Но отыскивать новые конфликты нелегко, и в сборнике Д.Биленкина «Проверка на разумность» (издательство «Молодая гвардия») этот рассказ стоит особняком. Большинство рассказов посвящено другой теме, правда, весьма актуальной и в значительной степени публицистической. Писатель придумывает самые разнообразные ситуации, чтобы показать, как осторожно надо подходить к природе, как опасно переносить человеческий опыт на бесконечное разнообразие Вселенной. Если не предусмотреть все с самого начала, то космос тоже может быстренько превратиться в «окружающую среду», которую, как известно, спасать не очень-то легко, если вообще возможно…

По общему светлому мироощущению к повестям Кир. Булычева примыкают волнующие рассказы Виктора Колупаева (в сборнике «Качели Отшельника», «Молодая гвардия», хотя в нем и нет ничего от веселой сказочности «Девочки с Земли»). У В.Колупаева тоже идет речь о маленькой девочке, на долю которой выпали тяжелые испытания. Авария лишила ее родителей возможности вернуться на Землю из далекого уголка Вселенной, но они спасают шестилетнюю дочку, отправляя ее одну в полуторагодовой путь на последней из спасательных ракет. Эльфа долетела до Земли, и теперь вся планета становится ее большим домом, а все мужчины и женщины — ее папами и мамами.

КНИГИ МИНУВШЕГО ГОДА были богаты жанровыми подвидами. Мы познакомились с фантастикой приключенческой, политической, утопической, сатирической и даже с фантастикой «ближнего прицела»…

История, рассказанная в романе Владимира Михайлова «Дверь с той стороны» (Рига, «Лиесма»), имеет давнюю литературную традицию. В сущности, это очередная «робинзонада». После знаменитого романа Д.Дефо писатели осознали, как много выгод таит в себе предложенная им ситуация: один человек или маленькая группа людей оказываются отрезанными от общества себе подобных. Получается очень удобная модель для рассматривания общественных процессов как бы на лабораторном стекле. Книга родоначальника жанра не имела никакого отношения к фантастике. Среди «робинзонад» встречались полуфантастические истории — например, «Таинственный остров» Жюля Верна. Но с некоторых пор необитаемых островов стало на земле не хватать. С появлением научной фантастики «робинзонада» обрела новые возможности, высаживая своих героев на иные планеты или запаковывая их в летящих ракетах. Вспоминается «Прыжок в ничто» А.Беляева, смесь политики с наукой. Изящный памфлет «И воцарились на тысячу лет…» написал в начале века Э.Синклер; в его повести неполный десяток лиц, оставшихся в живых после мировой катастрофы, убыстренным темпом, за несколько недель, проходит все стадии развития человечества — рабовладение, феодализм, капитализм… Своеобразная новейшая «робинзонада» — «Солярис» Ст. Лема. Ведь все события, которые произошли на станции Солярис, были бы невозможны, если бы станция постоянно общалась с Большой Землей. Своих «робинзонов» в количестве тринадцати человек В.Михайлов поселяет в космическом корабле, придумывая очень современные обоснования того, почему «Кит» не может вернуться ни на родную планету, ни даже приблизиться к любому предмету. Незаметно для себя где-то в глубоком космосе их корабль «переменил знак», и теперь и он и его пассажиры представляют глыбу антивещества, которая при соприкосновении с веществом породила бы аннигиляционный взрыв невообразимой силы. Превращение, к счастью, было вовремя замечено, и корабль уходит подальше от греха. На самих космонавтах перемена знака никак не сказывается, они здоровы, у них неограниченный запас энергии и питания. Практически они могут путешествовать по космосу вечно. Но стоит ли? Не лучше ли покончить со всем разом, если уж нет возможности увидеть родную планету, повидаться с близкими, обнять жен и детей? Можно ли вынести пожизненное заключение даже в столь модернизированной тюрьме? Правда, до того как вопрос стал таким образом, предпринимаются всевозможные — и обдуманные и отчаянные — попытки избавиться от неожиданного проклятия, перевести корабль в прежнее состояние, обернуть антивещество в вещество. Не совсем убедительно лишь то, что в этих попытках космоплаватели больше надеются на свои силы, чем на помощь Земли, а в самый нужный момент, когда решение найдено, но его невозможно осуществить, они гордо вообще не обращаются за подмогой. Понятно, замысел автора состоял в том, чтобы не допустить возвращения, он решил посмотреть, как будут вести себя разные люди в экстремальных условиях, когда нет, казалось бы, никакого выхода. А это уже задача не фантастическая, а психологическая. Потому так важно следовать логике характеров.

