– Вот так дела.

Элла допила вино и поставила пустой бокал на стойку.

– А что слышно о Дадсе?

Дэннис отвел взгляд в сторону, и Элла сжала его руку.

– Судя по твоему молчанию, я начинаю думать, что к этой истории он тоже имеет какое-то отношение.

Дэннис неопределенно пожал плечами и снова поднес бокал ко рту.

– Боже, что творится!

Людей в баре становилось все больше и больше. В общем гуле можно было различить слова «банда» и «Дадли-Пирсон», которые произносились довольно часто. Кто-то толкнул Эллу локтем в спину и извинился, но она даже не оглянулась, так как в этот момент пристально смотрела на Дэнниса.

– Правда, что у него был роман с Маризой Уотерз?

– Понятия не имею.

– Не может быть, чтобы ты этого не знал, – удивилась Элла. – И как им удавалось держать это в тайне?

Дэннис поддел пальцем несколько табачных крошек с кончика сигареты. Элла выхватила ее и швырнула за стойку бара.

– Не очень-то любезно с твоей стороны, – заметил Дэннис.

– Теперь мы в расчете.

– Зря старалась, у меня есть еще.

– Кто расследует дело об аварии?

Дэннис принялся теребить нитку, выдернутую из лежавшей на краю барной стойки салфетки.

– Ты же знаешь, что рано или поздно я все узнаю.

– Вот и узнавай, – огрызнулся Дэннис и посмотрел на часы. – Мне пора. Тим готовит сегодня на ужин жаркое.

Элла стояла и смотрела вслед Дэннису, который пробирался к выходу. У него была жена Донна, медсестра со стажем, с блестящим чувством юмора, которого Элла еще не встречала в своей жизни, и сын-подросток Тим – дружелюбный, жизнерадостный, да еще и способный ученик повара, которому никогда не надоедало готовить. У самой же Эллы в морозильной камере хранились только замороженные полуфабрикаты для микроволновки, а в холодильнике болталась полупустая бутылка диетической колы. Клетка для канарейки, которой Элла так и не удосужилась дать имя, до сих пор стояла нечищенная, хотя канарейка улетела два месяца назад. А еще дома у нее валялась пачка фотографий по делу о сгоревшей закусочной. Тоже мне – дело года. Гип-гип, ура!

Пожалуй, стоит заказать еще чего-нибудь выпить и пачку чипсов, просто посидеть здесь и послушать, что говорят.

19:00

Софи и Мику пришлось поработать сверхурочно, поэтому, оказавшись наконец дома, она чувствовала себя вымотанной до предела, Крис так и не перезвонил, чтобы узнать, почему она внезапно бросила трубку и все ли в порядке. Софи было тяжело на сердце от тревоги и нарастающего чувства вины; что ее действия могли стать причиной смерти Джулии и ее ребенка, а вдобавок ее одолевали угрызения совести из-за того случая с Ангусом.

Входя в дом, Софи хлопнула дверью.

– Нельзя ли потише? – Крис быстро спускался лестнице. – Лачлан спит.

Софи направилась в кухню.

– Ты уже поужинал?

– Перекусил чем-то.

Софи достала из холодильника остатки лазаньи и поставила в микроволновую печь.

– Сегодня у меня произошло кое-что интересное.

Крис был занят мытьем бутылочек для детского питания и даже не посмотрел в ее сторону.

– Так вот, – начала Софи. – Мне угрожали. Это случилось как раз после того, как я поговорила с тобой по телефону.

– Что?!

– Что слышишь.

– Это плохо.

Софи едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. – Ну, хватит обо мне. Как у тебя прошел день? Аккуратно и не спеша Крис ставил детские бутылочки в стерилизатор.

– Знаю, ты недовольна, что я не отвечал на твои звонки и не перезвонил.

Софи уставилась на микроволновую печь, наблюдая, как круг за крутом поворачивается тарелка.

– Я ездил в город, чтобы поговорить с Дином, и не только о вчерашней вечеринке, но и об ограблениях. Об охраннике. Обо всем, что касается этого дела.

Софи перевела взгляд на Криса.

– Ты была права, – сказал он. – Мне действительно надо было с кем-то об этом поговорить.

