Пока корабль медленно подплывал к берегу, Захарий обнаружил, что на пристани его ожидал Фрэнсис Брайан, человек с холодным взглядом, прибывший встречать его. Немигающий взгляд, вызывающий беспокойство у многих приятелей Брайана при дворе, теперь был направлен на астролога, который спускался по канатной лестнице и впервые в своей жизни почувствовал под ногами землю Франции. Без тени улыбки Брайан официально поклонился.

— Поездка была приятной? — спросил он таким тоном, который показывал, что его совершенно не интересует, каким будет ответ.

— Что? — переспросил Захарий, притворяясь тугоухим. Брайан был вынужден повторить вопрос, но Захарий только дотрагивался до своих ушей и пожимал плечами, в то же время вращая глазами так, что казался совершенно слабоумным. Скрежеща зубами, Брайан оставил попытки заговорить и жестом указал на двух лошадей, которые стояли на привязи неподалеку. Но Захарий просто изобразил на лице идиотскую гримасу и пошел в противоположном направлении.

— Будь ты проклят, — вскричал Брайан и быстро вскочив на коня, поехал вслед за фигурой в черном плаще, которая к этому времени намеренно шагала в направлении зловонной и пользующейся дурной славой части гавани.

— Доктор Захарий, — заорал он, догоняя его. — Вы идете в другом направлении. Пожалуйста, садитесь на коня, сэр, и следуйте за мной.

Он был вознагражден сияющей улыбкой и услышал:

— Вы обращаетесь ко мне, сэр?

— Да, — ответил Брайан, доведенный уже до белого каления.

— Но разве я знаю вас, сэр?

— Боже мой. Я — Фрэнсис Брайан. Вы видели меня при дворе тысячу раз.

Захарий близоруко всматривался в него.

— Ну да. Вы — Фрэнсис Брайан, — идиотски засмеялся он.

Глаза Брайана, обычно ничего не выражающие, сверкали.

— Хватит паясничать, доктор Захарий. Помните, что я пользуюсь благосклонностью миледи. Она — моя кузина.

Захарий так взглянул на Брайана, что заставил его похолодеть.

— У маркизы много кузенов, — высокомерно произнес он.

Сначала Брайан ничего не понял, но потом вспомнил, что ведь Захарий побочный сын самого могущественного дяди Анны Болейн, самого Норфолка.

— И однажды, — продолжал Захарий, она будет предана одним из них, который за это злодеяние станет навечно известным как Наместник Дьявола.

— Вы говорите обо мне, астролог? Спасибо, в таком случае вы будете сожжены на костре.

Но едва он закончил фразу, как ударом в живот был сбит с коня и ловил ртом воздух, валяясь среди отбросов на булыжниках Кале.

— Никогда, — прошипел его противник, при этом страшно было смотреть в его янтарные глаза, — никогда не повторяй этого в моем присутствии, если хочешь жить.

И, не говоря больше ни слова и даже не взглянув на него, Захарий вскочил на коня Брайана и ускакал галопом, оставив сэра Фрэнсиса лежать там, где он упал, с кровью, сочившейся у того изо рта.

Захарию потребовалось всего несколько минут, чтобы найти Лантернские ворота — основной въезд в крепостной город. Назвав свое имя начальнику стражи, Захарий немедленно был доставлен к богатым кварталам близ замка Бошамп. Должно быть, французский король с восхищением говорил о нем с Генрихом, потому что все принимали с исключительным уважением Захария, как человека высокого положения. Ему предоставили отдельное привилегированное жилище, в то время как все дома и другие постройки были набиты битком, так как в маленькую крепость съехались 2400 человек и 2000 лошадей. Захарий понял, что ему очень повезло, так как он не оказался среди менее удачливых придворных, которые делили переполненные комнаты с местными жителями.

Приведя себя в порядок, смыв морскую соль и разрешив слуге распаковать свои вещи, Захарий прилег на кровать и закрыл глаза. Он выехал из Дувра — куда накануне приехал из Гринвича — на рассвете, чтобы застать морской прилив, а теперь уже было время после полудня. Всего этого, вместе с напряжением, которое он испытал, проезжая по улицам в страшной сутолоке, было достаточно, чтобы почувствовать усталость.

