Далее. Как известно, современная наука приняла за эталон вре­мени астрономические атомно-лучевые цезиевые часы. Пока они землян устраивают. Но международные научные организации уже обсуждают вопрос о целесообразности перехода на водородный стандарт частоты и времени. Поскольку водород — самый распро­страненный элемент во Вселенной, то отмеренные на этот галак­тический «аршин» относительные единицы измерений вполне могут быть универсальными для всей Вселенной.

Галактически универсальная система измерений необходима для общения с другими разумными существами Вселенной. Человечест­во относится к внеземным цивилизациям более чем серьезно. На попытки установить с ними контакт ежегодно тратятся миллионы долларов. Американцы прослушивают космос с помощью гигант­ских радиотелескопов, за пределы Солнечной системы запущена станция с посланием, вырезанным на металлической пластинке, археологи ищут свидетельства посещения Земли в древности бра­тьями по разуму. Однако интересно не просто получить весточку, но и понять ее. Надо, чтобы поняли и нас. Для этого требуется нечто универсальное. Если уж не язык, то хотя бы система измерений.

Вот что писал в своей знаменитой книге «Вселенная, жизнь, разум» классик науки о внеземных цивилизациях член-коррес­пондент АН СССР астрофизик Иосиф Шкловский: «...Коккони и Моррисон предложили очень изящную идею, указав частоту, на которой искусственные сигналы следует искать в первую оче­редь... Исследования Вселенной на волне 21 см (волне радиолинии водорода) являются мощнейшим методом познания ее природы. Именно на этой волне следует ожидать наличия самой чувстви­тельной и совершенной аппаратуры. Кроме того, водород — самый распространенный элемент во Вселенной... Логически неизбежен вывод, что язык самой природы должен быть понятен и универ­сален для всех разумных существ Вселенной, как бы они ни отли­чались друг от друга. Законы природы объективны и поэтому одинаковы для всех разумных существ».

Стало быть, идея о водороде, зашифрованная неведомыми со­здателями Стоунхенджа, уже витает в воздухе. В графическом изображении формула представляет собой набор из пяти окруж­ностей. В переводе на язык радиоизлучений — это набор из пяти частот, причем главной в нем может быть частота радиоизлучения водорода. А вместе — это код, который надо передавать слитно, аккордом, а не отдельными нотами. Таких попыток человечество еще не делало. Американцы в поисках долгожданного сигнала от братьев по разуму собираются искать упорядоченность, перебирая по одной несколько миллионов уловленных радиотелескопом час­тот. Подобная тактика успехов пока не принесла — прежний ана­лиз сотен тысяч частот ничего не дал. И неизвестно, перейдет ли количество в качество. Возможно, пора изменить подход принци­пиально, прислушиваясь к наборам частот, точно укладывающим­ся в предложенную формулу.

И все-таки, что же такое Стоунхендж? По гипотезе российско­го ученого А. Злобина, Стоунхендж — это средство передачи пос­лания, оставленного людям. Оставленного так, чтобы оно дошло в определенный момент времени — когда человечество накопит достаточно знаний для его расшифровки. Наверное, правы и те, кто говорит, что Стоунхендж — это культовая постройка для жерт­воприношений. Правы и причисляющие его к комплексному аст­рономическому инструменту. Но прав и Злобин, обнаруживший в Стоунхендже новые знания. Ведь точно так же компьютером можно забивать гвозди и можно на нем производить вычисления. А можно и добывать информацию, заложенную в его память. По­жалуй, впервые к загадкам Стоунхенджа подобран математиче­ский ключ, и есть надежда, что это только начало.

Около ста лет назад английский писатель Генри Джеймс создал одно из самых проникновенных описаний монумента: «Величест­венную тайну этого места, — писал он, — еще не удалось разга­дать никому. Можно задать сотню вопросов этим грубо выруб­ленным великанам, склонившимся в угрюмом созерцании над своими упавшими сотоварищами, и никогда не дождаться отве­та. В Стоунхендже есть что-то величавое и успокаивающее, и если вы склонны думать, что жизнь неглубока, эти мрачные столпы напомнят вам о неизмеримой глубине Времени».

