— Элиас в безопасности, и доктор уверен, что он поправится, — тихо сказал Джордан.

Молодой канак в замешательстве посмотрел на Джордана.

— Как тебя зовут? — спросил Джордан.

— Ге… Генри, сэр, — сильно волнуясь, ответил юноша. Смысл слов Джордана наконец дошел до него, и удивление на его лице внезапно сменилось облегчением.

— Вот что, Генри, я понимаю, что ты не имеешь права открыть ворота без разрешения, но ты же можешь сходить и спросить у мисс Силии или мисс Александры, хотят ли они, чтобы доктор осмотрел их матушку?

Генри напряженно слушал Джордана. Заметно было, что тот не особенно быстро соображает и явно боится взять на себя такую ответственность.

— Я… за это, верно, мне не попадет, — почесав курчавую голову, ответил он. Джордан подумал, что в этом никак нельзя быть уверенным. Генри повернулся и радостно помчался к дому.

На веранде, потягивая ром, сидел Макс. С дороги его не было видно, но сам он отлично видел все, что происходило у ворот. Макс узнал Джордана и Еву и почувствовал сильнейшее раздражение оттого, что они посмели явиться сюда. Макс тут же решил, что не допустит доктора к Летиции. Увидев, что Генри оставил свой пост, Макс вскочил на ноги и помчался навстречу затрясшемуся от страха канаку.

— Кто позволил тебе оставить ворота? — заревел он.

Почувствовав запах рома, исходивший от Макса, и увидев перед собой его безумные глаза, Генри задохнулся от ужаса.

— Я… только…

— Тебе же сказано было не покидать ворота! — рявкнул Макс. Кулак его просвистел в воздухе и с силой врезался в лицо канаку. Генри, закрыв лицо руками, рухнул прямо в цветочную клумбу. Макс размахнулся и попытался пнуть его ногой, но канак успел отодвинуться в сторону, и Макс, прошипев какое-то ругательство, ринулся к воротам.

— Чего надо? — зарычал он в лицо Джордану, едва взглянув на Еву и доктора.

— Мы привезли доктора… маме… — ответила Ева, раздосадованная тем, как тихо и испуганно прозвучал ее голос.

— Какого дьявола ей доктор? — загремел Макс.

— Мы узнали, что она упала, — начал Джордан.

— Кто это сказал?

Джордан видел, что Макс пьян. Это обеспокоило его еще больше, так как Макс в таком состоянии явно не мог отдавать себе отчет в серьезности травм Летиции.

— Какая разница?

— Такая! — закричал Макс. — Если бы моей жене был нужен врач, я сам бы послал за ним.

— Прошу, позволь доктору Беннетту осмотреть ее! — умоляюще произнесла Ева и с отвращением заметила, что по лицу Макса промелькнуло что-то похожее на наслаждение.

— Это же я, Макс, — сказал вдруг Джордж Беннетт. — В самом деле, ничего же не случится, если я осмотрю ее!

Макс и бровью не повел и продолжал злобно смотреть на Джордана.

— Верни мне Элиаса, а там посмотрим! — вдруг насмешливо фыркнул он. Он уже успел догадаться, что Элиас ушел в Эдем. Мило не смог отыскать его, и никто, кроме Джордана, не осмелился бы дать убежище Элиасу.

— О боже! Как ты можешь торговаться? Речь идет о жизни твоей жены!

— А ты признаешь, что Элиас у тебя? — напирал Макс.

— Элиас никогда не вернется, — ответил Джордан. — Мило Джефферсон избил его так, что доктору Беннетту пришлось осмотреть его.

Макс на мгновение смешался — Мило ничего не сказал о том, что бил Элиаса.

— Не твое дело! — прорычал он наконец. — Это мои канаки, и ты не имеешь права укрывать беглеца!

— Это ты не имеешь права так обращаться с ними! — Джордан почувствовал, что теряет терпение. — Но говорить с тобой бесполезно! Так ты впустишь доктора Беннетта или нет?

— Я, по-моему, уже ясно высказался!

— Хорошо, Макс. Мы скоро вернемся. Вместе с констеблем Хокинсом, — ответил Джордан.

Хотя Макс хорошо понимал, что Хокинс никогда не посмеет пойти против его воли, взгляд его при словах Джордана преисполнился холодной ненавистью.

— Делай что хочешь, но ни ты, ни кто-либо еще никогда не войдет сюда без моего разрешения!

