— Эти каньоны достаточно глубоки, чтобы по ним могли перемещаться мустанги, — сказала она. — В окрестных землях полно ущелий, русл рек и трещин, похожих на эту. Большинство из них сухие, но практически каждый крутосклонный холм или столовая гора имеют углубление — пусть даже и крошечное, — в котором круглый год стоит вода. А Черное плато не такое. Оно настолько огромное, что вода круглый год хранится не только на вершине, но и у его основания, поэтому здесь произрастает сочная трава и водится дичь.

Тай молча разровнял ладонью участок земли перед собой и принялся рисовать на нем указательным пальцем. Зная, что Люцифер предпочитает пастись на этом плато, он много недель провел, бродя по этой территории и изучая ее, прежде чем разработать план по пленению жеребца. К несчастью, Тай сам попал в плен к индейцам, так и не успев осуществить свой замысел. Жанна, однако, многие годы жила на Черном плато. Если в его плане имеется какой-то изъян, она обязательно это заметит.

— Представь, что это — Черное плато, — произнес он, указывая на прямоугольник, который начертил в пыли. Добавив несколько вертикальных линий, он превратил его в объемный куб. Западная часть плато, где оно примыкало к Огненным горам, на рисунке была не видна. — Правильно ли я понимаю, что с восточной стороны каньоны, вымоины и трещины самые глубокие и крутые?

Жанна подалась вперед и облокотилась на бедро Тайрелла, чтобы лучше видеть. Его рука, выводившая в пыли линии, дрогнула. Он пробормотал что-то неразборчивое и отодвинулся, чтобы девушка не касалась его.

— Все верно, — подтвердила она. — Восточная сторона — самая крутая. — Она снова облокотилась на бедро Тая, словно не замечая его попыток держаться от нее на расстоянии. — В действительности Черное плато является частью Огненных гор, — добавила она, пририсовывая к кубу пирамидки, изображавшие горы. — Индейские легенды гласят, что духи воевали друг с другом до тех пор, пока земля не треснула и не стала кровоточить. Все, чего касалась ее кровь, обращалось в пламя. Спустя много времени после того, как раны земли исцелились, разгневанные духи взревели и исторгли огонь, охвативший вершины Огненной гряды. Тогда снова из трещин на плато показалась кровь, стекающая в пустыню, где она обращалась в красные камни. Злобные духи и по сей день живут под землей, нагревая воду иных источников жарче, чем пламя костра.

Тайрелл пытался сконцентрироваться на том, что рассказывала ему Жанна, но его бедро, на котором покоилась ее рука, полыхало огнем интенсивнее, чем в индейской легенде. Он бы с радостью отодвинулся в сторону, если бы мог, но двигаться было некуда. Трещина, в которой они находились, была слишком узкой, и он прижимался спиной к ее краю. Рука Жанны скользнула к внутренней стороне его бедра. Она, казалась, была полностью поглощена изучением карты и не заметила этого.

Тайрелл был раздосадован тем, что его пробудившееся мужское естество по твердости могло соперничать с камнями. Единственный приходивший ему в голову способ скрыть столь явный признак его дискомфорта заключался в том, чтобы положить на ноги шляпу, что он незамедлительно и сделал.

— С западной стороны существуют две удобных тропы, ведущие на вершину плато, — продолжала между тем Жанна, слегка сжимая пальцами горячее упругое бедро Тайрелла. Она конечно же заметила, какое действие оказывали на него ее прикосновения, и внутренне ликовала. — Первая тропинка вот здесь, примерно в двух милях от восточной границы. Она называется Путь Хорошей Видимости. — С этими словами Жанна наклонилась ниже, грудью касаясь бедра Тая, и принялась рисовать на карте эту дорогу. — Этот подъем самый легкий, и индейцы пользуются им с незапамятных времен. А вторая тропинка вот здесь, на расстоянии примерно двадцати миль от первой, если судить по полету птицы. — Она добавила к рисунку еще одну черточку. — Человек будет идти до нее вдвое дольше. Называется она Путь реки Ворона. Он не такой легкий, как первый, и не ведет непосредственно к воде или пастбищу, поэтому используется индейцами только во время охоты.

— Или военных кампаний?

Жанна кивнула.

