однако все по-прежнему казались обеспокоенными, причем каждый по своим собственным причинам. Поэтому я продолжал.

– Возможно, смогут отыскать следы Анри в Амстердаме. И если проверят регистрацию во всех отелях, то обнаружат, что в это же время в городе был я. Я и еще несколько тысяч человек. Как и в Цюрихе. Здесь тоже я и еще несколько тысяч человек. Но я хочу спросить – зачем им это делать? Человек убит ножом и ограблен в номере гостиницы; зачем же проверять регистрацию в отелях по всей Европе? Для этого нужны и время, и деньги. У полиции хватает другой работы.