- Теперь, займемся деньгами. Как я и говорил, вы, уважаемый Гермий получите 70 миллионов сестерциев и не дупондием [272] меньше. Моим свидетелем будет мастер Саул. А вашим, я полагаю, этот… Я до сих пор не знаю его имени.

- Его зовут Фабий, — сказал Лоредан.

- Он свободнорожденный? И надеюсь, римский гражданин?

- Задолго до эдикта императора, — кивнул Лоредан.

- Что ж, зовите его.

Втроем они вышли из комнатки и вернулись к служащему, терпеливо их поджидавшему. Лоредан сделал знак Фабию приблизиться.

- Ты будешь свидетелем при счете и опломбировании денег, — сказал молодой аристократ жулику. — Твой фамильный перстень при тебе?

-Да, конечно, — сказал Фабий, ошалело глядя на Лоредана. — Я никогда не расстаюсь с ним. А много ли денег, господин? Долго счет продлиться?

- Долго, Фабий. Тебе, лучше сразу набраться терпения.

После составления всех документов и проведения всех формальностей, их пригласили в закрытое помещение без окон. Источником света здесь были терракотовые лампадки, укрепленные на стенах и заправленные касторовым маслом. Само помещение, весьма вместительное, было разделено массивными железными решетками на множество более мелких. В каждом из таких отделений, на полу рядами стояли бочки, сундуки, металлические кувшины или плетеные корзины с плотно прилегающими крышками. Где то их было больше, где то меньше, но все эти емкости без исключения, были опечатаны.

Служащий и шестеро крепких рабов первыми прошли по центральному коридору, между рядами решеток до противоположной от входа стены. Здесь, в одном из отделений, разных сундуков, бочек и больших кувшинов с двумя ручками было особенно много. Емкости были составлены в тесные ряды и порой друг на друга в два, а кое-где и в три уровня.

Служащий приказал рабам, сперва тащить самые большие сундуки и ставить их на один из трех каменных столов, что были расположенны в центре комнаты. Лоредан заметил, что на всех сундуках из этого отделения и на других, находившихся там емкостях, стоят печати с изображением львов запряженных в колесницу. На руке мавра был перстень с такой же печатью. Далее, служащий начал открывать сундуки. Все они битком были набиты деньгами — серебряными сестерциями. При виде такого количества денег, Фабий застыл с разинутым от изумления ртом. Лоредан, тоже был поражен, хотя ему и приходилось бывать в аргентариумах и видеть немалые суммы. Но с тем количеством монет, высыпаемых сейчас из сундуков, ничто виденное им ранее не могло сравниться.

Когда часть денег оказалась на столе, служащий и четверо его помощников начали пересчитывать и проверять достоинство монет. Затем, их складывали на край стола. Двое других рабов принесли несколько больших медных кувшинов, судя по всему пустых. Когда отсчитывалось сумма в пятьдесят тысяч, деньги ссыпали в эти самые кувшины. После — запечатывали. Лоредан прикладывал перстень со своей печатью к каждому кувшину, потом прикладывали свои печати свидетели. И самым последним к опечатанным кувшинам подходил служащий. Он ставил специальный знак — отметку о проверке и прикреплял его к емкости. Теперь, это были деньги Лоредана.

Так все повторялось много раз. К вечеру, когда уже начало темнеть, сумма в 70 миллионов, наконец, была отсчитана. Все изрядно утомились и проголодались.

- Ну, вот и все, — сказал Бирабис, наблюдая, как пошатывающийся от усталости служащий отметил своим знаком последний кувшин. — теперь, у нас полный расчет. Не так ли, господин Гермий?

- Все верно, — кивнул молодой аристократ, оглядывая выстроенные рядами кувшины со своими деньгами и четыре больших сундука, стоящих на столе. В кувшинах было 67 миллионов сестерциев, в сундуках, которые Лоредан намеревался сразу взять с собой — три миллиона.

- Теперь, по случаю удачно совершенной сделки, предлагаю выпить, — сказал Бирабис.

- Выпить, это всегда можно, — оживился Фабий, только теперь, оправившийся от шокового состояния, в котором он прибывал, пока пересчитывали деньги.

- Сперва, погрузим мои сундуки, — сказал Лоредан.

