Изменить стиль страницы

Дальше походная колонна конной и пешей новгородской рати резко изменила маршрут и двинулась на северо-запад густым лесом, по едва заметным тропам прямо к неприятельскому лагерю. Войско двигалось без излишнего шума, обученные кони не нарушали тишины. Поднявшийся ветер и шум леса глушили топот конских копыт, размеренные шаги нескольких сотен людей.

И здесь князь Александр Ярославич, строго следуя «Поучению» Владимира Мономаха, поостерегся. Он сразу же выслал вперед боевое охранение — «сторожи» из надежных, смекалистых дружинников. Полководец принял в расчет то, что и шведы могли не дремать, время от времени проверяя конными дозорами дальние подступы к стоянке королевской флотилии.

Но, как оказалось, к счастью для русских, шведские военачальники после стоянки у устья реки Охты не выставили постов вокруг нового временного стана корабельной флотилии. Они, по всей видимости, надеялись, что глухие ижорские леса и непролазные даже в летнее время окрестные болота лучше всего охраняют лагерь королевского войска, тем более временный, с суши.

Пройдя 18 километров, новгородская рать остановилась на короткий привал. Последнюю часть пути русское войско двигалось по берегу реки Большой Ижорки, имея впереди себя конные «сторожи» и разведчиков-ижорян. Теперь шведов и новгородцев разделяли всего семь километров лесной глухомани.

Выслушав в последний раз наблюдателей-ижорян, старейшину племени Пельгусия, князь Александр Ярославич вечером 14 июля составил окончательный план предстоящей битвы. Очень вероятно, что или сам князь, или его ближние дружинники со всей предосторожностью ходили на рекогносцировку — разведку шведского лагеря. Как говорится, ушам доверяй, а глазами проверяй. Во всяком случае, русский полководец имел достаточно полное представление о расположившемся на невском берегу королевском войске Швеции.

Очень важным моментом являлось определение времени для нанесения внезапного удара по вражескому походному лагерю. Оно, как показали дальнейшие события, было выбрано исключительно удачно, на основании многодневных наблюдений «морской стражи» ижорян, хорошо изучивших распорядок дня чужеземцев. Князь Александр Ярославич решил атаковать крестоносцев около полудня, в час, когда по всему неприятельскому стану начнется приготовление обеда для проголодавшихся воинов и корабельных экипажей. Именно в это время большая часть рыцарских коней будет пастись на лугу.

Наступал день 15 июля 1240 года — день Невской битвы новгородского войска с крестоносным войском Шведского королевства. Первой и единственной битвы, положившей предел крестовому походу на Новгородскую Русь.

Невская битва

15 июля 1240 года

Александр Невский i_013.png

Полководческий дар князя-воителя Александра Ярославина из рода Всеволода Большое Гнездо открыл ему то, что лучшее бережение Русской земли от вражеского нашествия — это нападение на незваных пришельцев из-за Варяжского моря.

На восходе солнца, туманным утром новгородский князь разделил свое немногочисленное войско, численность которого не составляла и двух тысяч человек, на три примерно равные части, на три «полка». Каждый из них имел собственную задачу на предстоящее сражение, по крайней мере на его начало.

Княжеская конная дружина и часть конных новгородских ополченцев наносила мощный удар по самому центру вражеского лагеря. Конные витязи нацеливались на прибрежный бугор, где среди прочих походных рыцарских шатров возвышался златоверхий шатер полководцев шведского короля. Князь Александр Ярославич устремился в битву в первом ряду своей переяславской дружины.

Другая часть конных новгородских ополченцев вместе с ладожанами атаковала со всей стремительностью правый фланг неприятельского лагеря. Здесь шведы, защищенные глубоководной Ижорой и впадавшей в нее речушкой Большой Ижоркой, чувствовали себя в наибольшей безопасности и поэтому проявляли самую большую беспечность в начавшейся войне с русичами. Молниеносность конной атаки удваивала силу неожиданного нападения.