— Каскабель разбил лагерь у основания плато, где река Ворона впадает в русло реки Сантос. А вот и каньон Мустанга, — добавила она, указывая на северную оконечность плато, где была прорисована неровная линия. — Здесь круглый год пастбища изобилуют сочной травой и есть тропинка на вершину плато, которой пользуются только олени да дикие лошади, ну и иногда совсем рехнувшиеся мустангеры.

— И ты?

— И я, — с улыбкой подтвердила девушка. — Зебра выросла на этой тропе и чувствует себя на ней настолько уверенно, что иногда мне кажется, ее мама была горной козой. Тем не менее я всегда поднимаюсь по этому пути пешком, а не верхом. Есть там один особенно скользкий участок, который иногда видится мне в самых страшных ночных кошмарах.

— Кошмарах? У тебя? — слабо улыбнулся Тайрелл. — Я думал, ты ничего не боишься.

Девушка промолчала, вспоминая те тяжелые времена после смерти отца, когда она с криками просыпалась от каждого шороха, рискуя выдать свое укрытие. Даже сейчас, годы спустя, определенное сочетание звуков и запахов заставляло сердце в ее груди неистово колотиться.

— А твой секретный каньон вот здесь? — спросил Тай, указывая на юго-восточный край их импровизированной карты.

— Да.

Не обращая внимания на давление пальцев Жанны у себя на бедре, Тайрелл принялся мысленно преобразовывать нарисованные линии и черточки в реальные рельефные линии. Северная, восточная и южная оконечности плато были окаймлены каменными выступами и скалами, а также прорезаны каньонами и ущельями различной глубины и длины. От крупных каньонов отходили каньоны поменьше, которые, в свою очередь, разветвлялись на ущелья и трещины.

В результате образовывался сложный и запутанный лабиринт, в котором видимость сохранялась не далее как на несколько сотен футов. Человек, попавший в него, мог целый день бродить, но так и не достигнуть противоположного конца. Большинство безымянных расселин в теле плато заканчивались тупиком, соответственно, попасть из них можно было только на равнину, но не на вершину плато.

— Известны ли тебе какие-нибудь другие ведущие наверх тропы? — спросил Тай. — Как насчет всех этих боковых каньонов? Может ли пеший человек вскарабкаться по отвесным стенкам на само плато?

Жанна лишь плечами пожала:

— Спроси Безумного Джека, когда увидишь его в следующий раз. Он знает о Черном плато побольше самих индейцев. Но те каньоны, которые я видела, заканчиваются цельной скалой. Можно потратить остаток жизни, пытаясь вскарабкаться на них.

— Люцифер пасется в тупиковых расселинах?

— В крупных — да, но никогда в узких. Думаю, когда-то в прошлом его загнали в ловушку. Он и близко не подойдет к входу в каньон, который в ширину меньше четверти мили. Этот жеребец умен и свободолюбив.

— Неудивительно, что еще никому не удалось захомутать его, — произнес Тайрелл голосом, в котором смешались восхищение и раздражение. — Мне еще повезло подобраться к нему настолько близко, пока Каскабель не схватил меня. Каковы шансы того, чтобы испугать Люцифера и загнать его в одну из тупиковых расселин, до того как он поймет, что происходит?

— Так пытались сделать все, кто хотел поймать его.

Тайрелл не стал спрашивать об успехах своих предшественников, так как в этом не было нужды — жеребец все еще бегал на свободе.

— Неудивительно, что Трун решил ранить черного дьявола, — пробормотал он.

Девушка подумала о ружейном выстреле, который они слышали раньше, и прикусила губу. Тайрелл вынужден был отвернуться, так как его самого уже давно искушала мысль нежно покусать губы Жанны. Он отдавал себе отчет в том, что все в ней искушало его. Несмотря на то что она больше ничего не рисовала на карте, ее рука все еще покоилась на его бедре, посылая по всему его телу волны жара. Ее пальцы были мучительно близко от места, которое очень нуждалось в их ласке.

Неистово ругаясь про себя, он попытался освободиться от этого чересчур интимного прикосновения, но спиной снова уперся в камень. Внезапно у Жанны заурчало в желудке, и это напомнило Таю, что она ничего не ела с тех пор, как они покинули секретный каньон вчера утром.