По знаку служащего, рабы потащили сундуки к выходу. Туда же, направились и все участники сделки.

Когда сундуки начали загружать в карруку, Нарбо от изумления разинул рот.

- Что в них, господин? — спросил негр у Лоредана.

- Сестерции, — ответил тот весело с самым беспечным видом, словно говорил о погоде.

- Денежки? — Нарбо довольно заулыбался. — А что еще?

Похоже, простодушный негр не допускал даже мысли, что в столь больших сундуках от верха и до самого дна могут быть только монеты.

- Я же говорю, там деньги, — повторил Лоредан.

Тут, до негра начало доходить. Он даже изменился в лице и начал смотреть на сундуки с каким-то благоговейным ужасом, словно на изображение могущественного божества.

Когда погрузка, наконец, завершилась, они отправились на поиски приличного трактира. Такой вскоре отыскался. Войдя внутрь, они расположились за большим столом, велели подать самого лучшего вина, жареных куропаток, запеченную в углях рыбу, белого мягкого хлебы и много чего еще, не отказывая себе в разного рода лакомствах, порой самых диковинных. Нарбо и возничий Бирабиса, тоже поужинали в этом же зале, только за соседним столом, в то время, как трактирные слуги присматривали за экипажами.

Было, уже далеко за полночь, когда захмелевший Лоредан вышел из трактира подышать свежим ночным воздухом. Вслед за ним вышел и Бирабис. В черном небе сверкали тысячи звезд, с моря тянуло приятной прохладой, свет Фаросского маяка уходил куда то вдаль, а его отблески играли на волнах, то исчезая, то появляясь.

- Теперь, господин Гермий, вы один из самых богатых людей Империи, — произнес Бирабис. — Вам, можно позавидовать.

- Так уж я и богат? — покачал головой Лоредан, изображая сомнение, но хорошо при этом зная, что мавр прав.

- Ну, ваше нынешнее состояние, конечно, уступает, например богатству Марция Мессалы, местному александрийскому богачу у которого, как говорят двести пятьдесят миллионов сестерциев. Столько же у Цимиса Гальбы и Корнелия Росция из Рима. У Менкария Доломеда из Эфеса состояние оценивается в сто девяносто миллионов. В Антиохи у вольноотпущенника Аристомаха сто восемьдесят миллионов, а у Терриса Фаста из Галлии — почти сто семьдесят. У Марка Сертория из Валенции, насколько мне известно, сто двадцать, или сто тридцать миллионов.

Тут, мавр замолчал, заметив, как его молодой собеседник вздрогнул. Впрочем, через мгновение, Бирабис продолжил:

- У Гая Тотиса из Карфагена примерно сто десять миллионов. Столько же у шестерых или семерых всадников из Рима. У Тита Минуция известного торговца и перекупщика тканей, что-то около восьмидесяти миллионов…

Лоредан опять вздрогнул и это не укрылось от Бирабиса.

- Что с вами, уважаемый Гермий?

- Все в порядке, — поспешно ответил тот. — Я, просто немного продрог. Этот ветер с моря…

- Так идемте внутрь, — предложил мавр.

Они вернулись в трактир, выпили еще вина и мавр продолжил прерванный разговор.

- Вот видите, уважаемый Гермий, как я говорю, вы теперь, один из богатейших людей Империи. В размере состояния, вам немного уступает Элий Геротий из Региума и Тит Фабиуда из Афин. У всех других, кого я хорошо знаю, денег еще меньше. Некоторые коллегии и товарищества из Рима, Александрии, Лугдуна [273] и других больших городов, конечно, располагают суммами в десятки и сотни миллионов, но это ведь складочный капитал, разделенный между многими.

- А вы, господин Бирабис, разве не богатый человек? — удивился Лоредан. — Вы заплатили мне 70 миллионов, но там, в аргентариуме, ваших денег осталось примерно столько же, даже больше. И я готов поспорить, что и в аргентариумах Рима, Эфеса, Антиохи, Тарракона и боги ведают, где еще, у вас имеются немалые вклады.

- Это так, — кивнул мавр. — Но все эти деньги, которыми я распоряжаюсь, принадлежат не мне, а моему господину, имя которого я не стану называть.