Когда придут счета, выяснится, что эта операция съела все деньги, которые я успела заработать до премьеры в Лондоне и которые могли бы пойти на новые ворота или живую изгородь из лавра. Но мне их нисколько не жалко: ведь они спасли наш спектакль и мою профессиональную репутацию.
Ночью я лежу без сна и вспоминаю все приключения, приятные и не очень, этого долгого дня. За суетой и волнениями я почти забыла, что сегодня утром мы стали владельцами виллы на Французской Ривьере с видом на Средиземное море.
Одна эта мысль наполняет меня счастьем и небывалой гордостью. Потом я думаю о том, кто сегодня совершил для меня такой невероятный поступок, о своем нежном и сильном возлюбленном, которого мне сейчас так не хватает. Веки становятся все тяжелее, тело согревается, и я засыпаю с мыслью, что наконец-то нашла дом своей мечты и, что еще важнее, того единственного мужчину, с которым мне хотелось бы в нем жить. Жаль только, что я еще не скоро окажусь там вместе с ним. Больше тайных побегов во Францию не предвидится!
Дыня и кожаные сапоги
Я выхожу из самолета, и на меня тут же наваливается пахнущая эвкалиптом жара. До чего же приятно возвращаться домой! Мишель уже два дня назад прилетел из Парижа и теперь встречает меня. Он берет мои сумки, и мы идем к машине, а по дороге я жадно впитываю знакомый южный аромат, далекую перекличку автомобильных сигналов, шепот пальм, яркие белые дома и синее небо. Мы трогаемся, и я уже с радостью жду первой встречи со Средиземным морем, и тут Мишель сообщает мне новость: в нашем доме побывали грабители. Мне кажется, он меня ударил.
— Когда?
Оказывается, Мишель знал об ограблении уже несколько недель, но решил зря меня не тревожить: помочь я все равно ничем не могла.
— Я предпочла бы все знать, — сердито говорю я.
Три месяца я так ждала этого дня, а неожиданная новость заметно испортила радость возвращения.
Дома, пока Мишель выгружает из машины мои вещи и купленную на рынке в Ницце зелень, я хожу по комнатам, пытаясь оценить нанесенный ущерб. Пропало немногое, потому что и красть у нас было практически нечего. С радостью я убеждаюсь, что к новой кровати никто даже не прикоснулся. А вот наш дряхлый магнитофон и все кассеты исчезли. Мне жаль их, потому что с каждой мелодией было связано свое неповторимое воспоминание. Мой уютный кабинет совершенно опустел. Украдены все книги, все до одной! Словари, путеводители, история Леренских островов, агрономические справочники, даже детективы в затертых мягких обложках, которые мы брали с собой на пляж. Пропала совершенно новая кофеварка — роскошный подарок, который я сделала себе зимой за день до отъезда и которой еще ни разу не воспользовалась. Как ни странно, постельное белье и скатерти с антикварного рынка в Ницце остались целы. А ведь за них можно выручить гораздо больше, чем за книги. Я рада, что осталась хоть какая-то память о наших первых месяцах здесь.
Мишель находит меня в гостиной.
— Как они забрались в дом? — спрашиваю я.
Он молча показывает на сломанную, но уже аккуратно починенную оконную раму и на новый замок в двери, через которую воры вышли. Кто все это починил? Амар, отвечает Мишель, не сводя с меня внимательного взгляда. Наверное, он не ожидал, что я так расстроюсь. Хотя все уже приведено в порядок, а потери минимальны, мне очень хочется плакать. Я чувствую себя глубоко оскорбленной этим вторжением в мой личный мир и, что еще серьезнее, тревожусь за будущее.
Под кухонным окном я нахожу смятую пачку из-под «Мальборо». Может, это улика и ее надо сохранить? Хотя прошло уж пять недель, и кому сейчас нужны улики? Я выбрасываю пачку в мусорное ведро. Лучше забыть об этом.
Теперь, когда участок расчищен, дом оказался на виду и мы ничем не защищены от грабителей. Возможно, на этом холме никогда раньше не было заборов, но нам сейчас не до романтики. Когда-то на несколько километров вокруг вся земля принадлежала только семейству Спинотти. У них не было никаких соседей, да и жизнь в те времена была гораздо безопасней. А главное — на участке постоянно жили люди: садовники, слуги, сторожа. Мы не можем позволить себе такой роскоши, а значит, надо искать другие способы защиты.