«Как он может быть так бездушен, так жесток к ней?» — подумал Джордан.

— Так-то ты заботишься о своей жене? — спросил он и с изумлением увидел, что в глазах Макса мелькнуло что-то похожее на отчаяние — отчаяние затравленного зверя. Но через мгновение это выражение вновь уступило место непреклонной злобе.

Джордан и доктор Беннетт с удивлением поняли, что сейчас Макс, будто забыв об их присутствии, смотрит только на Еву. Он изучающее глядел на нее, стараясь найти в ее чертах какой-нибудь намек на свое отцовство. Никогда раньше он не задумывался о том, от кого она могла унаследовать блестящие черные волосы, светло-оливковую кожу и миндалевидный разрез глаз, почему она так непохожа на Силию, Александру и даже на Летицию. Конечно, все дочери были слишком разные, и внешность Евы никогда не бросалась ему в глаза. И никогда раньше Макс не задумывался, почему его собственный ребенок родился с серьезным физическим недостатком — до этого дня такой вопрос просто не приходил ему в голову.

Доказательство предательства жены было сейчас здесь, прямо перед ним, оно смотрело ему в лицо. Он внезапно почувствовал себя чудовищно одураченным — да, он оказался рогоносцем: жена, которой он безгранично доверял, обманула и предала его.

Макс ощутил приступ тошноты. Он с усилием проглотил слюну, боясь, что сейчас его вырвет. Одно дело выгнать Еву из дому, отказать ей в наследстве и совсем другое — услышать, что она не его дочь. Его мужская гордость была задета, но сейчас Макс в первый раз понял, что муки, терзающие его, — в действительности муки разбитого сердца, муки погибшей любви.

Перед его мысленным взором встала Ева, какой он помнил ее, — упрямый, своенравный ребенок. Ее характер, ее непослушные кудри делали ее иногда очень похожей на детеныша львицы. Как отчаянно стремилась она не отстать от старших сестер в любом опасном деле! Сейчас Макс наконец признался себе, что всегда в душе восхищался твердостью духа дочери, ее подчеркнутой независимостью. И лишь сейчас он понял, почему Летиция отправила ее к родным: все эти годы она боялась, что он узнает правду.

Макс с испугом почувствовал, что на глаза у него наворачиваются слезы, поспешно отвернулся и нетвердым шагом поплелся прочь.

— Уезжайте, — пробормотал он.

— Я буду в городе дня через два! — крикнул вдогонку ему доктор Беннетт. — Пошлите за мной, если будет нужно!

Макс не ответил.

В последующие два дня Летиция то приходила в сознание, то вновь впадала в беспамятство. Силия и Лекси были при ней день и ночь и молили Бога об улучшении ее состояния, но Летиция, казалось, слабела с каждым часом. Дочери были в замешательстве: в бреду мать постоянно звала Еву.

— Зачем она зовет Евангелину? — спросила в сотый раз Лекси.

— Не знаю, — огрызнулась Силия, — но она ни разу не позвала нас. Я… просто ничего не понимаю!

Девушки переглянулись. Звать Еву им не хотелось, но, если они хотели спасти жизнь матери, выбора у них не оставалось.

Макс сидел на охапке сена в конюшне, подавшись вперед, уперевшись локтями в колени. Между ногами у него стояла откупоренная бутылка. Лицо Макса посерело от давно небритой щетины, рубашку он не менял три дня, и от него несло потом. Мило подумал, что никогда еще не видел хозяина в таком жалком виде.

— Так дальше нельзя, хозяин, — сказал Мило, глядя, как Макс осушает бутылку.

— Молчи, Джефферсон! — промычал Макс. — И каково было бы тебе узнать, что твой ребенок — на самом деле не твой? — У Мило не было ни жены, ни детей, но сейчас это было не важно. Мило же мужчина, думал Макс, он должен понять, каково сейчас ему!

— Все это дела минувшие, хозяин. Ничего хорошего не выйдет, если так ворошить прошлое.

— А что, может быть еще хуже? — фыркнул Макс.

Мило кисло поморщился. «Хуже тебе было бы узнать, что отец Евы — канак», — подумал он.

— Может быть, хозяйка сама все расскажет, когда придет в себя, — сказал Мило, молясь про себя, чтобы Летиция солгала и не рассказала правду об отце Евангелины.