Доктор и миссис Микс делали вид, будто они ничего не слышат, хотя Иден заметила, как они обмениваются между собой многозначительными взглядами. Иден, решив последовать их примеру, тоже притворилась, что она ничего не слышит.

— Вам больно? — спросил доктор Харгрейв, прервав ее размышления, и надавил пальцами на макушку. Иден поморщилась.

— У вас здесь шишка, чувствуете?

— Шишка? — удивилась Иден и, подняв руку, прикоснулась пальцами к тому месту, на которое надавил доктор. Иден вспомнила, как ударилась головой о борт лодки, когда спускала ее с корабля на воду. Шишка была размером с голубиное яйцо.

— Вам больно? — осведомился доктор.

— Я почти не чувствую эту шишку, — покачав головой, ответила Иден.

— Замечательно! — воскликнул доктор и сел в кресло, стоявшее возле ее кровати. — Мне кажется, что вы совершенно здоровы, мисс Иден. Случившееся с вами несчастье не повлекло за собой никаких тяжелых последствий. Вы получили только небольшие солнечные ожоги. Хорошо, что лорд Пенхоллоу не позволил мне ночью пустить вам кровь. Он решил, что вы сможете прийти в себя и без этого, и оказался прав. Вы действительно очнулись! Однако мне нужно задать несколько вопросов, и поэтому вам придется еще немного потерпеть.

Посмотрев на миссис Микс (Иден уже сообразила, что эта женщина — заядлая сплетница), она заставила себя улыбнуться.

— Я отвечу на все ваши вопросы, — заверила она доктора.

— Вот и хорошо. — Харгрейв, чуть наклонив голову, поправил свое пенсне. — Лорд Пенхоллоу сказал, что вы не можете вспомнить свою фамилию. Это у вас единственный провал в памяти, или вы еще что-то забыли?

— Но я не могу ответить на этот вопрос, ведь я не знаю, что я должна помнить, а чего не должна, — уклончиво ответила Иден и, нервно поерзав, передвинулась на край кровати.

Доктор Харгрейв прищурился, а потом засмеялся. Его смех напоминал громкий, пронзительный лай.

— Очень хорошо, просто замечательно! — воскликнул он. — Сейчас мы во всем разберемся. Скажите мне, у вас есть семья?

— Я не знаю, — искренне ответила Иден.

— Подумайте, мисс Иден. Напрягите память. Вас, наверное, кто-то воспитывал, заботился о вас. Есть же на этом свете люди, которым вы дороги, которым плохо без вас?

Иден наморщила лоб, делая вид, будто вспоминает, а сама лихорадочно пыталась придумать, что ей делать дальше. Гак прошло несколько минут.

— Нет, я ничего не помню, — наконец сказала она, пожав плечами.

«Похоже, этот доктор — добрый человек. Мне стыдно смотреть ему в глаза. Мне лучше помалкивать, иначе я могу выдать себя», — пронеслось у нее в голове.

Доктор Харгрейв задумался, плотно сжав губы.

— Это плохо. Даже очень плохо, — сказал он и снова начал расспрашивать Иден о ее прошлом.

На все его вопросы она отвечала одинаково: «Я не знаю». Иден понимала, что ведет себя крайне безрассудно и что доктор Харгрейв очень скоро догадается о том, что она водит его за нос. А затем он обвинит ее во лжи. Однако у нее не было другого выхода. Ей нельзя было ничего о себе рассказывать.

Однако доктор, как ни странно, не на шутку встревожился. Казалось, что с каждым последующим ответом Иден его волнение только возрастало.

Их беседа была прервана громким стуком в дверь. В комнату вошла Бетси, держа в руках поднос.

— A-а, вот и наш чай с тостами! — добродушно усмехнувшись, воскликнул доктор Харгрейв. — Это именно то, что нам сейчас нужно.

Бетси поставила поднос на столик, стоявший возле кровати, и развернула платье, которое держала в другой руке. Оно было сшито из простой ткани темно-красного цвета.

— К сожалению, это лучшее, что я смогла найти, — сказала она миссис Микс.

— Такие форменные платья носили наши горничные в прошлом году, — извиняющимся тоном пояснила миссис Микс, обратившись к Иден. — Это платье немного поношенное, но вполне крепкое и чистое.

— Оно замечательное, — заверила ее Иден, взяв платье у Бетси.

«Это даже хорошо, что мне не придется надевать одно из моих роскошных платьев. В этой униформе Назим меня точно не узнает», — подумала она.

