И вот теперь, одиннадцать лет спустя, граф и графиня стояли в парадных платьях с голубыми перевязями и на прощанье желали спокойной ночи своим детям. Правда, уже не все дети были с ними: Уильям и Фредерик скончались на первом году жизни. Леди Аннетта Лаура, леди Горация и крошечная леди Ида Энн выжили. Граф часто чувствовал благодарность к своей жене за то, что она заставила его в свое время признать Джорджа законным сыном: ведь остальные мальчики умерли.

— А я могу заразиться этими припадками? — спросила Горри.

— Нет, дорогая, — ответила Энн. — Припадками заразиться невозможно. Эта болезнь сама по себе приходит к некоторым людям.

— А почему она пришла к Джей-Джею?

— Ну, довольно, — перебил ее граф. — Вы уже достаточно поговорили. Спокойной ночи, Горация. — Он выглядел настоящим красавцем даже когда хмурился, как сейчас, а его голубые глаза превращались в щелочки под грозно сдвинутыми бровями.

Дочь посмотрела на него с восхищением:

— Спокойной ночи, сэр.

Сердитое выражение исчезло с лица графа, он улыбнулся дочери и сказал:

— Будь примерной девочкой и веди себя хорошо, пока меня не будет. Иначе я пожалуюсь на тебя королю.

— А король рассердится?

— Очень.

Блестящий, за столетия пропитавшийся запахом воска пол в дортуаре имел небольшой наклон, и по нему лавиной неслись разноцветные шары: первый — большой, синий; за ним еще два, маленькие, отливающие жемчугом; затем — красный и желтый и, в заключение, гордость всей коллекции — большой, зеленый, сверкающий, как глаз пантеры. Снаружи доносились крики мальчиков, сражавшихся на спортивных площадках старой школы, но Джекдо не слышал их. В воображении его стремительно нее куда-то шумный изумрудный водопад, а он смело погружался в эту бурную, окаймленную густыми зарослями реку и в то же время наблюдал, как по комнате мчались шары, чтобы, наконец, остановиться возле большого открытого окна.

Мальчик улыбнулся про себя. Он не думал о том, что его небольшое увечье — хромота, пусть даже не очень заметная, когда он носил специальную обувь, — лишало его возможности резвиться со школьными товарищами. Он на самом деле был вполне доволен жизнью. Пусть его дружелюбный, как щенок, брат Роб добывает семейную спортивную славу; а он, Джекдо, больше предпочитает гулять и играть в одиночестве.

Шары стукнулись друг о друга и остановились возле окна. Взобравшись на подоконник, ребенок удобно вытянулся на осеннем солнышке, подложив под голову и спину подушку и скрестив ноги. Крики становились тише по мере того, как игра перемещалась к дальним воротам.

Джекдо поднес шар к своим глазам и вгляделся в зеленые спирали и извилины внутри него: ему привиделась некая затерянная пещера, средоточие мироздания… Он совсем не испугался, когда почувствовал, что растворяется внутри магического шара.

Но, к своему удивлению, пройдя сквозь барьер времени и пространства, он очутился не в тайной обители Мерлина, как ожидал, а на берегу быстрой реки, где купались обнаженные загорелые дети. Ныряя в воду, мальчики поднимали фонтаны радужных брызг, и маленькие девочки пронзительно визжали от радости. Даже самая младшая из сестер, хоть и была вся в кружевах и аккуратно застегнутых ботиночках с загнутыми кверху носочками, ухитрилась обрызгать всю себя, и нянька сердито кричала:

— Леди Аннетта, из-за вас леди Ида совершенно промокла!

Джекдо подумал, что мальчики хорошо сложены. Старшему, которого остальные называли Джей-Джей, было около шестнадцати. У него были темные вьющиеся волосы. Другой — Джордж — настолько похожий на Джей-Джея, что их почти невозможно было отличить друг от друга, за исключением лишь синеватого пробора в волосах Джорджа от бровей до самого затылка. То, что оба проказника пребывали в приподнятом настроении, было очевидно. Джей-Джей спрятался в укрытии ивовых ветвей, пока Джордж выуживал из своих брюк, небрежно брошенных на землю, бутылку спиртного, из которой они оба уже порядочно отхлебнули.

— Эх, хорошо было, но мало, — хихикнул Джей-Джей, выдавливая последние капли.

