Клер, глядя на Наоми, могла в это поверить — было что-то в том, как она держала голову, в позе, даже в блестящих, светлых волосах.

Поэтому она слегка удивилась, когда Наоми покачала головой. — О, нет, мы не сестры в том смысле, что мы родились в одной семье, — сказала она. — Сестры в нашем втором рождении, если позволишь. Мы обе из одного поколения обращенных Бишопом, и нас не так много осталось, поэтому по сложившейся традиции мы считаем друг друга семьей. Вайолет — моя истинная сестра моей смертной жизни. Амелия — наша сестра бессмертной жизни. Я знаю, это немного сбивает с толку.

— Оу. — Клер была не совсем осведомлена о вампирских понятиях семьи… Видимо они, в первую очередь, прослеживали связь через того, кто обратил их в вампиров, так что у Бишопа было много детей, часть из которых Клер относила к хорошим — как Амелия — и большинство из которых определенно к ним не относилось. Это имело значение, но Клер была не совсем уверена насколько, или как это можно сопоставить с человеческими семейными отношениями. Не достаточно, чтобы удерживать их время от времени от обоюдного уничтожения, но при этом, то же самое можно сказать и о прирожденных братьях и сестрах. — Я просто спросила.

— Когда мы впервые встретились, мне не приходилось общаться со смертными. Это было очень давно, и мы по-прежнему были… не в лучшей форме, как могли бы быть. Но теперь нам гораздо лучше. — Наоми широко улыбнулась, и это было слегка неуютно. Боже, какие у тебя большие зубы, подумала Клер. Не то, чтобы Наоми сделала что-то неправильное, отнюдь. Она не показывала даже намека на клыки. — Поэтому, конечно, прежде всего, я хочу извиниться за возможные неудобства, доставленные мной во время нашей первой встречи. Это было не преднамеренно, поверь мне.

С точки зрения того, что происходило в жизни Клер, это было очень давно, и казалось ей странно забавным. Она старалась этого не показывать. — Нет, правда, все в порядке. Я не в обиде.

— Ах, ты освободила меня от груза вины. — Наоми откинулась в кресле, словно она действительно испытала облегчение, в чем Клер искренне сомневалась. — Ну а теперь, когда я спокойна на этот счет, я могу приступить к моей второй цели визита. Я приехала повидаться с моим младшим родственником.

И снова, Клер была заведена в тупик. — Мм… прощу прощения?

— Майкл, — сказала Наоми. Было что-то теплое, даже слащавое в ее голосе, когда она произнесла имя Майкла, и это было совсем не связанно с вампирами… Это Клер поняла совершенно четко. — Я скучала по нему.

Девушки безоговорочно могли уловить чувственный подтекст.

И в этот момент все стало кристально ясно для Клер. Всё же был скрытый вампирский аспект в том, что происходило с Евой и Майклом….

Он, должно быть, виделся с Наоми. На стороне. Не говоря никому, или, по крайней мере, не обсуждая это с Клер и Шейном, и Клер была уверена, что Ева не отнеслась бы к этому просто как «Ох, хорошо», если бы она действительно знала.

Симпатичная, светловолосая причина сумасбродного поведения Майкла сидела за столом и улыбалась ей.

Клер поднялась одним стремительным движением. — Я пойду приведу его, — сказала она. Она знала, что это прозвучало грубо, и увидела удивление на лице Наоми, но ее это совсем не волновало. — Оставайся здесь. — А это, наверное, еще грубее, ведь кому-то с какой-то там королевской кровью велели оставаться на кухне. Хорошо.

Клер ворвалась через кухонную дверь. Она должно быть прервала какой-то напряженный мужской разговор, потому что Майкл и Шейн одновременно замолчали и выпрямились так, как обычно ведут себя люди, когда чувствуют вину. Майкл успокоил гитарные струны, накрыв их раскрытой ладонью.

— К тебе посетитель, — сказала Клер. Она выплюнула эти слова ровным и жестким голосом, прямо в Майкла, и подумала, что он должен был слышать, как у нее быстро билось сердце. Может быть, у нее покраснело лицо. Оно должно было быть красным — она чувствовала жар. — Это Наоми.

Если у нее и были какие-либо сомнения об этом, то выражение его лица после того, как она произнесла имя, стерло их. Это было самое потрясенное, пойманное с поличным выражение, которого она когда-либо видела, и Боже, она ненавидела его в этот момент.

