Он не спеша подошел к первой кабине. Опустив монету, набрал номер: 555-0005. Капли пота выступили на лбу. Восемь гудков, а трубку никто не берет. Ну где он там, султан Омана?

— Хаза ана![24] — ответил наконец знакомый голос.

— Говорите на английском, — сказал Кендрик.

— Что-нибудь случилось?

— Кое-что! Но сначала основное... За мной хвост. Это женщина. Она вела меня до дома эль-База. Было темно, но мне удалось разглядеть ее. Среднего роста, выглядит элегантно. Хорошо говорит по-арабски. И по-английски неплохо. Кто-либо есть на примете?

— Ума не приложу! Элегантная женщина отважилась появиться в этом районе? Странно...

— Ничего странного! Она собиралась пристрелить меня. Во всяком случае, держала на мушке.

— Не может быть!

— Кажется, именно она передала эль-Базу распоряжение приготовить для меня бумаги. По телефону, разумеется.

— Уф-ф! — выдохнул Ахмат. — Звонила моя жена. Я не решился поручить это дело никому из посторонних.

— Благодарю вас! Но кто, кроме вашей жены, знает, что я здесь?

— Вы договаривались о встрече с тремя вашими знакомыми. Один из них, Мустафа, убит. Остальные двое находятся под наблюдением. Думаю, есть смысл вам исчезнуть на некоторое время. Так будет легче выявить всякого, кто проявляет к вам повышенный интерес. Кроме того, мне надо с вами кое-что обсудить. Это касается Амаля Бахруди. Ну как, согласны? Я могу вас спрятать у себя на пару деньков. Полагаю, это будет самое разумное.

— Исчезнуть я согласен, а прятаться отказываюсь.

— Я что-то не улавливаю разницы.

— Ахмат, пусть меня немедленно арестуют и предъявят обвинение в терроризме. Если я окажусь в тюрьме, вместе с террористами, вот это будет самое разумное. Подробности при встрече, но мне просто необходимо попасть туда сегодня, в течение этого часа.

Глава 6

Когда на город плотной пеленой опустился вечер, будто разведенный на саже, в порту с его многочисленными причалами и пакгаузами стало безлюдно — порт сразу как бы вымер. И лишь набережная Вади-эль-Кебир, самая красивая авеню Маската с пальмами вдоль тротуара, излюбленное место вечерних прогулок горожан, продолжала вести активный образ жизни.

Вокруг фонарей на высоких мачтах дрожали оранжевые нимбы, едва различимые сквозь колышущиеся опахала пальмовых ветвей.

Было слышно, как позади старинной португальской крепости Мирани проявляет беспокойство Оманский залив.

Казалось, он приподнимается, слепо шарит в темноте и тяжело падает ничком.

Неожиданно из полукруга крепостных ворот, вытянутых ввысь, выбежал араб и понесся по Вади-эль-Кебир, по самой ее середине.

Его внешний вид мгновенно обратил на себя всеобщее внимание, вызвав среди горожан ропот и раздражение. С головы до ног в мазуте, в промокшей насквозь джелабе, в сбившейся набок готре, чудом державшейся на мокрых волосах, он смахивал на правонарушителя. Сиганул, должно быть, с иностранного судна, проходившего мимо берегов Омана, и пустился вплавь, надеясь в Маскате обрести пристанище. «Возможно, что и местный!» — подумали некоторые. Беглый преступник.... А то и террорист, за которым гонится полиция.

Сирена патрульной полицейской машины, вывернувшейся из-за угла, с Вади-эль-Увар, прибавила беглецу прыти. Он стал петлять. Кинулся вправо, влево... Полицейские, озлобленные беспорядками, действовали решительно и энергично. Слепящий пучок сильного света от лампы, вращавшейся на крыше машины, выхватил его из сумерек и ослепил. Он метнулся в сторону Вади-эль-Увар, торговой улицы города. Если беглец рассчитывал затеряться в толпе любителей поглазеть на витрины, то жестоко просчитался — его встретили опущенные железные ставни, висячие замки на щеколдах и засовах.

