Так грандиозны масштабы Вселенной, что даже внутри Солнечной системы, «у себя дома», человек не всегда может лететь куда хочет. Расстояние, побеждённое на поверхности Земли, — непреодолимая преграда на пути звездоплавателей. Пока непреодолимая. Только тогда, когда техника овладеет субсветовыми скоростями, рухнет эта преграда.
Экспедиция Белопольского открыла не только фаэтонцев. Были ещё и венериане. Загадки сестры Земли тоже настоятельно требовали разрешения.
Предстояла большая и трудная работа. Звездоплаватели деятельно готовились к ней.
Англичане построили свой звездолёт для полёта на Венеру. Но, вместо Венеры, он летал на Цереру. Теперь приходилось ждать: и Венера ушла вперёд. Штурм космоса временно приостановился.
Борис Николаевич Мельников сразу после похорон Белопольского попросил шестимесячный отпуск и вместе с женой уехал из Москвы.
В небольшом, тихом городке Украины он засел за книгу о полёте «СССР-КС3».
Никто не сказал ему ни одного слова упрёка, но он был уверен, что никогда больше не доверят ему космический корабль. Разве не по его вине «фаэтонец» находится на Церере, потерян для науки, — если и не навсегда, то надолго. А смерть Константина Евгеньевича? Разве не то же роковое решение послужило косвенной причиной?
Мельников глубоко раскаивался, что не выполнил своего долга и не посоветовался с Камовым. Почему он этого не сделал. Только потому, что Белопольский сказал: «Решай сам». А само решение послать «фаэтонца» на Цереру здесь, на Земле, казалось ему верхом нелепости.
Какой же он «звёздный капитан», если может принимать такие ошибочные решения?
Просторы Вселенной по-прежнему влекли его к себе. Он знал, что никакая деятельность на Земле не заменит ему космоса с его тайнами, которые надо брать силой. Не заменит пленительной борьбы с природой в самой трудной для человека области.
И постепенно созрело решение.
Он написал письмо Камову. В нём, как о величайшей милости, он просил разрешить ему принять участие в ближайшей экспедиции рядовым участником. «Я не забыл своей прежней специальности, — писал он. — Прошу доверить мне киносъёмку. Я знаю, что недостоин быть звездоплавателем, но обещаю приложить все силы, чтобы снова стать им».
Никакого ответа он не получил.
— Когда мы вернёмся в Москву, — сказал он жене, — я подам заявление и навсегда уйду из Космического института. Вернусь к журналистике.
Ольга только улыбнулась и ничего не сказала. Мельников подумал, что и она потеряла веру в него.
Он бросил писать свою книгу. Тоска овладевала им всё с большей силой. В газетах он читал о подготовке большой экспедиции, из двух кораблей, на Венеру и остро завидовал своим бывшим товарищам.
Бывшим!.. Он был убеждён, что они говорят о нём — «бывший».
Ольга внимательно наблюдала за мужем. Выполняя указания отца, она не утешала и не обнадёживала его. Камов прописал ему «моральный карантин». И она аккуратно писала отцу, сообщая обо всём, что делал и говорил Мельников.
Отпуск подходил к концу.
И вдруг пришло письмо со штампом Космического института.
— Вероятно, они предупреждают моё намерение, — сказал Мельников, вертя в руках конверт. — Здесь уведомление об увольнении.
— Чем гадать, — ответила Ольга, — не проще ли прочитать?
Первые же строчки заставили Мельникова вскочить со стула.
— Не может быть! — прошептал он.
— Так сказал один человек, — засмеялась Ольга, — увидя в зоопарке жирафа.
Мельников недоуменно посмотрел на неё.
Разве ты знаешь, что здесь написано? — спросил он.
Знаю, — продолжая радостно смеяться, ответила Ольга. — Читай!
— Это нехорошо с твоей стороны. Почему ты молчала?
— Так приказал твой учитель, а мой отец. Спроси у него. Я не знаю его соображений.
Впервые за шесть месяцев Мельников улыбнулся:
— Сергей Александрович как всегда прав. Его лекарство достигло цели.