После ланча на террасе Мишель звонит Амару, тот вскоре приезжает и подсчитывает, во сколько обойдется зеленая изгородь из лавра. К счастью, нам пока не надо огораживать нашу землю со всех сторон, потому что по краям расположены два участка, такие же непроходимые, каким еще недавно был и наш. Мы не знаем, кому они принадлежат, но в любом случае с их стороны к нам никто не подберется.
Сегодня я не слишком приветлива с Амаром. Отчасти это объясняется моим плохим настроением, но главным образом дело в том, что постепенно мы стали слишком сильно зависеть от него, а он это понимает и, не стесняясь, пользуется. Вот и теперь предложенное им количество кустов значительно превышает мои расчеты, и я прямо говорю ему об этом. Чуть позже, за стаканами фруктового сока мы договариваемся о более приемлемом количестве и цене, хотя изгородь все равно получается безумно дорогой. Плюс к этому Амар вдруг заявляет, что сумма, полученная им за расчистку участка, недостаточна.
— Но мы же договорились! — возмущаюсь я.
— Позвольте, я все объясню вам, chère мадам! — И с массой извинений и расшаркиваний он растолковывает нам, что из-за рельефа участка двум его рабочим пришлось намного больше, чем он предполагал, курсировать вверх-вниз по склону.
От такой наглости я просто лишаюсь дара речи. Здесь, на Лазурном Берегу, всегда найдется куча причин, по которым цена выросла в два раза против назначенной, а работа не была сделана в срок. Более опытный Мишель, в отличие от меня, принимает такие вещи как должное и добродушно платит вымогателю запрашиваемую разницу, да еще и заказывает у него зеленую изгородь. Он прав: сейчас мы не можем тратить время на поиски более совестливого садовника, и мы хотя бы знаем, чего ожидать от Амара. И все-таки до наступления отпускного сезона с его толпами туристов, очередями и пробками, когда закрываются все производства и офисы, а любая задача занимает в два раза больше времени, чем обычно, нам придется подыскать себе расторопного помощника. Слишком многое надо сделать за лето, и все это свалится на меня одну: Мишеля работа призывает в Париж, и он будет приезжать только на выходные. А я так устала к концу театрального сезона, что радуюсь предлогу задержаться здесь и отдохнуть от сцены. И заодно дописать свой сценарий о Леренских островах. И заняться протекающей крышей. Вечером, захватив бутылку вина, мы садимся за расчеты и очень скоро выясняем, что денег, как всегда, не хватает. Из списка срочных работ нам придется выбирать самые срочные. Однако наше настроение от этого нисколько не портится, и я снова бодра и полна оптимизма.
За прошлое лето мы многое успели, а это наверняка будет не хуже. Тем более что «Аппассионата» теперь принадлежит нам, и мы можем работать гораздо спокойнее. Нам предстоит оборудовать кухню, поменять всю проводку, устроить душевую между двумя спальнями для гостей, оштукатурить и покрасить стены, переоборудовать древнюю посудомойню с великолепной раковиной из белого камня в летнюю кухню, заменить кучу ржавых труб и растрескавшиеся плитки, отремонтировать и покрасить в лазурный, как у Матисса, цвет ставни, посадить пальмы, фруктовые деревья и цветы, очень много цветов, а еще овощи и травы, докупить пять акров земли, вырастить и собрать урожай оливок… Список бесконечен, но ведь мы никуда не торопимся, и если за это лето нам удастся обезопасить дом от воров и дождей, а я освою хотя бы основы фермерского дела, то задачу можно будет считать выполненной.
Вдвоем с Ди Луцио, местным трубочистом-сантехником, мы стоим на плоской крыше нашего дома. Он согласился покрыть ее слоем битума и гравия, что, конечно, не решит проблему окончательно, но, по крайней мере, должно избавить нас от протечек на год или даже на два. Возможно, к тому времени мы сможем собрать астрономическую сумму, необходимую на капитальный ремонт крыши. Ди Луцио измеряет фронт работ шагами, а потом неторопливо поворачивается на триста шестьдесят градусов, критически озирая окрестности, и замирает, глядя на залив. Вид отсюда просто изумительный, и у него на лице появляется типично средиземноморская гримаса одобрения. Я принимаю ее за комплимент особенно ценный, поскольку до этого Ди Луцио неоднократно советовал нам сравнять старую виллу с землей, а на ее месте построить современный «хорошенький домик». Но сегодняшний солнечный день и приятный ветерок с моря, видно, привели его в благодушное настроение, и, несколько раз кивнув, он снисходительно цедит: