Ранвал искал причину для выброса ярости и не находил.

Даяну же немного забавляла злая растерянность принца. Его и Аймину она воспринимала как естественный природный катаклизм и считала глупым обижаться на стихию. Природу.

Они — такие. С рождения привыкли повелевать, они дети своего народа и своего времени.

Стенобитный властный взгляд принца натыкался на бесстрастность хозяйки и отскакивал от нее, словно легковесный мячик. Ранвал почти возненавидел хладнокровную ведьму. Аймина тоже заметила странное поведение брата и, когда две женщины, оставив принца внизу, поднялись в спальню хозяйки (леди предложила гостье свою постель, а наследника поселила в гостевую комнату), сказала:

— Ранвал взбешен вашей невозмутимостью, госпожа. Он не привык к невниманию женщин и раздражен этим. — Потом присела на край постели и проговорила мягко: — Улыбнитесь ему, Даяна.

— Я улыбалась, — взбивая подушки, ответила та.

— Нет. Вы были просто вежливы. А я прошу вас, улыбнитесь ему. И лед растает.

«Какое мне дело до психических проблем „замороженного“ туземного принца», — устало подумала Даяна. Сотни раз жена посла Конфедерации посещала великосветские приемы, общалась с коронованными особами, и только редкие из них бывали столь заносчивы, что выбывали неприязнь.

Принц Ранвал бил все рекорды. «Болван напыщенный! Готовый деспот! Женоненавистник…»

Но ссориться с наследником земель окрестных Даяна все же не решилась. Спустилась вниз и улыбнулась:

— Вам здесь удобно, ваша светлость?

— В этом кресле? — фыркнула «светлость».

— Нет, я имею в виду мой дом, — не меняя приветливого тона, сказала она.

Ранвал пожал плечами:

— Вполне. Я привык к дорожной жизни и неудобствам. — Наследник трона намеренно оскорблял хозяйку маленького лесного дома, как будто мстил за собственные комплексы.

И Даяна прекрасно понимала причину этой враждебности. Для подобных ситуаций в дипломатических институтах существовало правило — не терять лицо, не идти на поводу эмоций.

— Позвольте предложить вам еще вина, ваша светлость?

Ранвал состроил мину, собрался сказать что-то вроде «кислятина какая», но вдруг остановился. «Что это со мной?! — промелькнуло на его лице. — Веду себя как мальчишка!» Принц помотал головой, сбрасывая наваждение, и произнес спокойно и с достоинством:

— Я сыт. Благодарю.

— Тогда простите, ваша светлость, но мне придется вас оставить. Мы выезжаем завтра утром, и мне надо собраться в дорогу.

Принц кивнул и остался наедине с огнем в камине и смутным ощущением недовольства. Упрямая ведьма испарилась из комнаты, ускользнула, как утренний туман, подвластный только ветру…

Путешествие в огромной и уютной, словно бархатная коробка, карете, тряская дорога, схваченная первыми морозами, Бабус, цепляющийся за козлы, — узелок-котомка висит в зубах, — все это промелькнуло перед Зафсом в одно мгновение.

Принц, как будто избегавший общества лесной ведьмы, умчался вперед, оседлав лучшую из лошадей.

И смутная мысль Даяны: «Какой мальчишка. Поехал готовить игру на своем поле. В замке, среди челяди и подобострастных придворных… Какой он все-таки мальчишка».

Огромный неприступный бастион замка герцогства Урвата полностью соответствовал своему времени и представлениям Даяны. Лабиринты внутренних переходов и коридоров, пристройки и надстройки, липнущие к старым стенам, — когда-то небольшой дворец разрастался постепенно, в течение веков, и вид имел чуть-чуть лоскутный, — старый камень почти скрывали недавние усовершенствования, и только непосредственно обитель герцогской семьи возвышалась над прочими строениями нетронутым островом древности. Каменные глыбы стен уходили вверх неровными рядами и подпирали небо шпилем центральной башни. Флаг герцогства Урвата реял в вышине, и только вороны могли добраться до верхушки флагштока.

Даяну мало интересовали архитектурные особенности данной эпохи. Поглаживая дремлющего на коленях Кавалера, она смотрела в окно кареты, только чтобы запомнить путь. Обратную дорогу из этого царства каменных стен, суетящейся челяди и бдительной стражи, взявшей на караул при виде герба на дверцах подъезжающей кареты.