Шейн посмотрел на своего лучшего друга, но к тому времени, Майкл уже сумел стереть виноватое выражение с лица и просто выглядел заинтересованным. — Оу, — сказал он и встал, прислонив гитару к подлокотнику кресла. Ей показалось, что он сделал это не просто осторожно, а слишком осторожно, словно боялся бросить. Как будто чувствовал, что ему необходимо замедлиться, и убедиться, что он не делал ошибок. — Конечно. Спасибо, Клер.

Она посмотрела на него, и обошла его стороной, когда он прошел мимо нее на кухню. Она направилась прямо к лестнице, готовая пойти на все, но голос Шейна остановил ее. — Эй, — сказал он, понизив голос до шепота. — Что за черт?

— Сам иди и спроси. Ты всегда говоришь мне, не пытаться анализировать, — сказала она, и пошла наверх, гадая, сказать ли Еве, размышляя, приведет ли это Стеклянный Дом к окончательному апокалипсису. Она не сказала только потому, что услышала звук бегущей воды. Ева склонна принимать душ, будучи в несчастном состоянии.

И после этого ни для кого другого не будет воды еще долгое время.

Клер прошла мимо ванной, закрыла и заперла дверь, нацепила наушниках, и заслонила мир самой громкой, самой грустной музыкой, которую она только могла выдержать.

О Майкл, как ты мог?

Если знание причинило боль ей, то насколько ужасно это будет для Евы?

Глава 2

Клер

Клер ожидала взрыва — каждый день — в отношениях Майкла и Евы; Ева не упоминала Наоми, так же как и Майкл, и напряжение всё больше сжималось внутри Клер, подобно закручивающимся резинкам.

Шейн практически ничего не сказал о визите Наоми, хотя Клер поняла, что его это встревожило. Когда Клер попыталась поговорить об этом, он вернулся к своему старому уклонению от ответов. Спроси Майкла. Да, верно, будто она подойдет и спросит у него напрямую то, что она и так уже знала.

Еще он сказал не вмешиваться в это. И, наверное, это был хороший совет. Но Клер не могла просто наблюдать, как все это врезается в скалу, и, по крайней мере, не попытаться повернуть руль. Это могло быть неправильно, могло быть неприятно и безумно, и вообще могло быть очень плохой идеей, но она должна была это сделать.

Поэтому она пригласила Еву на коктейль с мороженым в закусочную Марджо, что Ева с радостью приняла, поскольку там были не лучшие коктейли, имеющиеся во вселенной, и Ева никогда не отказывалась от чего-то на основе мороженого. Это была, подумала Клер, удивительная особенность Евы, которая способна была управлять таким количеством нервной энергии со всей этой тягой к сладкому.

Ева никак не могла отложить свой сотовый в сторону, в то время как черпала лакомство. Она прокручивала свой список дел, качая головой. — Ты не поверишь, сколько еще нужно сделать, — сказала она Клер. — В смысле, я занималась им целую неделю, а этот список так и не уменьшается! Это безумие. И у меня осталась всего пара дней. О! Мне нужно, чтобы мои поручения сами по себе выполнились.

— Мне действительно не нужно этого знать, — вздохнула Клер. Ева подмигнула ей и отхлебнула десерт. — Мм… мне нужно тебе кое-что сказать.

Глаза Евы расширились, и она опустила одновременно и ложку, и телефон. — Это Шейн, да? Шейн всегда втягивает себя в какие-то безумные неприятности. Какого вампира он все-таки…

— Нет, дело не в Шейне. — Хотя Клер, честно говоря, не могла ее винить за то, что она пришла к такому выводу — Шейн был склонен к неприятностям, без сомнения. — Это насчет Майкла.

Ева улыбнулась, но улыбка выглядела безумной и неправильной. У нее был совершенно невероятный оттенок пурпурной помады, и тени на веках в тон. Среди унылого, середины прошлого века ламината фирмы Formica и поржавевших хромированных деталей закусочной, она казалась смертельным, экзотическим цветком, чем-то привезенным из места, никогда не видевшим дневного света. Красиво, но устрашающе. И странно. — Ну, по крайней мере, я знаю, что Майкл не в тюрьме. С другой стороны, Шейн просто любит отели с серыми прутьями. Может, это из-за еды или еще чего. — Но в ее глазах появилась вспышка отчаяния. Она не хотела говорить о Майкле. Совсем не хотела.