И он прочёл вслух:
«Прилагая при этом копию приказа по Космическому институту Академии наук СССР о назначении Вас начальником англо-русской экспедиции на планету Венеру, выражаем Вам нашу радость и удовлетворение этим назначением, отвечающим всеобщему желанию. Мы гордимся, что в трудной и ответственной работе нами будете руководить Вы, испытанный капитан и самый опытный звездоплаватель. Ждём Вас!
От имени экипажа звездолёта «СССР-КС4» — Пайчадзе.
От имени экипажа звездолёта «Принц Уэльский» — Дженкинс».
А внизу от руки было написано:
«Поздравляю! Радуюсь и горжусь тобой. Сергей Камов».
И снова в необъятных просторах серебристыми точками сверкали в лучах Солнца металлические тела звездолётов. Снова разум и воля человека вступали в борьбу с космосом. Пока только в пределах Солнечной системы!
Но близко было время, когда само Солнце превратится для экипажа корабля в небольшую звезду. Откроются человеку просторы Большой Вселенной.
Мала наша Земля! Мало ещё видно сквозь плотную завесу её атмосферы! И человеку стало тесно на ней! Слабы физические силы людей! Но их могучему Разуму доступно всё!
А наука и техника заменяют то, в чём отказала природа!
Одно за другим невозможное становится обыденным. Природа сдаёт одну позицию за другой.
Наступление Разума продолжается! И будет продолжаться, пока существует Разум. А он вечен!
ЭПИЛОГ
Слово «эпилог» означает «конец». И по своему смыслу он должен быть краток.
Отступая от этого правила, автор приносит свои извинения читателю. Его эпилог длинен. В сущности, это почти целая книга. Но внутренняя логика сюжета заставила автора поступить так «незаконно».
Те из читателей, которых не интересует рассказ о Фаэтоне, могут его не читать.
История Мельникова окончена. Автор рассказал, как вступил его герой на путь звездоплавания и к чему привёл этот путь.
Он хотел сказать этим: «Будьте преданы своему делу! И вас ждёт успех!»
Такого человека, как Мельников, ещё нет на Земле. Но он будет! Ибо очень близко всё, о чём было рассказано в этой книге.
Разумеется, всё будет совсем иначе. Иные картины предстанут глазам звездоплавателей на Марсе, на Венере, на других планетах и астероидах. Но главное — завоевание космического пространства — осуществится!
А оно не может осуществиться без участия людей. Значит, появятся Камовы, Белопольские, Мельниковы. У них будут другие фамилии. Иначе они будут вести себя. Иной будет их судьба. Но благородное стремление завоевать для человека Земли просторы Вселенной, будет присуще им так же, как героям книги. Потому что без страстного желания, беззаветной преданности, мужества и воли нельзя вступать в поединок с Космосом!
ВО ЛЬДАХ АНТАРКТИДЫ
Четыре совершенно одинаковых «ящика»!
В них, если верить кинофильму фаэтонцев, который два раза видели Мельников и Второв, заключалось что-то исключительно важное. Для кого? Для людей или для самих фаэтонцев? Хотелось верить, что для людей. Об этом говорила тщательная подготовка. Всё было сделано, чтобы рассказать людям, откуда прилетел на Венеру этот корабль, и, в заключение, подробно описано место, где спрятаны «ящики».
Больше того. Фаэтонцы долгие годы жили на Венере. Было странно, что там, возле их корабля, нет ничего подобного тому, что они оставили на Арсене. Казалось бы, естественнее и логичнее соорудить гранитные фигуры именно на Венере и там же зарыть свой «клад». Или сделать это на Земле.
Почему же Арсена? Все шансы были за то, что люди Земли или другой какой-нибудь планеты посетят скорее Венеру, чем маленький астероид.
Казалось, что действия фаэтонцев не имеют логики. Трудно было предположить, что они выбрали Арсену только потому, что это обломок их погибшей планеты. В таком исключительно серьёзном и ответственном деле, как обращение к грядущим поколениям разумных существ, не может быть места для сентиментальности.