— Восхитительное ощущение, — ответил его брат, присоединившись к веселому развлечению.

Абсолютно уверенный в том, что они не могут его видеть, Джекдо шлепнул их по обнаженным ягодицам. Затем, выйдя с другой стороны ивового укрытия, он столкнулся лицом к лицу с ней. Он уже видел эту девочку, тогда она отражалась в шаре над кроватью Виолетты, а теперь она была перед ним — обнаженная в солнечном свете — с прилипшими к плечам мокрыми завитками волос цвета пряного вина. В ее влажных желто-зеленых глазах отражались речные блики.

Без сомнения, что и она увидела его в эту минуту, потому что девочка вздрогнула и спросила:

— Ты кто?

Ее старшая сестра, Аннетта Лаура, девочка лет двенадцати, спросила:

— В чем дело, Горри?

Но в ответ услышала:

— Да так, ничего. Мне показалось, что я вижу мальчика. Но это, должно быть, обман зрения.

— Наверное, привидение.

— Привидение? — сказал Джей-Джей, выходя с Джорджем из зарослей ивы. Он выглядел очень довольным после того, как пообщался с природой.

— Вы все равно ничего такого никогда не увидите, — Аннетта Лаура сурово посмотрела на бутылку, которую Джордж пытался засунуть в карман брюк. — Ты же знаешь, что Джей-Джею нельзя пить.

— К черту все ваши советы. Это мое лекарство. Да говори потише, а то Паркинс сейчас раскричится, как торговка рыбой. Ну, пойдемте, пора возвращаться в Строберри Хил л. Джордж, может, посидим в моем кабинете и выпьем чаю?

— С горячим пуншем?

— Ты попал в точку. Перестаньте поджимать губы, Аннетта Лаура. Ну, да ладно, когда у тебя будет муж, он научит тебя понимать такие вещи.

Горация уже собралась уходить, но вдруг в смятении обернулась — в ее взгляде сквозила тоска.

— В чем дело? — спросил Джей-Джей, усаживая Иду Энн на свои широкие плечи. — Ты опять увидела привидение?

Произнеся эти слова, он улыбнулся, ибо Джей-Джей не верил ни во что на свете, кроме самого себя — Джона Джеймса Уолдгрейва, эсквайра. Мысль о том, что его лентяй отец не побеспокоился надеть обручальное кольцо на палец Энн Кинг еще тогда, когда должен был родиться он, Джей-Джей, ужасно его забавляла — он даже щурил от удовольствия свои ярко-голубые глаза. Ведь только поэтому он не входил в список претендентов на графство и на владение Строберри Хилл. Он мог пользоваться всем и при этом не нее никакой ответственности. Не удержавшись, он хихикнул.

— Почему ты смеешься? — спросила Горри.

— Потому что я передумал пить пунш. Когда мы вернемся домой, я раздавлю бутылочку шампанского.

— А тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?

— Кажется. А ты все еще видишь свое привидение?

Горация мрачно взглянула на брата. Джекдо в своем странном безвременье зеленого шара отчаянно пытался заговорить с ней, привлечь внимание.

— Нет, оно ушло, но недалеко.

Джей-Джей потрепал сестру по блестящим мокрым волосам.

— Может быть, в один прекрасный день ты с ним встретишься.

— Надеюсь.

— Я пойду гулять, даже если ты не хочешь, — сказала Мэри Уэбб Уэстон.

Джон Джозеф тяжело вздохнул. Два дня назад отец подарил ему на четырнадцатилетие большую деревянную коробку с сотней оловянных солдатиков в ярко-красных мундирах — целый полк гусар. И единственное, чего сейчас хотелось Джону Джозефу, — это выстроить своих воинов и повести их в атаку против наполеоновских оборванцев. Передвигая фигурки с места на место (в комплект входили также крошечные лошади и пушка), Джон Джозеф подражал звукам выстрелов и пушечному грому. В конце концов, Мэри начала кричать на него, Матильда затопала ногами, а Кэролайн стала умолять прекратить шум. Потом вмешалась мать, и был достигнут компромисс: Джон Джозеф пойдет на прогулку с девочками в сопровождении гувернантки, а за это сможет потом весь вечер играть со своими солдатиками.

«Вечно одно и то же, — подумал он, — Но когда-нибудь я вступлю в настоящую армию и сбегу от них».