Вита не заставила майора долго ждать: вышла ровно в час в красном, легком, по погоде, плаще. Хаблак взял ее за локоть, и они побрели по Петровской аллее — до шашлычной десять минут ходьбы, так стоит ли садиться в троллейбус из-за одной остановки?

Майор не стал больше испытывать терпения Виты.

— Меня зовут Сергеем, — представился он, — а то, что вас — Вита, я узнал от кассирши, и мне почему-то очень захотелось угостить вас шашлычком.

— У вас часто возникают такие желания?

— Ну что вы, даже в Киеве редко увидишь красивую девушку с абсолютно симпатичным носиком.

— И кто же вы такой?

— Вы имеете в виду профессию?

— Вот именно.

Майор вспомнил, как в свое время пришлось выдавать себя за работника торговли.

— Директор магазина, — сказал он и сразу же почувствовал, как заинтересовалась девушка — непроизвольно замедлила шаг и кокетливо посмотрела на него.

— Гастронома? — уточнила она.

— Промтоварного.

— Ого! — протянула она с уважением. — С вами надо дружить.

— Конечно. И я надеюсь, что наша встреча не последняя.

— Смотря, как вы будете себя вести...

— Как неопытный теленок.

— Этого про вас не скажешь.

— Должно быть, я больше похож на слона в посудной лавке. Но это только внешне.

— Ну знаете, — поощрительно засмеялась Вита, — из вас получилось бы разве что четверть слона... Занимаетесь спортом?

Хаблак подумал, что его утренние пробежки по Русаковской набережной — еще не спорт. Покачал головой:

— Легкая зарядка. На большее нет времени. Торговля — это, знаете...

— Догадываюсь... А вы не похожи на директора магазина.

— А на кого же?

— На военного.

«Что ж, ей не откажешь в наблюдательности», — подумал майор. Шашлыки оказались неплохими, они пришлись по вкусу не только Хаблаку. Вита с аппетитом уплетала их и лукаво поглядывала на майора.

— Как вам работается? — начал Хаблак издалека.

— А-а, — пренебрежительно ответила она, — все одно и то же: полька, бокс, полубокс... молодежная... Осточертело.

— А у меня: прием товара, план, каждый хочет иметь прогрессивку!

— А дубленки у тебя бывают? — Вита сразу перешла на «ты».

Хаблак покачал головой:

— Ты что? Откуда у нас...

— Жаль... А можешь достать?

Майор подумал, что обещание его ни к чему не обязывает, и обнадеживающе сказал:

— Попробуем.

— Тебя сам бог мне послал.

— А тебе пойдет дубленка. Такой красивой девушке...

— Разве я красивая?

— Мне нравишься.

— Вот у меня подруга!

— Не говори, — поморщился Хаблак, — представляю себе...

— Ты же не видел. Правда, красивая.

— Какое-нибудь пугало!

— Увидишь, влюбишься. Ребята умирают.

— Хочешь подразнить? А если действительно влюблюсь?

— Розка такая шикарная!

— Роза? Такая же блондинка, как ты?

— Каштановая.

— А мне по вкусу только блондинки.

Вита подарила Хаблаку обнадеживающую улыбку и похлопала его по щеке.

«А она привыкла не терять времени, — подумал майор. — Ну что ж, мне тоже некогда рассусоливать». И предложил:

— Может, вечером возьмешь свою Розу и где-нибудь поужинаем? Я приглашу товарища.

Вита энергично покачала головой:

— Не выйдет, Роза занята.

— Замужем?

— Хуже. Там такие ребята! И Розке нравятся.

— Даже двое?

— Двое, — вздохнула она. — Как два быка.

«Одного уже нет, — подумал капитан. — А если Ситника убили из-за ревности? И вся эта история не имеет никакого отношения к скифской чаше?»

— И кто же они? — равнодушно спросил Хаблак с набитым ртом.

— Один ничего, писатель. Ох и везет же Розке, — воскликнула она вдруг, — писатель и красивый! Он еще неизвестный, но стихи пишет чудесные, я слушала, и мне очень понравились. Будет знаменитым, — с завистью прибавила она, — и Розка рядом с ним!

— Поэты — бедные, — возразил Хаблак. — И легкомысленные.

— Но ведь их все знают...