Три недели назад о такой предосторожности никто и не помышлял! Витрины сверкали, до полуночи сияли огнями, заманивая покупателей. А теперь одни убытки... Топить этих террористов в заливе, вот что надо делать! Путь беглецу преградила толпа. Мужчины в джелабах, женщины в нарядных кафтанах и чадрах, расшитых серебром и золотом, перекрыли улицу сплошной стеной.

Из патрульной машины вылез офицер и, вскинув автомат, гаркнул во все горло:

— Приказываю разойтись! Освободите проезжую часть! Со стороны перекрестка мчался постовой, надрываясь во всю глотку:

— У него наверняка с собой граната! Это же террорист! Разбегайтесь!

— Приказываю разойтись! — раздалось из динамика. — Стрелять только по моей команде!

Люди бросились врассыпную. Многие поспешили домой, самые дотошные попрятались в проулках.

— Схватить его и обезвредить! — хрипел динамик. — Максимум осторожности! Он вооружен.

Как бы в подтверждение этих слов беглец, приподняв полу джелабы, завозился в ее складках. И в тот же миг отрывистая автоматная очередь пронзила насквозь нарядную Вади-эль-Кебир. Беглец вскрикнул. Взывая к милости справедливого Аллаха и милосердной Фатимы, он схватился за плечо и как подкошенный повалился ничком. Никто не мог сказать, убит преступник или только ранен, но вдруг он приподнялся на локтях и закричал, призывая всех демонов и фурий ислама обрушиться на орды нечестивых неверных, что кишмя кишат повсюду. Двое полицейских навалились на него, заломили руки. Полицейская машина подъехала и остановилась в двух шагах.

— Обыщите его! — гаркнул, вылезая из машины, тот, кто отдавал приказы.

— Вот, сверток нашли! — заорал один из полицейских.

— Так я и знал! — рявкнул полицейский чин и покосился на группу зевак, топтавшихся у обочины. — Ну-ка, дайте сверток мне!

— Я был уверен, что это он! — завопил офицер. — Вот она, эта отметина! Только такая борозда может называться «шрамом на шее».

— Бахруди! — взвизгнул начальник. — Амаль Бахруди! — заорал он во все горло, размахивая документами, вытащенными из пластикового пакета. — Вот это удача! В последний раз его видели в Восточном Берлине, и — хвала Аллаху! — мы его изловили!

На обочине между тем снова собралась толпа зевак. Давно подмечено, все, что не касается нас лично, вызывает безграничный интерес.

— Все по домам! — обернулся полицейский чин к ротозеям. — Позаботьтесь, сержант! — приказал он постовому.

— Граждане, убирайтесь подобру-поздорову! — Постовой с невиданным доселе рвением приступил к выполнению приказа — у Бахруди наверняка есть сторонники. Примчатся сюда и начнут всех косить направо-налево. Этот восточноевропейский террорист — важняк. Он — доверенное лицо одного исламского лидера. Наверняка с минуты на минуту явятся те, кому прикажут его у нас отбить. Начнется пальба. Уже вызваны по рации солдаты из гарнизона султана... Хочется схлопотать пулю в лоб? А может, есть желающие выступить свидетелями?

После этих слов свидетели разбежались.

— У нас в городе слухи распространяются довольно быстро, — заметил на беглом английском офицер, помогая Кендрику подняться. — Само собой, никто из нас в этом смысле не остается в стороне.

— У меня к вам вопрос! — Эван стянул с головы мокрую готру. — Что это за намеки, черт побери? Какое-то доверенное лицо какого-то исламского лидера...

— А что вас удивляет? Бахруди — крупный террорист, он держит в страхе всю Европу. Да и вообще он убийца!

— Сэр, садитесь в машину! — сказал полицейский чин.

— Но позвольте, прежде я хотел бы услышать ответ на свой вопрос, — упорствовал Кендрик.

— Вам все объяснят на месте, то есть в тюрьме, а точнее, в амбулатории, — вмешался офицер. — Пожалуйста, садитесь в машину. 1

Кендрик сел на переднее сиденье.

— Давай, водитель, газуй! — приказал полицейский чин, усаживаясь сзади.

Машина дала задний ход, сделала разворот помчалась в сторону Вади-эль-Увар.

Начальник оглянулся на своих подчиненных и постового, маячивших у обочины, достал сигарету, закурил, с наслаждением затянулся. Его роль в этом представлении закончилась благополучно.