Аймина же, напротив, была оживлена и радовалась окончанию поездки.

— Надеюсь, отцу не стало хуже, — быстро говорила принцесса. — За ним присматривают слуги и дворцовый целитель Шыгру. Скоро я познакомлю вас с ним. — Склонившись ближе к Даяне, Аймина шепотом добавила: — Признаюсь честно, Шыгру всегда вызывает у меня некоторую дрожь. Он колдун и предсказатель. Астролог. И он был против вашего приезда. Но я проявила волю, — Аймина гордо выпрямилась, — и настояла.

Слуга распахнул двери кареты, и принцесса, опираясь на его руку, ступила на землю родового гнезда.

Широкая, мощенная камнем центральная площадь замка-бастиона была заполнена людьми и ветром. Кутаясь в дорожную накидку и почти скрывая лицо под капюшоном, леди Геспард быстро взбежала по ступеням широкой парадной лестницы.

Ей вдогонку летели мысли. Вся придворная челядь не могла позволить себе покупку камней-экранов, лишь у нескольких слуг Даяна разглядела на груди крошечные кулоны, и перешептывание любопытных, а порой и неприязненных мыслей летело ей вслед. «Ведьма, ведьма! Островитянка! Совсем не страшная и молодая… Смотри-ка, а за пазухой несет кота… А вдруг он обращенный человек?! Чур, чур меня! Нашлет еще проклятие на замок…»

«Не попадаться бы ведьме на глаза, я беременна…»

«Шыгру нас защитит?..»

Отключив телепатический прием, Даяна вздохнула с облегчением. Прямой угрозы нет. Ее окружала обычная суетливая круговерть людских мыслей и привычная неприязнь, рожденная страхом перед непонятным колдовским талантом островных жителей. А это привычно для людей с континента.

Принцесса Аймина, сбрасывая на руки слуг дорожную одежду, неслась вперед к покоям герцога. Даяна едва успевала за ней. Встреченные в тесных коридорах придворные и челядь испуганно жались к стенам и отвешивали поклоны. Чадящие светильники отбрасывали на их лица красноватые блики, и, уродливо искаженные тенями, лица казались Даяне ритуальными масками враждебных племен.

Недостаток освещения давил на леди. Какие-то неразличимые силуэты крались и прятались в глубоких нишах, и только иное восприятие действительности, чтение мыслей на ментальном уровне спасало от надуманных тревог.

Ее здесь ждали. Каждая кухарка молилась за здоровье герцога, каждый паж…

И лишь один встреченный у двери в спальню правителя придворный пронзил Даяну леденящей ненавистью. На шее у молодого, богато одетого мужчины висел камень, но ненависть откровенно и зримо била из него холодными лучами. Она колола и разила, не предостерегала, а нападала, — берегись, ведьма! — говорили глаза придворного. Ты здесь ничто, соринка, прилипшая к башмаку принцессы!

Принцесса же на мгновение сжала пальцы надменного красавца, обошла его, касаясь не только краем платья, но и плечом, и повернулась к Даяне:

— Познакомьтесь, госпожа Гунхольд, это Кронхам. Мой друг.

Показывая всему двору доверие к лесной колдунье, Аймина не надела камень, и Даяна, легонько коснувшись мыслей принцессы, увидела: полумрак ее опочивальни, нежный шепот, страсть, получаемую взамен любви, и тихую просьбу — откройся, Кронхам!.. Принцесса молила, но мужчина оставался глух к ее мольбам…

Исследовать дальше интимную жизнь дочери герцога Даяне показалось нетактично. Она оборвала связь, поскольку и без того узнала много — Кронхам отец ребенка принцессы, ее возлюбленный. Но не муж.

Почему? Об этом можно будет спросить саму принцессу. Но позже. Сейчас Аймина слишком торопилась к отцу.

Кронхам смерил Даяну взглядом, обозначил приветствие едва заметным наклоном головы — леди Геспард прижала ладонь к груди — и открыл перед женщинами высокую, украшенную резьбой дверь в покои герцога.

Огромную опочивальню правителя безуспешно отапливали два исполинских камина. В ней было очень душно, пожалуй, даже смрадно, и ветер, свободно гулявший под высоким потолком, охлаждал стены, но совсем не приносил свежести. Внизу воздух оставался спертым.