Вдоль берега Невы по широкому лугу на левый фланг королевского войска наступала пешая рать городских ополченцев числом в полтысячи человек. Летописец скажет: «Новгородец именем Миша (ставший впоследствии посадником в Великом Новгороде) сий пешь с дружиною свою». Этот новгородский воевода, опытный предводитель пешего ополчения, командовал и судовой ратью в походе князя Александра Ярославича, шедшей волховским путем к месту битвы со шведами.

Пешим ратникам ставилась задача разобщить неприятельские ряды: отделить находившихся на берегу в шатрах рыцарей, их оруженосцев и прислугу от рядовых воинов и корабельщиков, которые находились на шнеках. Последние не сразу были способны вступить в сечу, начавшуюся на речном берегу. Примечательно, что новгородский князь, будущий Невский, сделал в сражении ставку и на разобщенность сил крестоносного воинства в самом начале ожесточенной битвы.

При таком раскладе сил, вступив в битву, русская рать наносила внезапный удар почти одновременно с трех направлений. Одновременность решительного удара увеличивала шансы на победу еще больше, лишала неприятеля возможности сконцентрировать свои главные силы в каком-то одном пункте на берегу.

Действительно, в случае успеха стремительной и внезапной атаки с трех направлений рыцарская, наиболее боеспособная часть королевского войска, оказывалась зажатой в углу, образованном двумя реками — Невой и Ижорой. Тогда оттесненного из неукрепленного походного лагеря врага можно было сбросить, загнать в воду. А самое главное — устрашить его, воспрепятствовав бегству на шнеках, получению с них помощи от рядового воинства.

Невская битва началась «в шестом часу дни», то есть около одиннадцати часов утра. К этому времени конные русские дружины и пешая новгородская рать, имея впереди себя проводников-ижорян и на всякий случай ближние «сторожи», незаметно приблизились к шведскому лагерю и укрылись в лесных зарослях.

Впереди, на берегу за широкой зеленой поляной, царило полное спокойствие. Дымились костры, люди передвигались лениво, не торопясь, большой табун рыцарских коней пасся на лугу. Прибрежный лес заканчивался небольшим, густо заросшим орешником и ольхой оврагом. Под утро только этот овраг, слегка прикрытый утренней туманной дымкой, отделял войско вольного города Новгорода от походного стана войска Шведского королевства.

Князь Александр Ярославич, разумно оценивший ситуацию утра 15 июля 1240 года, сумел извлечь из нее максимальную пользу для решительной победы над врагом. По оценке отечественных военных историков, план Невской битвы, продуманный во всех мелочах, был просто блестящим, по праву войдя в сокровищницу древнерусского военного искусства.

Нашлось в битве дело и для ижорян, «морской стражи» Новгородской земли. Князь отправил дружину ижорян в полсотни легковооруженных воинов во главе со старейшиной Пельгусием на другой берег реки Ижоры, чтобы подстерегать там тех из числа шведских войнов, которые могли бежать с поля битвы через реку. Ижоряне, по всей видимости, переправились вброд у места впадения Большой Ижорки в Ижору. На противоположном берегу они укрылись в густых зарослях, изготовившись для лучного боя. В самой сече воины Филиппа Пельгусия, как свидетельствует летописец, не участвовали.

Настала минута общей атаки. По условному знаку русская конница двумя отрядами и пешая рать новгородских ополченцев молча устремилась вперед. Чтобы выиграть лишнюю минуту для внезапности удара, сигнальный рожок под княжеским знаменем не трубил общую атаку. Продраться сквозь кустарники и перемахнуть через овраг для конников, идущих на врага в грозно сомкнутом строю, оказалось делом нескольких минут. Кони вынесли всадников на поляну и вот они оказались уже на линии крайних шатров.

В неприятельском лагере на разные голоса завыли трубы, играя сигнал боевой тревоги: Но было уже поздно. На берегу среди многочисленных шатров развернулась ожесточенная сеча, которая с каждой минутой втягивала все больше и больше воинов противоборствующих сторон. Положение шведов осложнялось еще и тем, что им приходилось в большинстве своем сражаться пешими против русских конных дружин, яростно прорубавших себе путь к златоверхому шатру предводителей крестоносного войска «латынян».