Бетси начала разливать чай. Иден вдохнула аромат свежеиспеченного хлеба, и у нее громко заурчало в животе. Она пожалела о том, что не попросила, чтобы принесли еще и вареные яйца.

— О, да она же голодна! — воскликнула миссис Микс и ласково, почти по-матерински улыбнулась Иден.

— И это тоже хороший признак, — добавил доктор Харгрейв. — Дорогая моя, я оставлю вас ненадолго, чтобы вы спокойно позавтракали, и пока поговорю с лордом Пенхоллоу и его матушкой. — Доктор, сделав знак слугам следовать за ним, вышел из комнаты.

Иден наконец осталась одна.

Откусив большой кусок намазанного маслом тоста, она досчитала до двадцати пяти и положила хлеб на поднос. Потом Иден на цыпочках подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. Однако увидеть Иден смогла только затылок доктора и часть лица леди Пенхоллоу. Судя по всему, лорд Пенхоллоу стоял где-то далеко за дверью. Присев на корточки, она прислушалась. «Господи, хотя бы доктор Харгрейв не заметил меня», — мысленно взмолилась она.

Доктор Харгрейв подробно и обстоятельно рассказывал леди Пенхоллоу и ее сыну о результатах осмотра Иден.

— …образовавшаяся на голове опухоль привела к потере памяти.

— Вы действительно во время осмотра обнаружили у нее на голове опухоль? — недоверчиво прищурившись, спросила леди Пенхоллоу.

— Да, миледи. Она расположена на правой стороне головы, на несколько сантиметров выше уха. Травмы подобного рода могут вызвать потерю памяти. Такие случаи известны медицине, хотя и происходят крайне редко.

— М-да, — процедила сквозь зубы леди Пенхоллоу.

От удивления Иден еще сильнее прижалась к двери. «Кто бы мог подумать, что существует такая штука, как потеря памяти? Как хорошо, что доктор поверил мне и решил, что я страдаю именно от этого недуга», — подумала она.

— Я знаю, что это звучит довольно странно, — поспешил заверить ее доктор Харгрейв, — однако такое случается. В медицинской литературе описываются случаи, когда люди полностью теряли память и даже не могли вспомнить собственных имен.

— Но наша пациентка кое-что помнит. А такие случаи медицине известны? — спросила леди Пенхоллоу, удивленно выгнув брови.

— Да, известны, — ответил доктор и, сняв пенсне, протер стекла носовым.

— Вернется ли к ней когда-нибудь память? — осведомился лорд Пенхоллоу.

— Трудно сказать, — задумчиво произнес доктор. — Возможно, это произойдет через пару часов, а может быть, и через несколько лет.

— Через несколько лет! — не выдержав, воскликнула леди Пенхоллоу. — Она не может так долго оставаться в нашем доме!

Лорд Пенхоллоу не обратил на ее реплику никакого внимания.

— Скажите, у этой болезни есть название? — спросил он.

— Да, она называется амнезией, — ответил доктор. — Когда я вернусь домой, то обязательно полистаю медицинские справочники и попытаюсь узнать об этой болезни как можно больше. А пока, насколько я понимаю, больная останется под вашей опекой.

— Да, доктор, — ответил лорд Пенхоллоу.

— Но ведь она вспомнила свое имя! — протестующе вскрикнула леди Пенхоллоу.

— У некоторых пациентов амнезия проявляется именно в такой форме, — заявил доктор Харгрейв. — Помнится, я читал очень интересный трактат, в котором описывался случай с одной пациенткой. Так вот, эта женщина помнила до мельчайших подробностей все события пятилетней давности, но не узнавала ни собственного мужа, с которым эти пять лет прожила в законном браке, ни детей, которых она родила за это время.

Иден внимательно слушала, запоминая все, что говорил доктор. Ей ведь нужно будет вести себя так, чтобы все поверили, что она страдает от амнезии.

— Как вы думаете, она замужем? — спросил лорд Пенхоллоу. — У нее есть муж и дети?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал доктор Харгрейв. — У нее нет обручального кольца, но вы ведь сами говорили, что при ней не было ни денег, ни документов, благодаря которым можно было бы установить ее личность. Одна только золотая цепочка с медальоном в форме распятия. Конечно, я произвел довольно беглый осмотр, но мне все-таки кажется, что она еще очень молода и детей у нее нет. Хотя я могу и ошибаться.