Мне не казалось это разумным. Я сел рядом, стал потихоньку распутывать колтуны, хотя их можно было только выстригать. И пока мучил скальпированием пьяную одноклассницу, задумался. Ведь мы практически тащили «бездыханное» тело по оживлённой улице, нам попадались на встречу прохожие, и ни один нас не остановил, не поинтересовался происходящим. Неужели мы не создали им моральных неудобств, и совесть их хоть слегка не потрепалась? Взрослые часто брезгливо смотрят на подобные нелицеприятные картины в своих дворах и парках. При этом вспоминают свою молодость и утверждают себе, что в наши годы таковыми не были. Да. Я верю. Были скромные, воспитанные, ответственные и отзывчивые. В своё время они не прошли бы мимо даже алкаша лежащего в луже, подняли, привели в чувства, ещё чем помогли. Только что же случилось теперь? Что в их глазах мы видим? Лишь презрение и брезгливость. А мы такие, откуда тогда взялись? Мы такими же взрослыми воспитаны. Теми, кто раньше бы помог, а сейчас лишь судят. А кого судить? Нас потерянных и развращённых или тех, кто для нас построил этот мир и создал те условия? Вот в чём вопрос…

В раздумьях я не заметил, откуда рядом появился Майкл – парень из параллельного «В» класса. Настоящего имени я не знал, а до этого вечера и погоняло его тоже. Он был из тех пацанчиков, которые страх окружающих к себе путают с уважением. Во всём его виде: во взгляде, манерах, разговоре чувствовалась неприязнь к людям не его блатного круга. И потому, если судьба свела с таким персонажем вести светскую беседу, то следует тщательно подбирать слова. Иначе можно попасть в щекотливую ситуацию. Для пущей эмоциональной окраски стоило бы здесь применить их характерный жаргонный сленг, но не стану. Мне такие люди также симпатичны, как я им.

Сейчас он сидел рядом с нами и внимательно рассматривал. Я делал вид, что внимания на него не обратил, хотя это было трудно. Встречаться с ним взглядом, а завязывать разговор тем более не очень хотелось. Я откровенно опасался и надеялся, что он свалит восвояси подальше. Всё это время я продолжал тормошить подругу. Майкл спросил меня, кто это. Я напрягся, не ожидая интереса от него. Я не знал какой смысл вложен в этот вопрос. Не понимал ли он, что передним девушка, хотя первичные половые признаки были на лицо. Не узнал ли он лицо, которое ни однократно встречал в школе. Да и народу у нас не много учится, чтобы вдруг кого-то не узнать в лицо. Наконец может его интересовало имя, хотя что дать знание имени в такой ситуации? К пример, я бы ответил:

- О, это же Галя!

- А, Галя, ну тогда конечно ей надо нашатырчику нюхнуть – сказал бы он и протянул случайно завалявшийся пузырёк.

Я решил полагаться на этот вариант и быть последовательным и тактичным. Сказал, что эта девчонка моя одноклассница и назвал её имя. Вопросов быть не должно, думал я. Прошла минута, может меньше и будто дежавю. Майкл как бы не расслышал моих слов, с каким-то упором в голосе переспросил: «Кто это?». Я смутился. Расстояние между нами было не больше полуметра, шум и галдёж веселящихся ребят не мог заглушать моих слов. Он точно всё слышал, но для чего повторяет? Я снова чётко произнёс всё ранее сказанное на тон громче и на секунду поднял глаза, чтобы понять, почему мысль не дошла в первый раз. Теперь ясно. Он тоже в этот пятничный вечер не был прозрачен, как стекло. Только мутно его сознание было не от алкоголя, он баловался другими средствами. Снова прошла минута - время обработки информации в его мозгу. И последовало более интригующее продолжение. Не приятный дознаватель спросил: «Какая такая одноклассница?». Интересно, какой нужен ответ, чтоб удовлетворить любознательность собеседника? Ответ - моя одноклассница – вряд ли подойдёт, так как меня он тоже, кажется, не узнаёт. Какие будут варианты? Эта самая,.. пьяная,.. квадратная… По имени он её не знает, может по фамилии признает. Я произнес её фамилию , на что услышал многозначительное мычание осознания, хотя по лицу можно было понять, что всё равно не понял, но вопросов пока нет. Ещё минута и снова тот же вопрос: «А кто это?». И как быть? Как объяснить человеку существование другого человека, причастность его к учебному процессу, различие по половому признаку, определение его имени и фамилии другими словами. И я нашёл решение. Каждый русский человек, встречаясь с непобедимой тупостью, находит это решение единственно правильным. Тот самый фаталист, про которого я с упоением читал, во мне решил: «Если уж так суждено, то так тому и быть».