Вряд ли возможно превзойти это описание. И все же сегодня мнение Джеймса о неразрешимости загадок Стоунхенджа не­сколько устарело. Под действием современных методов исследо­ваний с применением компьютеров Стоунхендж уже начал постепенно выдавать заложенные в него знания. Таинственное величие древнего монумента, его грандиозность и архитектурная простота указывают на беспрецедентную обширность замысла и важность вложенной конструкторами информации. Не подле­жит сомнению, что эта информация предназначалась тому, кто когда-нибудь сумеет ее прочесть. Если, конечно, каждое новое слово о нем, даже выходящее за рамки устоявшегося «здравого смысла», будет услышано поколениями, устремленными в небе­са всей силой человеческого разума.

Часть 2

Люди и события

Легенда о царевиче Дмитрии 

Исчезающая династия

Миф о чудесном спасении младенца царского рода хорошо из­вестен по историческим хроникам, популярен он в библейских сказаниях и в фольклоре. Вспомним хотя бы о судьбе легендар­ного пророка Моисея, рождение которого было скрыто от фарао­новых слуг, имевших приказ истреблять всех новорожденных мальчиков народа иудейского. Моисей выжил и через много лет стал вождем всего еврейского народа.

В России подобные «перевоплощения» всегда носили трагичес­кий характер. Достаточно привести всего лишь три примера из новой русской истории: Емельян Пугачев в образе царя Петра III, блестящая авантюристка княжна Тараканова в роли дочери Петра Великого и Елизаветы, наконец, Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, а за ними и целая вереница «царевичей», рожденных талантом первого самозванца, — Август, Лаврентий, Петр, Федор, Клемен­тий, Савелий, Симеон, Василий и даже «цари» — Ерошка, Гаврил­ка и Мартынка. Да и по поводу убиенных детей последнего рус­ского царя Николая II уже существуют легенды.

Чем объяснить такую всенародную веру в то, что наследник не погублен злыми боярами, завистниками, жадными до власти, а спасен, жив и еще принесет людям немало добра? С одной сто­роны, доверчива русская милосердная душа, с другой — она всегда была склонна к мистицизму и религиозной убежденности, что Бог не может допустить несправедливости, а значит, жертва неправедного заговора либо воскреснет, либо каким-то чудесным образом вернется в мир, чтобы совершить возмездие и повести людей, подобно Моисею, к лучшей жизни.

Подобные благостные предположения сами по себе могут быть интересны, но серьезные исследователи, хотя и верят в загадоч­ную русскую душу, но предпочтение все же отдают историческим категориям. А они таковы, что легенда о царевиче Дмитрии прос­то не могла не появиться в тех реалиях, в которых Россия нахо­дилась в середине и в конце XVI в.

Как известно, династия Ивана Калиты, внука Александра Нев­ского, правила Московским государством в течение почти трехсот лет. Основы ее могущества были заложены в то время, когда Русь испытывала всю тяжесть татарского ига. При Иване III Россия, наконец, освободилась от иноземных завоевателей. Иван Грозный, внук Ивана III, довершил разгром татарских ханств, образовав­шихся на развалинах Золотой Орды. Рухнули Казанское и Астра­ханское ханства. Земли в низовьях Волги, на которых чужеземцы некогда основали столицу Золотой Орды, оказались навсегда и бес­поворотно включены в состав единого Русского государства.

Вслед за этим Московия нанесла сокрушительный удар Крым­ской орде, положив конец разорительным набегам на столицу. Правда, в Ливонской войне Иван Грозный успеха не добился. Но поражение никак не сказалось на огромной популярности царя, обретенной им в годы «казанского взятия».

То, что царь пролил немало крови своих подданных, ничего не меняло. Низы винили во всех бедах зловредных бояр и приказ­ных чиновников, но никак не православного государя, безжалост­но казнившего всякого рода изменников и даже обращавшегося к народу за одобрением своих, не всегда праведных, деяний. Кро­ме того, к вящей народной радости, Иван IV не раз жестоко нака­зывал приказных судей, уличенных во взятках и мошенничестве.