Герцог пожал плечами:
— Без сомнения, что-нибудь придумаем.
Он подошел к окну и стоял, глядя вдаль. Некоторое время Хью смотрел на него, потом сообщил:
— Днем заезжала маркиза де Ивел. У нее было письмо для тебя, но она не оставила его. И когда Баскомб сказал, что ты в клубе, она уехала.
— Она привезла письмо в клуб, — сказал герцог.
— В клуб? Сама? — воскликнул Хью. — Она сошла с ума!
— Нет, она просто назойлива и очень скучна.
Тон герцога был суровым.
Хью Карлион вздохнул.
— Так ты с ней покончил! Бедняжка тяжело перенесет это. Я помню, как она впервые приехала в Лондон. Она была очень красива.
— Так много красивых женщин!
— И их красота не удерживает тебя?
— Нет, — ответил герцог. — Это странно, насколько красота может разочаровывать, каким пресыщенным можно стать даже при совершенстве.
— Себастьян, когда ты перестанешь быть таким циничным?
Герцог отвернулся от окна.
— Ты тоже собираешься читать мне мораль? Я уже выслушал ее от Элинор. Она сказала, что я выгляжу пятидесятилетним, старым и испорченным. Теперь ты скажешь, что она говорила правду?
— Мне не важно, как ты выглядишь, — ответил Хью. — Меня больше беспокоят твои мозги. Что случилось, Себастьян?
— А что-нибудь не так?
— Ты знаешь! Тебе все надоело. Мир у твоих ног. У тебя есть положение, деньги и Линке — самое замечательное поместье в Англии, но я не знаю человека, который бы меньше радовался жизни, чем ты. Что до женщин…
Хью замолчал.
— Ты говоришь… — Герцог подсказал опасно сладким голосом.
— Ладно, буду откровенным. Женщины любят тебя, но ты их, кажется, ненавидишь.
— Иногда, Хью, ты удивительно проницателен.
— Так ты их ненавидишь! Я подозревал это.
Рот герцога сжался, стальные серые глаза под тяжелыми веками блеснули, но он ничего не сказал.
— Это секрет? — спросил Хью. — Этим и объясняется твоя жестокость, твой почти свирепый восторг, когда ты причиняешь боль тем, кто тебя любит?
— Любовь, мой дорогой Хью… Что ты имеешь в виду, говоря о любви?
— Ты можешь ответить на этот вопрос лучше, чем кто-либо другой, Себастьян. Что еще женщины, молодые или старые, предлагают тебе?
— Так ты называешь это любовью! Бедный Хью, ты все еще предаешься романтическим мечтам юности. То, что женщины дают мне и чего хотят от меня, совсем не любовь.
— А что же тогда? — с вызовом спросил Хью Карлион.
— Должен ли я быть грубым? — спросил герцог. — Это вожделение, жадное желание обладания, голод плоти, маскируемый красивыми словами и лживыми губами. Это правда! Тебя это шокирует?
На какое-то мгновение Хью показалось, что на лице его светлости промелькнуло странное выражение печали, сожаления, но это могло быть просто игрой уходящего света.
Хью Карлион вздохнул.
— Себастьян, я живу здесь с тобой уже семь лет, но ты для меня по-прежнему загадка, такой же незнакомец, каким был семь лет назад. Мы родственники, но я знаю о тебе меньше, чем о последнем лакее в твоем доме. Почему ты так себя ведешь? О чем ты думаешь? Какие чувства скрываются за твоим показным цинизмом и резкостью? Вот что я хотел бы знать!
Герцог улыбнулся:
— Ты слишком многого хочешь, Хью. Я предпочитаю хранить свои секреты.
Карлион хотел задать еще один вопрос, но дверь открылась.
— Мистер Хоторн, — объявил дворецкий, и адвокат вошел в комнату.
Это был пожилой человек, старательно изображающий жизнерадостность, опровергаемую резкими линиями его узкого лица. Его поклон был смиренным, голос умоляюще-почтительным.
— Покорный слуга вашей светлости.
— Добрый вечер, Хоторн. Мне нужны кое-какие сведения.
— Наберусь смелости угадать, что сведения касаются мисс Равеллы Шейн? — спросил адвокат с улыбкой, искривившей его тонкие губы.
— Благодаря чему вы столь уверены, что мой вопрос касается моей подопечной?
Адвокат положил свой портфель на стол.
— Все потому, ваша светлость, что за последние несколько часов многие интересовались этой счастливой молодой леди.