Вдруг Софи осенило. Это был ключевой момент. Она вспомнила, каким безоблачным казалось будущее, когда родился Лачлан.

Все может быть хорошо, как раньше.

– Прости меня, пожалуйста, я была несправедлива к тебе, – обратилась Софи к Крису. – Как долго ты был У Дина? Теперь мне ясно, что к чему.

Крис закрутил крышку стерилизатора, а потом сказал:

– Я не все время был у Дина. Я поехал на Миссис-Маквори-пойнт и гулял там. Мне нужно было все обдумать.

А сможем ли мы начать все сначала?

Раздался сигнал микроволновой печи. Софи открыла дверцу и достала тарелку.

– Разве тарелка не горячая?

В этот момент Софи не обратила внимания на температуру тарелки. Ведь именно Миссис-Маквори-пойнт в сиднейском порту было тем местом, где прошло их первое свидание, а через два года, когда небо озарялось огнями новогоднего фейерверка, Крис сделал ей предложение. И если Крис отправился туда обдумать что-то важное, то о чем еще он мог думать, как не об их браке? Внезапно Софи представила, как она возвращается с работы домой, а дома нет никого – ни Лачлана, ни Криса.

Как будто почувствовав ее испуг, наверху заплакал Лачлан. Крис пошел к малышу, а Софи так и сидела за столом перед тарелкой с лазаньей.

Я должна спросить его напрямую, уж не задумал он меня бросить.

А что, если он скажет «да»? Что мне делать, если он начнет задавать вопросы? Или попытается вывести меня на откровенный разговор?

Софи обхватила лицо руками.

Когда плач ребенка стих, она подняла голову. В тишине она слышала, как в висках стучит кровь, и ощущала приближение беды, которую она не в силах предотвратить.

Отодвинув тарелку, Софи встала, чтобы взять телефонную книжку.

Ее подруга Даниэль Доуз дежурила сегодня в Королевском госпитале Принца Альфреда в отделении неотложной помощи. Софи позвонила и попросила Даниэль узнать причину смерти Джулии Сойер и ее ребенка.

– Тебе придется подождать, пока я перезвоню в отделение, – предупредила Даниэль.

Ожидая ответа, Софи слушала в телефонной трубке мелодию, напоминавшую версию «Гринсливз» для дверного звонка. Где он только взялся на ее голову, этот Сойер с его пьяными выходками? Предчувствие, что ее могут обвинить в ошибке, напомнило ей тот страх, который она переживала в начале работы парамедиком: тогда пациенты казались ей сплошной загадкой, а она постоянно боялась, что не сможет распознать какой-нибудь сложный случай, опасный для жизни пациента. Неужели она что-то упустила?

– Ты еще на линии? – раздался в трубке голос Даниэль.

Софи вздрогнула.

– Что тебе удалось узнать?

– Похоже, женщина умерла от эмболии амниотической жидкостью.

– Понятно.

Софи почувствовала облечение: одним камнем на душе стало меньше. Бывают редкие случаи, когда амниотическая жидкость, попадая в систему кровообращения во время родов, изменяет свойства крови, отчего кровь не сворачивается. Это с одинаковой степенью вероятности может произойти и дома, и в больнице. Такое невозможно предугадать.

– Вот, пожалуй, и все, – сказала Даниэль. – Моя коллега из реанимационного отделения сказала, что ей делали переливание крови настолько быстро, насколько это было возможно, но спасти ее не удалось.

– А ребенок?

– Ребенку делали искусственную вентиляцию легких, но у него остановилось сердце. Пока неизвестно, что именно стало причиной смерти. Завтра утром будет произведено вскрытие.

Софи вздрогнула, представив, как это крохотное тельце подвергнут аутопсии.

– Бедный отец. – Неудивительно, что он напился и стал выяснять отношения. – Спасибо за помощь, Дани.

Она положила трубку с мыслью, что правильно сделала, отказавшись подавать в полицию заявление против Сойера. Так часто бывает: пьяные грозятся кого-то убить потому что не могут контролировать свои эмоции.

Крис спустился в кухню и налил себе молока, не проронив ни слова. Когда Крис ставил пакет в холодильник, он посмотрел на жену, и она отметила, что в его глазах промелькнуло какое-то недоверие.