В предыдущих «робинзонадах» каждый персонаж обычно вел себя в критических ситуациях согласно своей классовой принадлежности. Действие романа «Дверь с той стороны» происходит в таком отдаленном будущем, когда ни о каких «капитализмах» нет уже и речи. Но в обществе, описанном В.Михайловым, точнее, в обществах, потому что земляне расселились по множеству планет, еще кое-где сохранились пережитки прошлого, как бы мы сейчас сказали. Так, один из пассажиров — Нарев — выходец с молодой планеты, где индивидуальным качествам и способностям людей придавалось преувеличенное значение. И хотя на первых порах, в минуты общей растерянности, Нарев кажется самым энергичным, самым находчивым, автор показывает, как его нравственные устои терпят крах, не выдерживая столкновения с подлинно коллективистской моралью. Это вовсе не означает, что остальные герои В.Михайлова «рыцари без страха и упрека», которым все нипочем. Они очень разные, они страдают, спорят, надеются, ошибаются, совершают правильные и необдуманные поступки. Временами, правда, настолько необдуманные, что за ними чувствуется рука автора. Можно ли поверить, например, что член Совета Федерации, то есть руководитель всех объединенных человечеств, не дав себе труда разобраться в создавшемся положении, скоропалительно решает бежать с корабля, подозревая остальных в каком-то заговоре, и вообще ведет себя как мальчишка, которого пришлось ловить магнитным сачком и водворять обратно. Можно пожалеть и о некоторой растянутости книги, но в целом это интересное значительное произведение, утверждающее человеческое достоинство, непреклонность человеческого духа.

КНИГА З.ЮРЬЕВА «БЕЛОЕ СНАДОБЬЕ» («Детская литература») являет собой пример фантастики политической. З.Юрьев пишет памфлеты на зарубежном материале — жанр, казалось бы, нередкий в нашей фантастике, но в то же время дефицитный. Противоречия здесь нет; приходится повторить, что удачи в этой области — увы! — редки. В ней остро сказывается любопытный парадокс фантастики: чтобы хорошо выдумывать несуществующее и проникать в будущее, надо хорошо знать жизнь, надо пристально изучать настоящее. Необходимость, своевременность атакующей, контрпропагандистской литературы очевидна, но никого не заденут плакатные империалисты с бычьими шеями и с черчиллевскими сигарами в зубах или иностранные разведчики, глушащие стаканами виски перед серьезной операцией.

З.Юрьев представляет приятное исключение. Он не только журналист-международник, знающий предмет, о котором пишет, он обладает способностью видеть своих героев, видеть место, в котором они обитают и действуют, а потому убедительны не только общие контуры картины, но и мелкие детали, щедро разбросанные по страницам повестей З.Юрьева. Так, в садике возле дома героя повести «Белое снадобье» Марквуда живет паук, обыкновенный крестовичок, за жизнью которого кибернетик наблюдает и даже специально ловит своему любимцу мух. Вроде бы малозначительная подробность, но как умело она «работает» в повести. В чрезмерном внимании к «Джимми» мы явственно чувствуем одиночество ученого, его неутоленную тоску по родственным душам, по настоящему делу. А когда в один совсем не прекрасный день Марквуд не обнаруживает тщательно оберегаемой паутины на привычном месте, это помогает ему догадаться, что за домом ведется наблюдение — событие, предвещающее большие перемены в его судьбе.

Страна, в которой происходит действие повестей, точно не поименована и в таком страшном виде еще, к счастью, не значится на земном шаре. В ней осуществились некоторые, отнюдь не фантастические тенденции общественного развития буржуазной «демократии», но сатирически заостренные, гиперболизированные.