— Кто?
Голос герцога был резок. Адвокат выглядел смущенным.
— Я надеюсь, ваша светлость не сердится, что я упомянул их?
— Я задал вопрос, Хоторн. Кто интересовался мисс Равеллой Шейн?
— Сэр Джордж Ренхолд заехал ко мне днем, ваша светлость.
— Жадность!
Слово удивило адвоката.
— Прошу прощения, — пробормотал он.
— Продолжайте, — приказал герцог. — Кто еще?
— С полчаса назад, — запинаясь, проговорил адвокат, — спрашивал лорд Брора. Его сопровождал другой джентльмен.
— Любопытно! Кто еще?
— Как раз когда я торопился к вашей светлости, приехал лорд Роксхэм.
— Правда? А почему он приехал к вам? У него есть собственные адвокаты.
— Да, ваша светлость, но они не могут снабдить его милость теми сведениями, которые он желает получить.
— И какие же сведения?
— Все подробности относительно мисс Шейн, ваша светлость.
— Например?
— Прежде всего возраст леди.
— Если это беспокоит его милость, пройдет немало времени, пока ей исполнится двадцать один год и она сможет распоряжаться своим состоянием.
— Ваша светлость забыли, что мисс Шейн сможет им распоряжаться, если выйдет замуж?
Все вдруг замолчали.
— Да, сей факт ускользнул от меня, — наконец сказал герцог. — Но пока этот вопрос еще не стоит. Я прав, надеюсь, моя подопечная еще ребенок?
Адвокат выглядел удивленным.
— Ваша светлость неправы. Две недели назад мисс Шейн отпраздновала семнадцатилетие.
— Понимаю.
Голос герцога был задумчивым.
— Я надеюсь, я не сделал ошибки, отвечая на вопросы лорда Роксхэма, ваша светлость?
— Что еще он спрашивал?
— Где школа мисс Шейн.
— И вы сказали?
— Я не предполагал, что ваша светлость хочет держать это в тайне.
— Я этого не говорил. Какой адрес вы дали его милости?
— Я… сказал, что мисс Шейн находится в академии мисс Примингтон в Милдью в Бедфордшире.
— Милдью! Если память мне не изменяет, это в двадцати милях от Линке, на границе с Хертфордширом.
Герцог подошел к камину и позвонил. У него вдруг появился вид человека, стремящегося к цели.
— Что ты хочешь? — с любопытством спросил Хью Карлион.
Герцог повернулся к нему с усмешкой в серых глазах.
— Карету, Хью. Сегодня я сплю в Линке, а завтра — кто знает? Может быть, решу познакомиться с мисс Равеллой Шейн.
Глава 2
Герцог тоскливо смотрел на плоскую равнину Бедфордшира. Дороги были скверные, шел непрерывный дождь, и размокшая грязь под колесами замедляла движение кареты.
Внезапный толчок отбросил герцога на спинку сиденья, ему стало неуютно, и он подумал, что лучше бы не отправлялся в это путешествие. Умнее было бы приказать Хоторну привезти Равеллу Шейн в Лондон. Они могли бы увидеться в доме без всяких неудобств. Мысль немедленно отправиться в Милдью просто потому, что он вообразил, будто Роксхэм способен что-то придумать, была глупой.
Герцог зевнул и вдруг заметил, что карета стоит. Выглянул из окна и обнаружил, что они еще не доехали до деревни. Невдалеке он увидел высокий заостренный шпиль церкви из серого камня и соломенные крыши домов; узкая дорога петляла между неогороженных полей, засаженных луком и картофелем.
Лакей открыл дверцу кареты, но прежде, чем он успел заговорить, герцог нетерпеливо спросил:
— Почему мы остановились?
— Простите, ваша светлость, коренник потерял подкову.
— Черт побери!
— Кучер сказал, что он поедет в Милдью, если угодно вашей светлости, или мы можем поменять лошадь с одним из всадников.
— Поменяйте лошадей здесь, — приказал герцог и добавил, так как лакей начал закрывать дверь: — Подождите, я выйду поразомну ноги.
— Хорошо, ваша светлость.
Лакей опустил ступеньки, и герцог вышел на дорогу. Один из всадников уже спешился и снимал седло. Хотя расстояние до школы было небольшим, никто не предполагал, что его светлость прикажет продолжать путь. Те, кто служил у герцога, хорошо знали, как заботливо он относится к лошадям.