Я посмотрел прямо в глаза опасного собеседника и послал его дальше некуда. Как истинный христианин, я конечно должен был сдержать свой пыл и сказать, мол: « иди с миром брат мой…» А нет. Я указал конкретное направление и тонные координаты. Это было явно опрометчивое действие, за которым должны последовать незамедлительные последствия. Я был готов отстаивать свою точку зрения в кулачном бою. Но собеседник будто всё тут же понял, сказал: «Окей» - и быстро скрылся с глаз. Не успев напугаться собственной дерзости, я возгордился своим фатализмом. Как оказывается легко обыграть свою судьбу. Если тебе суждено пройти определённый путь, то ты его пройдёшь не зависимо от своих действий. Этим можно пользоваться и рисковать. Можно совершать какие-то поступки, которые раньше считал, могут нарушить твою судьбу. Если твоя смерть в яйце, то от меча ты не погибнешь.

Но радовался я не долго. Героиня сей басни пришла в себя. Её стошнило, и я некоторое время отпаивал страдалицу минералкой. Уже давно стемнело, и все друзья разбрелись кто куда. Я устал и решил проводить девушку до дома. Только мы вывернули из-за магазина, на встречу вышел Майкл. Он остановил меня вопросом:

- Ты куда меня послал?

- Не важно, - ответил я, не намереваясь разбираться с ним теперь.

- Нет. Ты стой, - с заметной взвинченностью сказал Майкл. – Ты меня посла?

- Извини, не сдержался, - отворачиваясь от него к пошатывающейся подруге, произнёс я.

- Чё ты сказал?

- Извини… - я попытался идти дальше, но соперник вцепился мне в руку.

- Ты чё чмо?

Я промолчал и снова шагнул вперёд.

- Я не понял, ты чмо што ли?

- Да считай как хочешь. – ответил я машинально, лишь бы он отстал. Для меня сейчас было главное довести подругу домой. А доказывать этому индивиду то, что он не прав, да ещё по его понятиям, я не собирался. В его глазах я и без того был ничтожен, а пытаться это исправить не было смысла. Погоды это не изменит.

После моих слов, он быстро нас догнал, дёрнул меня за рукав, и я получил локтем между глаз. Я тут же забыл про одноклассницу, и как она добралась домой не в курсе. Я краем глаза заметил, что ребята, стоявшие у соседнего дома, резко двинулись сюда. Секунду я надеялся, что это мои товарищи, и что всё ещё можно решить мирно, разговором. Но в следующий миг понял, что это его братки бегут, и деваться мне некуда. Налетели разом, били чем и куда попало. Я падал и снова вставал, пытаясь отбрыкиваться. Инстинктивно отскакивал в сторону, а не назад, чтобы не зажали где-нибудь у стены. Выскочил на дорогу и заметил мотоцикл, летящий на меня. Водитель ударом ноги в грудь снова сбил меня с ног. И с снова серия пенальти со всех сторон.

Сейчас думаю, что же всё таки за колдовское зелье – этот алкоголь. Ведь в тот момент я не чувствовал боли. Только первый удар, который внёс коррективы в строение моего носа, был пронзительно болезненным. Не столько сила, приложенная ко мне, сколько резкая жгучая боль повалила меня на землю. Остальные удары были абсолютно не чувствительны. Алкоголь глушил ощущения. Время будто замедляло ход и я мог даже подумать о посторонних вещах. Инстинкт самосохранения тоже затерялся где-то в мозгу. Удар в лицо, по рёбрам, в грудь. Кровь в носу и во рту придавали новизну ощущений, а не осознание опасности. Вот какая-то задержка между ударами и я встаю на ноги. Почему алкоголь действует так. Реакция и сноровка подводят. Увернуться от нападения или ответить не выходить, а когда тебя начинают щадить – зелье в жилах поднимает с колен, требуя продолжения. Ах, ты ещё встаёшь? И следует новая атака.