Он проснулся, услышав легкий стук в дверь, и увидел, что уже наступили сумерки. Чувствуя себя виноватым, что проспал дольше, чем следовало, Захарий пригласил посетителя войти и искренне обрадовался, увидев Фрэнсиса Вестона на пороге спальни. Пристально изучая его, Захарий подумал, мог ли в королевстве кто-нибудь соперничать с любимой игрушкой Генриха и Анны.

Фрэнсису исполнился двадцать один год, и он был в самом расцвете своего физического развития. У него была стройная тонкая фигура, но достаточно сильная, развитая гимнастическими упражнениями. Волосы отсвечивали золотом, глаза были чистые, не отмеченные пока еще следами поздних ночных попоек и частых азартных игр. Женитьба способствовала становлению его зрелости. Он был веселым, блестящим, но и внимательным к другим. Неудивительно, что король и маркиза обращались с ним скорее как с восхитительным избалованным любимцем.

— Доктор Захарий, — сказал он, улыбаясь и кланяясь, — я так рад, что вы присоединились к нам. В крепости суета, потому что только этим утром прибыли Его Светлость и король Франции из Булони. Могу поклясться, повара и их помощники готовили до тех пор, что засыпали стоя. А сегодня вечером состоится первый большой пир, на который я и пришел вас пригласить.

Захарий сел, лениво потянулся, потом стал трясти головой. Он напомнил Фрэнсису собаку, которая сладко спала, а теперь приводила себя в порядок, готовясь к охоте. И он явно уже считал себя в полной готовности, потому что спросил отрывисто Фрэнсиса:

— Как идет подготовка к большому приему? Маркиза довольна?

У Фрэнсиса вытянулось лицо.

— Честно говоря, нет, — ответил он. — Никто из дам французского королевского двора не собирается встречаться с ней. Они говорят, что ее репутация…

— Итак, король Франциск один?

— Он здесь с королем Наварры и другими знатными людьми, но без особ женского пола.

— И это сильно задело миледи?

Фрэнсис рассмеялся.

— Клянусь Богом, нет. Она настолько сильна, что я сомневаюсь, может ли что-либо встревожить ее.

Захарий подумал: «Как плохо ты знаешь ее: ты живешь с ней бок о бок, каждый день видишь ее, когда бываешь при дворе, и тем не менее не имеешь понятия, что происходит перед твоими глазами. Один смешок, хлопок руками — и ты введен в заблуждение».

Однако вслух он уклончиво сказал:

— Но женщины всегда скрытны и загадочны.

Фрэнсис улыбнулся и спросил:

— Как поживает ваша жена?

— Она растит ребенка. И опять ходит с животом, похожим… — Тут Захарий поискал слово. — …На бутон розы.

Эта фраза напомнила Фрэнсису о неприятном, он глубоко вздохнул и сказал:

— Как бы я хотел, чтобы и моя Роза расцвела так же.

— Я уверен, что скоро так и случится, — сказал Захарий, — но я на всякий случай загляну в древние карты ради вас перед тем, как уеду из Кале. Я всегда хотел сделать это.

К его удивлению, Фрэнсис спросил:

— Почему? Почему именно для меня? Это из-за поместья Саттон?

Захарий заколебался и этим мгновенно выдал себя.

— Оно проклято, не так ли? — продолжал Фрэнсис. Он дотронулся рукой до амулетов, которые носил под рубашкой.

— Да, да, — ответил Захарий, отворачивая голову. — Это — зловещая земля.

— И ничего нельзя сделать?

— Когда моя маленькая помощница — моя дочь — станет постарше, мы попытаемся изгнать злых духов.

— Ваша дочь?

— Да. Она — великий чародей. Я не смею сказать больше ничего и умоляю вас держать язык за зубами, иначе ее объявят ведьмой. — Казалось, это слово вырвалось у него помимо воли. — Но она — всего лишь двухлетний ребенок, — продолжал Захарий. — Ее тело еще не может выдержать такой бешеной атаки. Я должен дождаться, когда луна начнет свой таинственный цикл внутри нее. Тогда ее власть станет наивысшей.

Фрэнсис таращил на него глаза.

— Но, может быть, пройдет еще лет десять, а то и больше.

— Да. Но слушайте меня — никогда не снимайте с себя амулет моей матери и заговоренный камень Жиля. Они имеют громадную силу.