— Из признания дубленку не сошьешь, оно не греет. А что такое слава без денег?

Вита, как бы случайно, коснулась коленом ноги Хаблака и сразу отодвинулась.

— Ты умный и все знаешь.

— Каждый день считать приходится, — подтвердил он. — Уже стало привычкой.

— Хорошая привычка.

— А кто же другой у Розы? — повернул разговор в нужное русло майор.

— Работяга... — Вита пренебрежительно опустила уголки губ. — Обыкновенный шофер, пустой номер.

— Опытный шофер знаешь сколько имеет! Особенно если на автобусе или дальние рейсы...

— И Роза так говорит.

— Все понимает.

— Роза — практичная! — Вита вздохнула так, будто сама ничего не понимала в жизни и все, кому не лень, только и делали, что обводили ее вокруг пальца.

— К шоферу склоняется?

— Не знаю.

— Вот что, — перегнулся через стол Хаблак, делая вид, что эта мысль сию минуту осенила его, — пригласи свою Розу с шофером, где-нибудь поужинаем. Ты до скольких сегодня?

— До семи.

— Ну и хорошо, я позвоню после шести. Телефон в парикмахерской есть?

Вита записала его на бумажной салфетке.

— А ты настойчивый, — одобрительно констатировала она.

— Ты мне сразу приглянулась, — признался Хаблак. — Как только заглянул к вам. Смотрю, такая симпатичная и курносая.

— Курносая, — сокрушенно вздохнула Вита, и майор понял, что это одна из самых больших ее жизненных неприятностей.

— Курносая — это чудесно! — воскликнул он с восхищением.

Девушка неохотно встала.

— Пора идти, и так уже задержались.

— У вас столько мастеров.

— Старые и сердитые.

— Перебьются.

— Сегодня перебьются, — согласилась Вита. — Да все же будут ругать за опоздание.

Проводив девушку, Хаблак поехал в управление. Каштанова не было, он отправился в прокуратуру, не было и Зозули, и майор подумал, что лейтенант мог уже и обернуться, — позвонил в издательство и попросил Данько наведаться через полчаса в угрозыск. Он рассчитал правильно: Зозуля появился минут через пятнадцать, весь раскрасневшийся.

— У Крота чистое алиби. — Положив перед капитаном маленькое фото, вынутое из личного дела, доложил: — Розалия Владимировна Ютковская. Парикмахер. Соседка по даче опознала ее. Вот и акт опознания.

С фотографии смотрела действительно красивая девушка, хотя снимок был и некачественный. Удлиненное лицо, длинная шея, покатые плечи и большие, должно быть темные, глаза. И смелый взгляд. Хаблак велел лейтенанту принести еще несколько фотографий женщин, разложил их на столе. Вскоре появился Данько, и майор подвел его к столу, попросил посмотреть внимательно: может, с кем-нибудь из них приходилось встречаться...

Данько долго вглядывался, и Хаблак уже подумал было, что его предвидения неверны, когда художник нерешительно поднял фото Ютковской.

— По-моему, я видел ее в издательстве, — сказал он.

— У вас зоркий глаз, — похвалил майор.

— Художнику без этого нельзя.

— И эта женщина заходила к Кроту?

— Много от меня хотите.

— Действительно, много, — кивнул Хаблак. — Припомните.

— Может, и к Кроту. Было это летом. Пришла в желтом платье с черными цветами или листьями, это я точно помню — желтое платье, видел ее в коридоре во время перерыва, значит, кто-то ждал ее. А вот куда пошла...

— Не к Ситнику?

— Нет, наша дверь почти рядом, а она пошла дальше.

— Там ведь коридор разделяется. Налево — в кабинет зама директора, прямо — к завхозу. Она повернула или пошла к Кроту?

— Не помню.

— Ну хорошо... — Майор был явно разочарован. — Как там у вас, в издательстве?

— Хорошего мало: эта злосчастная чаша, а теперь убийство!

Хаблак смешал фотографии, подал Зозуле.

— Поедете, лейтенант, вместе с Данько. Девица видная, красивая, такую в издательстве могли запомнить. Покажите ее фото.

Зозуля с Данько уехали, а Хаблак позвонил Дробахе. Рассказал о сделанном и о своем плане провести вечер в компании парикмахерш. Следователь немного подумал и одобрил: